«Стратегии нет, остается молиться». Что означает для рынка превращение Василеостровского намыва в вещдок

Визит главы СК Бастрыкина на Василеостровский намыв, его неприятный разговор с охраной и уголовные последствия этого всего стали главным городским сюжетом последних трех дней. Градозащитники говорят о роли личности в истории и о том, что только у Бастрыкина, видимо, и достает политической воли противостоять застройщикам. Сами застройщики пытаются взять в толк: это что же получается, теперь к любому могут прийти и, несмотря на полный пакет документов, запереть всю стройплощадку под видом вещдока?

Хождение по УК

Сюжет описан многократно, поэтому вкратце. Группа ЛСР занимается намывом на северо-западе Васильевского острова — по аналогии с намытыми ранее южными территориями. Проект известен, он получил свою долю критики от членов Градсовета и заведомую неприязнь со стороны местных жителей, которые опасаются возникновения здесь «нового Мурино», загрязнения залива и хотят возвращения пляжа. Стороны спорят в судах, работы идут.

Вернее, шли. В начале мая СК внял обращениям активистов и возбудил уголовное дело по ст. 246 УК РФ — нарушение экологических требований при производстве строительных работ. Его отменила прокуратура, и 14 мая глава Следственного комитета решил лично посмотреть, что происходит на стройплощадке. Анонимно не получилось, без скандала — тоже. Охранники попросили не узнанного ими Бастрыкина покинуть территорию, получили предсказуемый ответ, а прибывший на место ОМОН подвел итог дискуссии.

Читайте также

«Обычно люди понимают». Охранник рассказал, как Александр Бастрыкин прогуливался на северном намыве

Итогом этого визита стали три уголовных дела. Во-первых, снова по 246-й статье, на этот раз постановление для убедительности подписал лично Бастрыкин. Во-вторых, по 203-й — это превышение полномочий со стороны дерзкой охраны. В-третьих, по 286-й — это уже превышение кем-то неназванным в Смольном, кто согласовал работы.

К обеду 16 мая два первых уже были отменены прокуратурой. Через некоторое время СК сообщил, что возбуждает их заново.

Работы остановлены, а сам намыв переведен в категорию вещдока. По данным «Фонтанки», так он проходил по двум делам из трех, в том числе — по одному, пока не отмененному.

Адвокат Алексей Ковалев не стал комментировать конкретное дело, не имея возможности ознакомиться с документами. Однако пояснил, что, согласно УПК РФ, в постановлении должно быть прописано, что именно является вещественным доказательством. И если там указаны участки с не отделимым от них имуществом, то только сама территория и становится неприкосновенной, а к технике, например, это не относится. Но может быть указано, что изымается и территория, и все находящееся на ней движимое и недвижимое имущество. Кроме того, определяется режим использования вещественного доказательства — кому разрешен доступ к нему и в какой степени.

Исходя из этого, на момент публикации три десятка земельных участков процессуально ничем не отличаются от изъятых мобильных телефонов или оружия, работы продолжать невозможно.

«Кто будет протестовать — получит много вещдоков»

«Факт довольно тревожный», — говорит глава Объединения строителей Санкт-Петербурга Алексей Белоусов. Он напомнил, что, во-первых, работы на намыве ведутся не просто с разрешения городских властей, а в соответствии с федеральным законом, который изменил границы Петербурга. Во-вторых, недоумение девелоперского сообщества вызвал тот факт, что следствие заинтересовалось проектом, который находится уже в высокой степени готовности.

«Все разрешительные документы, включая экологическую экспертизу, все расчеты, связанные с дорогами, социальной инфраструктурой, озеленением, есть. И если с такой степени чистоты документами и в такой степени готовности проект можно поставить под сомнение, что делать остальным застройщикам? Потому что такая ситуация может возникнуть с любым объектом», — комментирует Белоусов.

По его словам, Объединение строителей готово поддержать обращение от ЛСР в адрес властей, чтобы защитить застройщика. Но пока такого обращения не поступало.

«Когда я прочитал эту новость, я с тоской вздохнул. Буду очень аккуратен в оценках. Но не очень понимаю, зачем в стране существуют юридические вузы», — комментирует Игорь Водопьянов, совладелец УК «Теорема».

Впрочем, прецедент признания бизнес-активов вещественным доказательством не нов, напоминает предприниматель. Так, в 2014 году вещдоком после гибели ребенка стал аквапарк «Вотервиль», который так и не возобновил работу. Месяц назад та же участь постигла бары на Думской улице и улице Ломоносова. «Тогда можно все что угодно признать вещдоком», — комментирует Водопьянов.

Шансы оспорить решение следствия в суде невелики, считает он. Протест девелоперского сообщества тоже вряд ли принесет результаты. «Никакой перспективы нет. Кто будет протестовать, получит тоже много вещдоков», — говорит он.

Если же рассматривать ситуацию как градостроительный конфликт, то проект намыва был разработан еще при Валентине Матвиенко, напоминает Водопьянов. «Все об этом знали, проект реализуется уже сколько лет», — подчеркивает он. Ирония еще и в том, что с протестом выступают люди, которые сами живут на намыве, сделанном в 1960–1970-х годах, когда территории Вольного острова присоединили к острову Декабристов, отмечает предприниматель.

Девелоперское сообщество гадает, «чего взъелись на ЛСР». «Вряд ли это следствие того, что несколько разгневанных бабушек писали письма везде. Так это не работает, — рассуждает Водопьянов. — Никто не понимает причину. Более «интегрированной» компании, чем ЛСР, трудно найти в городе». В такой ситуации бизнес чувствует себя крайне неуютно: «Нет стратегии ведения бизнеса, которая бы застраховала от такого рода событий. Остается молиться».

«Когда объект недвижимости признается вещдоком, ничего хорошего в этом нет, — говорит Василий Селиванов, руководитель строительного холдинга LEGENDA Intelligent Development. — Одно дело, когда речь идет о каком-то ужасном преступлении и оперативное следствие требует фиксации вещей на месте преступления. Другое дело, когда речь идет о большой градостроительной теме, которая раскручена, видимо, из популистских соображений».

По мнению девелопера, данный вопрос нужно рассматривать в политической плоскости. «Я не знаю обстоятельств доподлинно, но полагаю, что подобные крупные проекты имеют все исчерпывающие необходимые согласования и экспертизы. И надо понимать, что намыв не за ночь кто-то намыл втихаря, чтобы таким образом реагировать», — отмечает Селиванов. Прецедент, когда «градозащитные скандалы» становятся поводом для «многолетних следственных действий», ведет к парализации не только конкретных бизнес-проектов, но делового климата в целом, считает он: «Правильно вопрос адресовать не бизнесу, а городской власти. К сожалению, в очередной раз убивается инвестиционный климат в городе».

Аркадий Скоров, руководитель СК «Дальпитерстрой», считает, что решения о судьбе таких крупных проектов, как намыв Васильевского острова, должны приниматься коллегиально. «Если есть силы, которые не согласны, надо обсуждать», — отметил он. Причем важно учитывать мнение не только местных жителей. «Это касается всех горожан, это громадная территория», — пояснил он. Однако девелопер уверен, что, в отличие от «Вотервиля», приостановка работ ЛСР из-за признания территории намыва вещдоком будет носить временный характер. «Какое-то время пройдет, ситуацию встряхнут и с поправками примут», — считает Аркадий Скоров.

Город набережных и вещдоков

«Фонтанка» уже обращала внимание, что, несмотря на экстравагантность происходящего, такие неожиданные визиты Александра Бастрыкина на стройплощадки не новелла. Так же без предупреждения он в свое время нагрянул к особняку Салтыковой, на реконструкцию которого жаловались градозащитники, указывая, что на самом деле это снос целых флигелей.

Параллели на этом не заканчиваются. Уголовное дело тогда точно так же натыкалось на прокурорскую отмену и возбуждалось по новой. А само здание целиком перешло в категорию вещественного доказательства, что гарантирует прекращение работ куда надежнее, чем любые обеспечительные меры, наложенные судом, или даже предостережения контролирующих органов. Девелопер тогда обращался в Смольный с просьбой довести демонтаж флигелей до какого-то логического промежуточного завершения, чтобы избежать неконтролируемого обрушения.

Вскоре таким же вещдоком — по другому делу — стал и дом Басевича, еще одна болевая точка на градостроительной карте Петербурга. Его опыт показывает, что этот статус не вечен и не означает однозначной победы активистов — защитников здания. В ту же когорту попали дом Лапина, руины исчезнувшего манежа лейб-гвардии Финляндского полка, остатки винного городка на Уральской, остатки бань Екимовой. Одновременно запрос следователя обнажил масштаб возможных дел и изъятий: он запросил информацию о пяти десятках исторических зданий — от Биржи до Военно-Морского музея. Девелоперы, у которых еще были какие-то планы что-то реконструировать в центре, поперхнулись, но все поняли.

Ну и, наконец, в тот период тоже возникло дело о превышении полномочий сотрудниками городской администрации, а именно КГИОП. В него упаковали несколько утраченных — или близких к тому — объектов, а параллельно развили отдельно тему манежа Финляндского полка: обвинение в превышении полномочий получил глава КГИОП Сергей Макаров.

Галина Бояркова, Николай Кудин, «Фонтанка.ру»