Натуральная повинность

Герой А.С.Пушкина был прогрессивнее нынешнего государства Российского, так как «ярмо он барщины старинной оброком легким заменил». И, как известно, в результате «раб судьбу благословил».

Государство в РФ в осовремененном образе благословения в виде выборов еще долго нуждаться не будет, так что можно о мнении подъяремных не беспокоиться. В День дурака (что символично) стартовал очередной призыв (точнее, принудительный набор) на службу той самой родине, которую принято писать с заглавной буквы. Да еще Совет Федерации предлагает повестки отменить, а не явившихся в срок сразу под статью УК подводить. Самое время порассуждать об армии, где служит подневольный контингент.

С точки зрения экономиста

… призыв есть особая разновидность налога, которая называется натуральной повинностью. Вышеупомянутая барщина – самый типичный пример. Распространены такие повинности были в средневековье, так как денежное хозяйство было не развито, и собирать налоги в денежной форме было обременительно. Да часто в натуральном хозяйстве и вовсе денег многие не имели (те же крестьяне).

В РФ сейчас этот налог един для всех: 1 год принудиловки. Теперь давайте представим, что вместо него введен единый для всех подлежащих призыву денежный налог. Скажем, с каждого по 100 тыс. руб. Что-то вроде подушной подати. Однако по обременительности он бы различался в зависимости от благосостояния призывника и его семьи. Некоторые (богатые) его бы даже не заметили, а другим (бедным) пришлось бы копить и/или заимствовать.

Однако натуральная повинность тяжелее всего как раз для богатых и умных (квалифицированных, чьи знания и умения хорошо продаются на рынке труда). В экономической теории издержки измеряются упущенными выгодами. Если человек служит в армии, то он не может в то же самое время работать и получать зарплату. Вот эта самая не полученная за все время службы зарплата и является главным неявным налогом в нашем случае. Но не единственным.

Человек вдобавок еще лишается проводить свободное время так, как ему захочется и там, где ему захочется. Понятно, что богатый, например, лишается поездки на Мальдивы, а бедный – лежания на диване с банкой пива. Поэтому, как и в случае с умным, высоко ценящимся на рынке труда, неявный налог на богатого больше.

Тут коллеги-экономисты могут возразить: а вдруг бедный ценит свое лежание в неких единицах субъективной полезности выше, чем богатый развлечения в тропическом раю? Но не будем вникать в такую тонкую материю, так как индивидуальные полезности вообще не сопоставимы. Для нас, в конце концов, важно то, что они есть, и что они теряются безвозвратно (время – процесс необратимый и год назад не открутишь).

До сих пор речь шла о неявных издержках призыва. Поговорим теперь о явных. Это – те усилия (если угодно, энергия), которую военнослужащему приходиться прилагать под угрозой наказания: бегать с автоматом, застилать особо идиотским способом постель, ходить в строю и пр., и пр. Все это в рамках официально налагаемых на него повинностей. А как же «дедовщина», неуставные отношения? Они тоже попадают в категорию явных издержек (иногда слишком явных). И, более того, призывная армия без них не обойдется.

Дело в том, что рабский труд непроизводителен. Особенно труд раба, находящегося в столь непродолжительном рабстве. Последнее, наверное, требует пояснения. Представим себе какую-нибудь древнеримскую латифундию. Попавшие в рабство знали, что они в нем надолго, скорее всего, до конца жизни. Для того чтобы хозяин или его управляющий более-менее сносно относились к невольнику, ему надо было зарабатывать то, что сегодня назвали бы репутационным капиталом. Стараться быть, по возможности, хорошим работником (чем-то вроде зека, стремящимся выйти по УДО). Наш же невольник знает, что через год его в любом случае выпустят на свободу, а раньше – ни-ни! Поэтому он о своем репутационном капитале почти не заботится (выйти через год свободным за ворота части, плюнуть, выругаться и постараться забыть как кошмарный сон).

Но как все-таки заставить работать такого субъекта? А через не прописанное в уставах насилие. И тут для его «воплощения в жизнь» одного офицерского корпуса физически не хватит. С тем, чтобы сократить затраты на насилие и повысить его результативность требуется привлечь к нему часть подневольного контингента, предоставив ему какие-то мелкие поблажки и привилегии. Вот вам и «дедовщина». Впрочем, таковая схема со своими особенностями работает в любой организации, построенной на подневольном труде (зоне, концлагере, рабовладельческой плантации). Без нее все развалилось бы.

С точки зрения здравого смысла

Ясно, что призывники-годичники – крайне неэффективная армия. Противостоять им современному профессиональному войску - что «школьнику драться с отборной шпаной». Кого эта фраза не убеждает, вспомните, сколько времени понадобилось армии США для того, чтобы дважды разнести в пух и прах иракскую армию, одну из сильнейших на Ближнем Востоке. Впрочем, не для подготовки к войне в армию на годик призывают.

Ну а для чего тогда? Чтобы сэкономить на профессионалах? Не больно-то и получается. Если радикально сократить раздутые внутренние войска МВД (сплошь профессионалов) и перекинуть средства на армию, то, возможно, и хватит на то, чтобы ликвидировать призывное рабство. Но внутренние войска режиму нужнее.

Впрочем, это – не главное. Деньги бы нашлись. Трат неразумных в нашем бюджете заложено полным-полно. Призыв выгоден тем, что он есть «теневое предприятие». Взятки врачам, военкоматам, офицерам (чтобы не очень напрягали и не часто били или другим не давали). Плюс при всех нововведениях никуда не денется искушение использовать труд подневольного контингента в «левых целях»: либо непосредственно на себя любимого, либо сдать его в неформальную аренду какому-нибудь бизнесу (естественно, с отчислениями в свой карман).

Возможно, что есть и еще одно соображение у наших властей в пользу сохранения призыва. В армии человек учиться отвыкать быть самим собой, теряет свою «самопринадлежность». У многих это качество закрепляется на всю оставшуюся жизнь. Что, собственного говоря, властям и нужно.

Андрей Заостровцев