За Сталина обидно

Говорят, наша Госдума нанесет Европе могучий ответный удар. На днях европейская ассамблея заклеймила «два тоталитарных режима, нацистский и сталинский». И вот вроде бы готовится встречная резолюция, в которой, к посрамлению врагов, перечислят все заслуги и преимущества товарища Сталина. То есть, заготовленная европейцами ловушка захлопнется.

Спрашивается: для чего этот одиннадцатый сталинский удар? В отличие от «десяти сталинских ударов» времен войны, никаких побед он не обещает. Одни неприятности. Официальная Москва клюнет на приманку, специально для того и заброшенную, и примется оправдывать сталинизм. И выставит себя на зубоскальство, перемешанное с благородным гневом. Ничего другого заступникам Иосифа Виссарионовича в сегодняшней Европе ждать не надо.

Но, может, так и нужно? Если чувствуешь себя правым, то не грех пойти и против всех. Принципы дороже популярности. Но давайте о принципах - отдельно. А сначала – о пресловутой резолюции Парламентской ассамблеи Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ПА ОБСЕ). Резолюция (официальный автор – представитель Словении Роберто Баттелли) в своих 19 пунктах несет две идеи.

Первая. Что тоталитаризм в странах его бытования надо осуждать, ни в коем случае не «восхвалять» и не «приукрашивать», а наоборот, «изучать тоталитарное наследие», «повышать осведомленность общественности» и поддерживать «просветительскую работу о преступлениях тоталитарных режимов». Смягчая вышесказанное, добавляется, что «при этом должны также учитываться исторический опыт и культурное наследие соответствующих стран».

Именно такого рода советы и занимают большую часть резолюции. Соглашаться или не соглашаться с ними – дело позиции. Но для Европы эти рассуждения абсолютно стандартны. Если спросите: «А почему там только нацизм и сталинизм? Где же резолюция, осуждающая, допустим, маоизм, и не потому ли ее нет, что Китая вы боитесь гораздо сильнее, чем России?», то вам на чистом глазу ответят: «Китай ведь не претендует быть европейской страной, вот мы и не даем ему советов; а вы говорите, что вы европейцы, и мы вам, как европейцы европейцам, режем правду-матку».

И это будет без пяти минут правдой. Если бы Китай по каким-то там соображениям настоял на своем членстве в ОБСЕ (США и Канада там, например, состоят, хоть и не европейские страны), то на антикитайскую резолюцию европейская ассамблея, конечно, вряд ли бы дерзнула. Потому что страшно.

Но Китай сам себе голова. Европа для него – обиталище людей, не дозревших до высот китайской цивилизации, и благодаря этому, совесть европейской парламентской ассамблеи остается чистой. Могут свободно говорить то, что думают. А думают-то именно так, как записали. Хочешь быть европейцем – будь против тоталитаризма.

Например, когда Испания уходила от франкизма, там в 1977-м были подписаны так называемые «пакты Монклоа»: типа – забудем прошлое, а кто старое помянет, тому глаз вон. Но довольно скоро об этих пактах там стали отзываться с этакой иронией, а тридцать лет спустя, в 2007-м, когда поколения сменились, и друг с другом стали иметь дело уже не участники давней борьбы, а их внуки, там приняли диаметрально противоположный закон: «О национальной памяти», с совершенно явственным отмежеванием от франкизма. Внуки франкистов возражали, но у внуков антифранкистов козырь был старше.

Похожая история гораздо раньше случилась и в Германии. Основатель ФРГ Аденауэр нацистом никогда не был, но аппарат управления, да и все остальные общественные этажи, на первых порах были переполнены бывшими членами НСДАП и прочими, процветавшими при нацизме, таких там была половина, если не больше, их просто некем было заменить, и официальные отмежевания от нацизма были на первых порах достаточно аккуратными, особенно когда произносились для внутреннего употребления.

Превращение Германии в демонстративно антинацистскую страну произошло лет через двадцать после падения Гитлера, когда подросло поколение, ни в чем не замешанное, которому клеймить прошлое было куда проще и даже просто карьерно целесообразнее, чем многим из их пап и мам. Короче, упрекать европейцев, что они нынешними своими призывами разлюбить Сталина хотят от нас чего-то такого, чего не хотят от себя, будет неверно, а главное - абсолютно для них неубедительно. Но в резолюции ПА ОБСЕ есть и еще один пункт, за номером 10, гораздо более конкретный.

Он вставлен по предложению литовских представителей и напоминает «об инициативе Европейского парламента объявить 23 августа, т.е. день подписания 70 лет назад пакта «Риббентроп-Молотов», Общеевропейским днем памяти жертв сталинизма и нацизма во имя сохранения памяти о жертвах массовых депортаций и казней».

До семидесятилетия упомянутого пакта осталось всего полтора месяца, и в Восточной Европе, особенно в Польше, юбилей собираются отметить с размахом, а центральным его пунктом сделать осуждение и конкретно этого пакта, и всего из него вытекающего.

Резолюция ПА ОБСЕ стала, так сказать, первым, пристрелочным залпом. На него с российской стороны, кажется, собираются ответить контрзалпом, и дальше этим летом вести себя по той же логике, приговаривая себя к полной изоляции, потому что найти в Европе людей, которые бы оправдывали этот пакт, будет невозможно.

Хотя контрдоводы, формально говоря, есть. Ведь пакты о ненападении подписывали с Гитлером многие страны, и Советский Союз был в этой очереди чуть не последним. А за год до пакта англофранцузы в Мюнхене сдали Гитлеру Судеты, немецконаселенную часть Чехословакии, хотя до этого обязались защищать чехословацкую целостность. А Польша сразу же после этого еще и отняла у чехов так называемую Тешинскую Силезию, кусок земли со смешанным польско-чешским населением. Ну, чем они отличаются от нас?

Они отличаются. Во-первых - согласием каяться. Скажем, британские политики постоянно и публично признают, что "Мюнхен это плохо". И обычно добавляют, что они, конечно, со страху и глупости предали чехов, но не участвовали в разделе их земель, а секретные статьи советско-германского пакта как раз и делили Восточную Европу на две зоны. И это было главным отличием данного пакта от всех прочих договоров о ненападении, подписанных с Гитлером разными странами с одной только целью спасти себя.

Что же касается соучастия Польши в разделе Чехословакии, то эта тема и для сегодняшней Варшавы, видимо, довольно скользкая, но сейчас, в рамках юбилея, там, пожалуй, принесут свои извинения. Никуда не денутся.

Потому что взаимные извинения – это важнейшая часть нынешней европейской и вообще западной общественной жизни. Извиняются все и за все. По извинениям опознают своих. В Англии обнаружились коммерческие фирмы, которые в позапрошлом веке финансировали торговлю африканскими рабами. И сейчас они торжественно извиняются. От Турции требуют просить прощения за массовые убийства армян в 1915 году. С армянами расправлялся совсем другой режим, данным давно ликвидированный. Но пока турки не извинятся, европейцами их не признают.

А у нас толком не признают даже секретных протоколов к риббентроповско-молотовскому пакту. Вроде лет двадцать назад последний советский парламент что-то там с оговорками признал. И это все. Просто взять и сказать: что было, то было – даже и это неподъемная проблема.

В этом и изюмина. Пакта этого, можно сказать, не читали, но защищать его будем. В этом и самое интересное. Бог с ними, с этими спорами с европейцами. Самим себе бы ответить: почему при слове «Сталин», или там «сталинизм», официальные наши круги инстинктивно занимают круговую оборону? И пользуются при этом широкой поддержкой снизу. Не сомневаюсь, что если бы не подтасовки, то подлинный победитель конкурса «Имя Россия» был бы Иосиф Виссарионович. За что же такая любовь? Откуда этот вал восхвалений, сочинений и сериалов? За победу над Гитлером? Но сам по себе Сталин не был большим полководцем. «Эффективный менеджер» совсем не выглядел эффективным в начале войны. Он не понимал, что происходит, отдавал заведомо бессмысленные приказы. Если отложить в сторону политкорректность и просто держаться правды, то в той войне победил не он лично, а тоталитарный советский режим, самоотверженно поддержанный народом. Нацистская Германия в 1941-м была сверхдержавой. Вермахт образца 1941 года был мощнейшей армией в мире и был сильнее, чем Красная армия. Выдержать удар такой силы могла только тоталитарная система. Но эта наша система не Сталиным была создана и не с ним сошла со сцены. Личный «вклад» Сталина – в том, что он придал режиму ту жестокость, до которой тот не поднимался ни до, ни после.

Вот именно эта жестокость и работает сегодня на сталинскую популярность. Слишком уж редко оставались в живых те, кого он брал в оборот. Где правнуки раскулаченных, которые потребовали бы сегодня компенсацию за разграбленное имущество? Где родственники умерших от голода, которые добивались бы создания хотя бы государственных мемориалов со списками погибших? Нет людей, нет и проблем. Это и позволяет властям и изрядной доле рядовых граждан воображать себя вроде как преемниками Сталина. И притом добровольно. Потому что в сегодняшней России – другой режим. Никто не заставляет его выводить себя из режима сталинского и считать его обиды своими обидами. При этом редкий сталинист XXI века действительно хотел бы жить при Сталине, в нищете, несвободе и вечном страхе, когда любые нестандартные рассуждения о вожде и о режиме, включая даже и одобрительные, пахли лагерями.

Скандал с европейцами на сталинскую тему отшумит. А как быть с этой темой дома?

Сергей Шелин