«Я даже устала улыбаться». Петербургская школьница — о поездке в Северную Корею

В августе 2024 года группа российских школьников вернулась со смены в северокорейском детском лагере «Сондовон». Возможность оказаться там получили, в частности, победители специального конкурса от «Движения Первых», которое президент Владимир Путин сравнил с советской пионерией.

«Фонтанка» поговорила с петербургской школьницей, которая съездила в КНДР, а отчасти — в поздний СССР.

Марии Сургановой 15 лет, она живет вместе с семьей в Пушкине. Заметное место в ее жизни занимает волонтёрство и общественная работа: сейчас она координатор в экологическом сообществе «Юннаты Первых». Мария признается, что начала вовлекаться в подобные инициативы лет с четырех, поскольку ее мама занимается экопросвещением. Помимо Северной Кореи, этим летом Маша, например, была в волонтерском лагере в заказнике «Раковые озёра», где вместе со студентами облагораживала экологическую тропу.

«Для меня волонтёрство и общественная работа — это уже неотъемлемая часть жизни. Экология многогранна и совместима с любой сферой жизни. Я считаю, что это должно быть одним из приоритетов современного общества, потому что если сейчас не начать сохранять природу, то в будущем миру грозит огромное количество катастроф», — говорит Маша.

Девушка узнала о конкурсе для старшеклассников «Первые едут в "Сондовон"» из интернета, когда об этом появились посты-объявления и ими начали делиться многие ее друзья. Чтобы принять в нем участие, нужно было написать эссе на одну из тем («Какой я вижу роль России в новом многополярном мире?», «Почему мне интересно посетить КНДР?», «Что бы я хотел рассказать о России ребятам из КНДР?»), записать и опубликовать ролик «Почему именно я должен победить в конкурсе?». Возможность поехать в Северную Корею выглядела необычно и масштабно, но были сомнения.

«Я видела реакции некоторых людей, которые сразу заявили, что подаваться на такой конкурс не будут, что это не лучшая идея и так далее. Я сначала тоже подумала, что не буду подаваться. Поделилась мыслями с родителями. А папа сказал: «Подавайся! Это твоя возможность, это твой шанс. Когда еще такое будет?» Я тогда решила, что действительно попробовать стоит: всё-таки это самая закрытая страна в мире. Мама помогла мне с конкурсными заданиями и проделала огромную работу, которая осталась за кадром», — рассказывает Маша.

Ее эссе («Что бы я хотела рассказать о России ребятам из КНДР?») и видео вошли в число лучших, и она поехала в «Сондовон» вместе еще с тремя лидерами конкурса из Петербурга. Оплатить самим нужно было только билет до Москвы (ребята из восточных регионов страны ехали сразу во Владивосток). Оформление виз и дорогу до «Сондовона» через Пхеньян организовывало «Движение Первых».

С собой можно было взять карманные деньги в долларах, евро или юанях — и прямо в этой валюте расплатиться, покупая вкусности в магазине. За валюту в самом «Сондовоне» можно было купить телефонный звонок в Россию (по цене доллар за минуту) и доступ в интернет (пять долларов за полчаса). В целом, как известно, в Северной Корее интернет заблокирован, для жителей создана внутренняя сеть. Все местные рассчитываются в своей валюте — это северокорейская вона, но российские школьники с ней никак не взаимодействовали.

«Первым впечатлением в Пхеньяне был такой момент. Мы выехали из аэропорта на автобусе, увидели местных жителей, помахали им — и толпа махала нам в ответ. Всю дорогу мы смотрели в окно, махали, а люди приветствовали нас и улыбались», — вспоминает Маша.

Столица КНДР произвела впечатление очень чистого и ухоженного города, без мусора на улицах. Трава на всех газонах одной длины, на балконах домов — много живых растений. По городу школьники ездили вместе с гидами и переводчиками — студентами вуза имени Ким Ир Сена. Посмотрели современные кварталы, мемориальные места.

«Действительно очень много везде портретов северокорейских вождей, много слоганов — цитат из их речей. И в городе, и за городом. Нам заранее сказали, что фотографировать их нельзя. Никто не проверял наши телефоны, но мы с уважением отнеслись к этому правилу. Вид из окна нашей гостиницы в Пхеньяне был как раз на портреты Ким Ир Сена и Ким Чен Ира», — рассказывает Маша.

Всего в Пхеньяне делегация школьников по пути туда и обратно провела почти четыре дня, поэтому ребята успели побывать в местном океанариуме, зоопарке и в аквапарке, который называют одним из самых больших в мире. По ощущениям школьницы, он словно десять «Питерлэндов».

По пути из столицы в Вонсан, где находится детский лагерь на берегу Восточного (Японского) моря, можно было наблюдать корейскую природу и деревни. Пейзажи, по ощущениям Маши, похожи на российский Дальний Восток, только очень чисто — и есть, конечно, именно корейское своеобразие.

«В деревнях небольшие домики, кукурузные и рисовые поля, много домашних животных — например, утки, коровы. Один раз мы видели корову с седлом — словно из анекдота», — вспоминает школьница.

«Сондовон», по ее ощущениям, оказался совершенно не похож по атмосфере на российские детские лагеря. Там есть бассейн с фонтаном, аквапарк, 4D-кинотеатр, океанариум, морской пляж и птичий дом — нечто вроде зоопарка, но только с птицами.

«Первое впечатление. Мы вышли из автобуса: взяли чемоданы и пошли с ними по дороге. А вдоль нее выстроились все сотрудники лагеря, начиная с начальства и заканчивая официантами — и машут нам, держа в руках цветы. Мы идем, а нас с двух сторон приветствуют люди — это невероятно. К концу маршрута я даже устала улыбаться», — рассказывает Маша.

Российские школьники жили и питались отдельно от корейских, но пересекались на мероприятиях и у моря.

Для питания в лагере был организован шведский стол, и блюда на нем были всегда почти одинаковыми: рис, оладьи, картошка, морепродукты (осьминоги, кальмары), утка, мясо, немного овощей (огурцы, помидоры), лимонад одного вида в большом количестве. Какая еда была у детей-корейцев — девушка не знает.

С местными ребятами можно было общаться на английском языке, некоторые учили русский, кто-то пытался объясниться жестами — и это получалось. Всегда были готовы помочь переводчики.

Каждое утро в лагере начиналось со звуков горна. Он раздавался с площади, на которую выходят окна детских комнат: на ней стоит памятник северокорейским вождям. После этого включали национальную музыку, и дети выходили на церемонию, суть которой — подметать вокруг памятника.

«Подметали специальными небольшими веничками, в знак уважения к традициям и руководителю страны. Нас это делать никто не заставлял, это было по желанию: кто хочет, тот вместе с другими выходит», — вспоминает Маша.

У корейских школьников был еще как минимум один ритуал: они всегда кланялись портрету вождя на входе в столовую.

Российские подростки отрядами ходили на аттракционы, занятия по корейскому языку, мастер-классы по корейским танцам, играли в футбол, баскетбол и волейбол. В свободное время можно было сходить на пляж, который расположен на берегу небольшого залива, в окружении холмов, но поплавать там было невозможно.

«Море чистое. Правда, глубина в этом месте небольшая. И ограждение установлено там, где вода чуть выше колена», — отмечает девушка.

Завершали смену «Вечером дружбы», во время которого корейские и российские школьники вместе танцевали, а потом обменивались сувенирами.

Маша, как и некоторые другие дети, побывавшие в «Сондовоне», писала у себя в соцсетях, что «развеяно множество мифов». В ответ на вопрос, что именно она имела в виду, девушка пояснила: северокорейцы оказались более доброжелательными, чем можно было ожидать, а местные пограничники и сотрудники правопорядка не стали досматривать у школьников телефоны и были очень приветливы.

На вопрос о том, почувствовала ли она разницу в темпераменте и поведении россиян и корейцев, девушка подмечает, что, конечно, да.

«Они ярко выражают свои эмоции и часто делают это вместе, одновременно. При нас они показывали положительные эмоции. После выступления на сцене все обязательно хлопают и обычно встают. На соревнованиях — хором болеют за своих. Вместе поют песни. У них мимика немного другая, более экспрессивная. Знаете, у нас в танцевальных коллективах, например, говорят: «Вот сейчас показываем себя на полную, работаем на всю». А в Северной Корее так делают абсолютно всегда», — рассказывает Маша.

Насколько типичных корейцев она встретила в «Сондовоне» и в гостинице в Пхеньяне — ей судить сложно.

«Является ли «Сондовон» лагерем для привилегированных детей, для детей элит? Трудно сказать. Переводчица говорила, что туда попадают дети с высоким школьным рейтингом, который анализирует руководство. Это те, кто показал достижения в танце, песнях, рисовании, учебе», — говорит девушка.

Она говорит, что не прочь поехать в КНДР снова, чтобы лучше узнать эту страну, ее историю и культуру. Но жить там не хотела бы и не смогла.

«Всё-таки там нет интернета, а интернет играет огромную роль в моей жизни. И кроме нас, я не видела там ни одного туриста. Все вокруг — это северокорейский народ. Мы отличаемся от них и внешне, и по привычкам, и по характеру», — размышляет Маша.

Мать девочки Татьяна говорит, что отнеслась к идее поехать в Северную Корею спокойно: если дочери интересно, то почему бы и нет.

«У Маши достаточно большой опыт самостоятельных путешествий по России, а вместе мы бывали и за границей. Когда речь о возможной поездке только зашла, вишенку на торте добавил папа, сказав, что это редкая возможность — попасть в такую страну, еще и в составе детской делегации», — вспоминает женщина.

Она говорит, что они вместе с мужем внимательно изучили перед поездкой информацию о Северной Корее в интернете, в том числе негативные комментарии. И посчитали, что к определенным моментам можно относиться с любопытством.

«Мы читали, что в «Сондовоне» есть такая традиция: дети рано утром выходят и подметают площадь у памятника вождям. Конечно, есть комментарии об этом, что там все зомбированные: мол, не только сами подметают эту площадь, но и других заставляют. А можно ведь отнестись к этой традиции с уважением и интересом», — говорит Татьяна.

Отец Маши Андрей рассказывает, что поначалу никто в семье особо не заострял внимание на этой теме: просто увидели публикации о конкурсе, начали обсуждать. Ему сразу это показалось хорошей идеей.

«Помимо прочего, наверное, это была возможность для Маши заглянуть в наше с Таней детство. По тому, что мы знаем, есть ощущение, что это Советский Союз годов 1970–1980-х. Отчасти так и оказалось. Вообще мне очень хотелось, чтобы Маша увидела то, чего практически никто не видел и про что много говорят. Я и сам очень хотел бы там побывать», — признается Андрей.

Анна Мотовилова, «Фонтанка.ру»