Президентский мостик

«Я на мостике до конца отстою», - заявил будущий бывший президент РФ журналисткам из правительственного пула. Правда, он не уточнил, когда этот конец, по его мнению, настанет – через 6 или 12 лет. Пока же заступающего на мостик ждет нелегкое начало.

Россия после выборов представляет собой довольно сумрачный пейзаж. Сумрачный в двояком смысле: во-первых, «мостик» уже сейчас прогибается под грузом государственных амбиций; во-вторых, перспективы у российского общества явно не радужные.

Fitch нам

На «Фонтанке.ру» 1 и 16 февраля в «Особом мнении» я проанализировал две предвыборные публикации тогда еще кандидата в президенты № 1. В комментариях преобладал мотив: да кто их читает! Оказалось, что те, кому надо, читают.

В частности, эксперты рейтингового инвестиционного агентства Fitch. Они не только прочитали, но и подсчитали: выполнение предвыборных обещаний Владимира Путина может обойтись в $ 160 млрд, или 8% от прогнозируемого ВВП России в течение шести лет президентства. По данным агентства, в 2012 году России бездефицитный бюджет обеспечат только $ 117 за баррель.

В итоге Fitch заявило о возможности понижения кредитного рейтинга страны. Ныне он BBB (нижняя ступенька группы рейтингов инвестиционной категории). На ступеньку ниже (ВВ) - и страна попадает в группу рейтингов спекулятивной категории. Что, естественно, затрудняет доступ к международным займам.

В общем, мой диагноз «безудержный популизм» оказался верным. Что, кстати, подтверждают и данные по российскому бюджету за январь. Аналитики из Института Гайдара сравнили два января: январь 2011 года и январь 2012 года. В последнем по сравнению с первым объем доходов федерального бюджета стал больше на 4,1 п.п. ВВП за счет роста нефтегазовых доходов на 48% из-за повышения цен на нефть марки Urals с $ 93,8 до $ 109,3. Зато расходы стали больше на 9,1 п.п. ВВП, более чем вдвое (!) превысив прирост доходов. Наиболее значительно выросли расходы по статьям «Национальная оборона» (3,0 п.п.), «Здравоохранение» (2,9 п.п.), «Образование» (1,4 п.п.).

В итоге бюджет исполнен с дефицитом в 0,5% ВВП, а ненефтегазовый дефицит (без учета поступлений от нашей природной благодати) достиг 14,3% ВВП. Напомним, что до кризиса он составлял 4,7% ВВП при куда более низких ценах на нефть. Если дело и дальше так пойдет, то, повторю в десятый раз, нам только на Иран и остается надеяться. Утопит 5 - 6 барж в Ормузском проливе в фарватерах для супертанкеров, и живи Россия!

Рабы – не мы?

Президентский мостик у нас ведь, в сущности, царский помост. Посему избрание президента должно напоминать преклонение народа перед входящим на престол. Второго тура быть не может по определению, и помазанный на царство должен быть на много голов выше тех, кто «посягнул» (по сценарию спектакля) на его трон.

Однако после декабрьских выборов уверенности у власти поубавилось. И риск второго тура имел место. Приватизировавшим государство такой «хоккей» был не нужен. Требовалось мобилизовать народ, чтобы дать отпор вышедшим из своих кухонь на улицы «врагам государя».

И тут обнаружилось самое интересное: правящие нами чекисты - достойные преемники самих себя. Они и в XXI веке сумели выстроить традиционную большевистскую связку: работа - политическая лояльность. Не будешь демонстрировать последнюю - лишишься первой.

Еще Троцкий писал: «В стране, где единственным работодателем является государство, оппозиция означает медленную голодную смерть. Старый принцип – кто не работает, тот не ест – заменяется новым: кто не повинуется, тот не ест». Нынешние наследники большевиков умудрялись оказывать давление даже на работников некоторых формально частных контор, что в очередной раз доказывает фиктивность частной собственности в России.

Но не только это. Работник, против своей воли пригнанный на митинг (варианты: взявший открепительный, проголосовавший по указке и т.п.), - это уже не свободный человек. Это имущество государственной машины, которое не обладает правом на собственную личность. Так что для значительной части населения социалистические нормы государственного крепостничества живы.

Впрочем, есть и отличия. Эта система пока не тотальна. И там, где власть наталкивается на сопротивление, она прогибается. Или просто не суется туда, откуда она ожидает моральный отпор. Например, не слышны были жалобы на какое-то массовое принуждение от преподавателей питерских вузов (в отличие от более материально обеспеченных школьных учителей).

Все эти истории с административными принуждениями к лояльности свидетельствуют и о неразвитости способности к коллективному сопротивлению. Если бы власти опасались, скажем, забастовки учителей в ответ на политическое давление хотя бы на одного из их коллег, то вряд ли они могли манипулировать этим контингентом так, как им заблагорассудится.

Проблема же в том, что «контингент» не очень-то и желает сопротивляться. Политическая проституция не воспринимается им как нечто зазорное. Напротив, многие из представителей манипулируемого контингента вполне искренне рассматривают ее как плату за повышенное в путинскую эпоху жалованье. Это говорит об архаичном сознании: платит им «барин» (и надо быть ему послушным, а то – выпорет), а не налогоплательщики за исполнение профессиональных обязанностей по трудовому договору.

Однако в авторитарных режимах никогда не известно точно, что у людей в головах. В публичной жизни они могут вести себя одним образом, но в то же время быть «себе на уме». Например, затаить обиду на то, что заставили делать что-то вопреки собственному желанию или убеждениям. И когда недовольство политическим режимом набирает силу, то в какой-то точке все переворачивается: те, кто славил, в момент превращаются в яростных хулителей. В этом мгновенном повороте на 180 градусов кроется загадка всех социальных взрывов. Надо же! - ахают тогда стоящие на мостиках, - ведь еще вчера буквально ничего не предвещало!

Расколотое общество

Судя по всему, управлять с мостика придется расколотым обществом. По итогам выборов видно: российское общество разделилось на две половинки (ориентироваться надо здесь скорее не на официальные цифры, а на те, что сообщает «Лига избирателей»). Для одной из них Владимир Путин – законный президент и лидер страны. Они искренни в этом своем убеждении (при этом они даже могут осознавать наличие масштабного мухлежа, но для них таковой – норма, если побеждает их любимый «герой»). Для другой - узурпатор. Человек, получивший президентскую власть в результате игры не по правилам. И, следовательно, нелегитимный властитель.

И такое деление общества – залог нестабильности. Одно дело, когда проигравшие избиратели соглашаются, что проиграли, играя по правилам. И совсем иное, когда для них власть – вне закона. Иначе говоря, самовластье, не освященное честным народным волеизъявлением. Это их убеждение касается не только института президентства, но и, конечно, законодательной власти.

Удастся ли в такой ситуации отстоять на мостике до конца? Разумеется, удастся. Вот только какой будет этот конец (и когда) - не знает никто.

Андрей Заостровцев