«Пора запретить все песни про Че Гевару, Махно и дедушку Ленина»

Песни петербургского рок-музыканта Вадима Курылева, экс-участника DDT, пополнили список «экстремистских материалов». В интервью «Фонтанке» автор рассказал, чем внутренняя цензура отличается от государственной.

Две песни экс-музыканта Юрия Шевчука Вадима Курылёва попали в Федеральный список экстремистских материалов на сайте Минюста 19 октября. В конце августа 2020 года Железнодорожный районный суд Пензы установил, что в песнях лидера рок-группы «Электрические партизаны» есть «высказывания, содержащие побуждение (в том числе в форме призыва) к действиям (в том числе насильственным) против власти и ее представителей, а также высказывания, содержащие положительную оценку идеологии насилия и насильственных действий в целях оказания воздействия на органы власти».

«Фонтанка» поговорила с рокером о его восприятии происходящего, готовности менять слова песен, поддержке фигурантов дела «Сети» и восхвалении левых радикалов прошлого, законе и цензуре.

— Вадим, как получилось, что творчество (как говорят ваши коллеги) «главного пацифиста страны» оказалось в списке экстремистских материалов Минюста?

— Я не знал, что я «главный пацифист страны», но ряд песен с антивоенным содержанием у меня есть. Так же, как есть песни и с антикапиталистическим или антифашистским содержанием. Когда открыто высказываешь в песнях свои социально-политические взгляды, рано или поздно ты попадешь в экстремистский список.

— Вам известно, почему в суд с вашей песней пришли «эшники» Пензы?

— Нет, я могу лишь догадываться, почему именно Пенза. Ведь там недавно был громкий процесс над анархистами. Наверное, пензенской прокуратуре понравилось работать по этой теме.

— Вы высказывали публичную поддержку фигурантам дела «Сети»?

— Думаю, что высказывал. Как минимум в видеоролике я снимался на эту тему, ну и на концертах наверняка что-то говорил.

— У вас были раньше какие-то конфликты с пензенскими властями? Вы там когда играли в последний раз?

— Играли мы там неоднократно. Последний раз — это было весной прошлого года (первые аресты по делу «Сети» прошли в 2017 году. — Прим. ред.). Никаких конфликтов с местными властями у нас не было.

— Вас приглашали на заседания Железнодорожного районного суда Пензы, который в августе 2020 года принял решение по вашей песне?

— Да, приглашали, но как-то не очень настойчиво. Я так понял, что это было не требование, а предложение приехать на суд на тот случай, если я хочу что-то доказать, объяснить и защитить свои песни от наложения запрета. Но просто так взять и помчаться, особенно в карантинные времена, в другой город, я посчитал нецелесообразным — тем более что если уж они решили что-то запретить, то наверняка запретят в любом случае.

— Как следует из акта экспертного исследования, в аудиоматериалах имеются высказывания, «содержащие побуждение (в том числе в форме призыва) к действиям (в том числе насильственным) против власти и ее представителей, а также высказывания, содержащие положительную оценку идеологии насилия и насильственных действий в целях оказания воздействия на органы власти». Ваш комментарий?

— Я думаю, сейчас властям уже пора запретить все песни про Че Гевару, Нестора Махно и, пожалуй, про дедушку Ленина — тоже. От греха подальше...

— Как выглядело ваше общение с правоохранительными органами по этой ситуации?

— Никакого общения не было, кроме посещения меня сотрудниками отдела «Э» для формального установления авторства песен, от которого я, конечно, не отказывался. Дальше уже присылали по почте (не по электронной) приглашения в суд и результаты экспертизы. Сотрудники петербургского Центра «Э» приходили прямо домой. Это было еще в марте.

— Вас предупредили о какой-то ответственности в случае исполнения этих песен на концертах в будущем?

— Нет, об этом мне ничего не известно. Со мной больше никто не общался на эти темы.

— То есть вы будете и дальше исполнять песню «Звезда и Автомат», исправив спорные слова?

— Это не та песня, где можно исправить слова. (Улыбается.) От песни ничего не останется!

— Но помните, как Борзыкин стал менять слова в песне «Телевизора» «Ваш папа — фашист», когда ему намекнули на проблемы с упоминанием ныне актуальных политиков в этом перестроечном боевике? Почему это для вас не путь, ведь очевидно, что исполнять «запрещённую песню» — становиться фигурантом уголовного дела?

— У меня еще много других песен есть, или я лучше что-то новое напишу взамен запрещенного. Этим можно показать, что запрещать отдельные песни достаточно бессмысленно.

— Вы уже провели ревизию других своих песен после этого случая?

— Мне что, сейчас убирать из Интернета все песни, в которых, возможно, кто-то расслышит экстремизм? Моим песням уже много лет, они давно расползлись по всему Интернету. Я даже если очень захочу — технически не смогу убрать их отовсюду, где они есть.

— Я про концерты. И про то, что в случае со «Звездой и Автоматом» стало «призывом». По аналогии можно проверить остальные песни самостоятельно. Или проблемы будете решать по мере их возникновения, самоцензура не про вас?

— Моя самоцензура сильно отличается от государственной цензуры. Я забочусь о воспитании художественных вкусов слушателей, а государство - о своей безопасности и прибыли.

— В вашей карьере это первый случай претензий к текстам? Если было раньше, то как и что?

— Это первый случай, но что-то мне подсказывает, что не последний...

— Вы будете оспаривать решение о признании песни экстремистской?

— Конечно, нет.

— Почему «конечно»? Вы же не согласны с этим решением.

— Но я вообще не согласен с государством в принципе — советуете мне идти кричать об этом на Красной площади?

— Когда вы написали эту песню и почему?

— Песня «Звезда и Автомат» посвящена одному из моих любимых персонажей недавней европейской истории, радикально левой подпольной антифашистской организации «Фракция Красной Армии» (RAF нем. — Прим. ред.), которая действовала в Западной Германии в 60–70 годы. Написана от их лица, и даже фамилия их боевого лидера упоминается, чтобы было всем понятно, о ком речь. Написал я эту песню в 2008 году, на пике своего интереса к этим героям, изучив много книг и фильмов о них.

— Вы воспеваете действия единомышленников Андреаса Баадера. На счету группировки RAF — 34 убийства. При этом вы апеллируете к молодёжи в этой песне. Вы правда считаете, что это допустимая ролевая модель для подростков?

— А вы не пробовали сосчитать жертвы кубинской революции? Запретите продавать молодежи майки с Че Геварой.

— Песня «Звезда и Автомат» издана в 2009 году. CD с этим треком доступен к приобретению в Интернете. Вы или Центр «Э» сообщите издателям, что удалить из описания альбома название «осуждённой» песни навряд ли достаточно, чтобы им избежать проблем?

— В мире не так много интернет-магазинов с дисками «Электрических партизан». Я думаю, те, кто надо, уже сами знают и поступят так, как считают нужным.

— Для многих вы в первую очередь многолетний участник DDT. Юрий Юлианович вам что сказал, узнав про эти новости?

— Мы с ним давно не общаемся. Я ушел из ДДТ 18 лет назад.

— Ну, а какая реакция у других коллег по рок-сцене? Когда с Артемием Троицким судился Вадим Самойлов, была громкая поддержка — коллеги, концерты, сборники. А сейчас тишина, хотя вы свой парень для русского рока много лет.

— Да, меня поддерживают сейчас многие - но я не буду говорить, кто именно, чтобы никому не навредить.

— Вы теперь в одном списке через запятую с «Коррозией металла», группами «Коловрат» и «Ансамбль Христа Спасителя и Мать Сыра Земля». Это почётное соседство?

— Там есть и более симпатичные мне музыканты — группа «Йорш», «Психея» и даже «25/17».

— Рок в России снова «музыка протеста»?

— Рок — всегда музыка протеста. Не всегда впрямую политического — протест может быть культурологический, эстетический, идеологический, но он всегда есть в рок-музыке. Иначе это просто не рок-музыка, а коммерческий продукт, замаскированный под рок в целях наживы. По нынешним временам, я надеюсь, уже мало смысла притворяться рок-музыкантом ради популярности — мода совсем другая. Так что рок-музыка сейчас более свободна, чем даже лет 10 назад.

— Ваш случай — это соблюдение законодательства или цензура?

— Не вижу разницы. (Улыбается.)

Николай Нелюбин, специально для «Фонтанка.ру»