«Досрочка»: все, как мы предупреждали

Адвокат Юрий Новолодский в своей колонке на «Фонтанке» сетует на «откровенную истерию об ужасах избирательной кампании». Уверяет, что возмущение происходящим во время досрочного голосования – не более, чем «эмоциональный выплеск» со стороны оппозиционеров, а само досрочное голосование необходимо для обеспечения прав 500 тысяч избирателей Петербурга, которые в противном случае лишаются права на участие в выборах. И вспоминает, что был крайне удивлен, когда я при принятии действующих ныне законов о выборах губернатора и муниципальных советов назвал их «инструкциями по фальсификации предстоящих выборах».

Не хочется расстраивать Юрия Михайловича, но сейчас в местах, где идет массовое досрочное голосование, не происходит ничего такого, о чем бы я и другие оппозиционеры не предупреждали, когда голосовали против этих законов. В том числе, и «добровольно-принудительная» отправка «бюджетников», инвалидов, ветеранов, военных голосовать досрочно. И это не фантазии зловредных оппозиционеров, а реальные факты, о которых мне ежедневно сообщают люди, не имеющие никакого отношения ни к каким партиям. Об этих фактах ежедневно пишут городские СМИ. И эти факты я и мои товарищи наблюдали собственными глазами.

Сперва – о законах, которые ввели в Петербурге досрочное голосование именно в таком виде, как оно происходит сейчас. Если помнят читатели, в 2006 году досрочное голосование было отменено – слишком было много злоупотреблений и примеров использования его как инструмента «административного ресурса» или прямого подкупа избирателей. Теперь оно возвращено в практику выборов – со ссылкой на решение Конституционного суда. Мне лично это решение представляется весьма спорным, но даже если на него ориентироваться, то избиратель получает право на досрочное голосование лишь по нескольким перечисленным уважительным причинам, которые не позволяют ему прийти на избирательный участок в день голосования. А именно – отпуск, командировка, состояние здоровья, режим работы или учебы, выполнение государственных или общественных обязанностей. Точка.

Однако в Петербурге решили творчески подойти к закону и дополнили этот перечень словами «и иные уважительные причины». Более того, поправки, которые вносил, в том числе, и я, — о том, чтобы гражданин, желающий голосовать досрочно, был обязан представить копии документов, подтверждающих уважительную причину отсутствия в городе в день выборов (приказ об отпуске или командировке, справка о режиме работы или учебы и так далее), — парламентское большинство отклонило.

Это привело именно к тому, что мы наблюдаем сейчас: потоку граждан, желающих голосовать досрочно, без всяких уважительных причин. Перед входом в избирательную комиссию (или прямо в помещении для голосования), – чему лично был свидетелем, – им предлагают уже отпечатанные формы заявлений о досрочном голосовании, предлагая подчеркнуть одну из указанных там причин. Достоверность этих причин комиссии в принципе не проверяют. Всем верят на слово. Люди пишут «отпуск», «командировка», «режим работы», а то и «еду на дачу»…

Подавляющее большинство тех, кто сейчас идет голосовать досрочно (и кого, как, опять же, я наблюдал лично, как и многие другие политики и журналисты, везут голосовать целыми автобусами), – сотрудники бюджетных учреждений. Например, врачи и медсестры. Какие массовые «командировки» или «отпуска» могут у них быть 14 сентября? Где все они «учатся» в этот выходной день? Где они могут «работать», когда поликлиники в этот день закрыты? Еще можно представить себе, что голосовать досрочно приехали те, кто работает на «скорой» или дежурит в больнице. Но таких людей не так много. А на «досрочку» гонят всех. О чем прямо сообщила, например, врач-педиатр Ирина Чечик из 59-й поликлиники, которой было сказано, что 3 и 4 сентября к поликлинике будут поданы автобусы, и все должны ехать голосовать. Когда все это получило огласку (Чечик не побоялась этого), начальство стало оправдываться и уверять, что «досрочка» – дело сугубо добровольное.

А вот цитата из недавно полученного письма – от человека, чья жена работает в поликлинике. «Главврач настоятельно просила всех врачей проголосовать досрочно. У поликлиники специально дежурит автобус, который довезет всех желающих до участка. На слова жены, что она никуда не собирается уезжать, главврач сделала глаза, как у Кота-в-сапогах из мультика про Шрека. Затем был звонок из Многофункционального центра предоставления госуслуг, где мы состоим на учете как многодетная семья. Никаких услуг за три года мы от них не дождались, но тут позвонили домой. Дома был только ребенок: "Мамы дома нет, она на работе". Тут бы и повесить трубку, но голос на том конце так жалобно запричитал, что ей очень важно срочно с мамой связаться, это очень важно и очень срочно, что ребенок продиктовал мамин мобильный номер. Мама сидит на приеме больных – как всегда, очередь. Звонок: "Приглашаем вас на досрочное голосование". Мама в шоке. А финальным звонком было объявление, вклеенное в дневник сына. 12 сентября – родительское собрание. Явка строго обязательна. С собой иметь паспорт».

С какого перепугу нужен паспорт на родительском собрании? Чтобы всех тут же отправить проголосовать?

Ну а то, что я и мои товарищи (и в том числе журналисты) наблюдали 5 и 6 сентября в администрации Центрального района, вообще ни в какие ворота не лезет.

Досрочное голосование проходит на втором этаже здания администрации на Невском, 176, в актовом зале. Но уже на дальних подступах к залу избирателей встречают шесть столов с компьютерами, за которыми сидят неизвестные граждане, требующие у приходящих избирателей показать паспорт и что-то отмечающие в компьютерах. На компьютерах, как удалось выяснить, пригласив для объяснений председателей двух ТИКов (30-го и 16-го), – база данных жителей района, где указаны фамилии, имена, отчества, даты рождения, паспортные данные и место работы.

Спрашиваю: это что за граждане за компьютерами? «Это волонтеры, – отвечают мне председатели ТИКов. – Помогают комиссиям, указывают избирателям номер их участка». Но простите, какие «волонтеры» в избирательном процессе, да еще и отмечающие избирателей в базе данных?! Работать с персональными данными на выборах могут только члены комиссий с правом решающего голоса. Любой член комиссии от оппозиции или наблюдатель, как показывает практика, тут же удаляется с участка, если только попытается посмотреть на списки избирателей (а тем паче – фотографировать), – его сразу обвинят в нарушении порядка работы с персональными данными. А тут какие-то «волонтеры»!

«Да, это не совсем соответствует закону, – говорит мне председатель ТИК-30 Сергей Поляков, но поймите нас, членов ТИК мало, избирателей приходит много… Давайте искать компромисс».

«Какой компромисс? – отвечаю я. – Выполняйте закон – вот и весь компромисс».

Приезжаю на следующий день, 6 сентября, – концепция меняется. Во-первых, Поляков открещивается от «волонтеров», заявляя, что отвечает только за то, что происходит в ТИК, а все остальное – к районной администрации.

А во-вторых, ко мне выходит зам. главы районной администрации Наталия Петрова и сообщает, что на компьютерах – базы данных, с которыми работает администрация, и что за компьютерами – не волонтеры, а чиновники администрации. И что они действуют «по указу президента и постановлению губернатора». Мол, «оказывают содействие комиссиям», проверяя у граждан документы и выдавая им бумажку с номером УИК и номером ТИК.

Последнее – неправда: стикер, который выдают гражданину, содержит номер УИК и еще один номер, который оказывается номером гражданина в реестре избирателей. А для того, чтобы сообщить гражданину номер УИК, достаточно спросить его адрес, и можно даже не требовать у него документы. И уж точно никакого права чиновники не имеют на «отмечание» пришедших избирателей.

«Зачем в ваших базах указывается место работы? – спрашиваю я. – Чтобы контролировать, кто из бюджетников пришел, и затем сообщать их начальству? А оно устроило бы втык тем, кто не выполнил указание голосовать досрочно?» Ответа не последовало.

По закону администрация может оказывать содействие избиркомам. Но только техническое: дать помещения, охрану, транспорт, связь и так далее. Никакой проверки документов (с отмечанием пришедших на выборы граждан), по закону, она осуществлять не имеет права, это функция избирательных комиссий…

По всем этим фактам я уже направил письма прокурору города и главе ЦИК – пусть проверят, как все это соответствует закону, в том числе – о защите персональным данных.

А теперь главный вопрос: зачем все это происходит? Зачем «бюджетников» гонят голосовать досрочно, когда никто не мешает им проголосовать в срок?

Досрочное голосование, если уж его ввели в закон, – это исключение, а не правило. Только у ничтожного меньшинства избирателей действительно есть уважительные причины, по которым они действительно не могут прийти голосовать 14 сентября. Высокий процент проголосовавших досрочно – это ненормально, это всегда признак применения «административного ресурса» или подкупа («500 тысяч избирателей», которые в Петербурге якобы могут голосовать лишь досрочно, как уверяет Новолодский, – сказки для детей). Это во-первых.

А во-вторых, мне (и не только мне) представляется, что поставлена задача «нагнать» как можно больше «досрочников», а потом подменить бюллетени на те, где нарисован нужный результат. Все условия для этого созданы: «досрочка» идет несколько дней, по ночам конверты с бюллетенями хранятся в зданиях районных администраций, у членов комиссии и наблюдателей от оппозиции возможности контролировать их сохранность нет, а главы районных администраций – люди, заинтересованные во вполне определенном результате на выборах.

Это не фантазии и не «страшилки» – все это уже было на муниципальных выборах десять лет назад.

И нет никакой гарантии, что сегодня все не повторится.

Борис Вишневский