Вот такое непролазное «можно»

Общество было уверено, что подсудимых по делу Политковской оправдают. Прокуроры были озабочены тем же. Политикам было не до этого. И присяжные оправдали четырех обвиняемых. Выдохнули только последние и их родственники. Как никто, они знают: «На воле быть лучше». Прочие в списке созванивались по мобильникам и вместо «привет» говорили: «А я не удивлен». При этом подавляющее большинство не знает обстоятельств дела, остальные просто скучно уверены в том, что освободили далеко не праведных людей.

Можно, конечно, защититься следующим: это все мафия. Она в очередной раз подкупила всех. А заодно и присяжных. Против лома нет приема, но вышеназванный тезис не лом. (Эти тезисы всем осточертели, вплоть до зевоты). Тем более, что в случае его всеправоохранительного признания все-таки уместно продолжение. Вопрос, кто из ответственных за борьбу с мафией идет в отставку. И причем с тем же публичным позором, с каким четверо обвиняемых до 19 февраля 2009 года в убийстве Политковской вышли из клетки столичного зала суда.

Можно поднять на вилы сам институт присяжных в России. Не впервой. Тем более, что недавно власть дружно сократила количество статей, подсудных присяжным. Но это опасно. Во-первых, мы пытаемся соответствовать европейскому стандарту (это и так получается хреново). Во-вторых, присяжные - это представители народа, а народ пока быдлом называть опасно даже чиновничьей номенклатуре.

Можно порассуждать о страхе двенадцати человек перед чеченским террором. Но Владимир Путин - самый большой друг Рамзана Кадырова. Следовательно, этот подход антисоветский. Да и в самом начале процесса мы наглядно увидели, что присяжные не из робких: когда за них решили, что слушания должны быть закрытыми, этих решивших присяжные послали на + переосмысление. В грубой циничной форме через СМИ.

Можно дойти до пошлых вещей и обрушиться на конкретного следователя. Но статистика оправдательных приговоров столь сокрушительна, что «скальпов» следователей не напасешься.

Так что, как говорят в Красной Армии: «Можно Машку за ляжку, а у нас разрешите». Разрешите напомнить, что суд - это высшая форма состязательности. Театр, где зрители смотрят не столько на то, как крепко завязаны глаза у Фемиды, сколько на актеров. Героя на помосте два: прокурор и адвокат. Так как на каждый спектакль ходить затруднительно, то общество посылает туда жюри, если хотите - критиков в лице присяжных. Все это пришло к нам из далекого исторического прошлого, а сам суд присяжных является конституционной формой самосуда.

И что видят присяжные? Вы не будете смеяться. Они спят. Им не интересно. Актеры играют хуже, чем в космических по своей бездарности телесериалах федерального телевидения. А прокуроры менее убедительней своих оппонентов. У этих хоть материальная мотивация сильнее, да и с гуманитарным образованием побойчее. Отсюда вместо оваций тягучая мысль присяжных: «Зря я сюда зашел, а по телеку сейчас футбол».

А что видят прокуроры? Они видят, что к их мнению больше не прислушиваются, как к слову Божьему. От этой злости пострадаем только мы, но это иная история.

Успех упрется не в бесконечность служебных совещаний с пафосом: «Надо что-то делать с этими сволочами». То есть с присяжными, то есть с нами. Он и не в ерничестве общества над силовиками, которым, по данным соцопросов, веры меньше, чем организованной преступности.

Победа настанет тогда, когда кто-нибудь первый (например, из петербуржцев) скажет: «А я сегодня в суд на Фонтанку иду. Там такой-то прокурор выступает». То есть пойдет на текст, энергию, знания, издевку, уловки, мимику, семантику, если хотите. Когда-то, до марксистского фундаментализма, издавались речи видных товарищей прокуроров и адвокатов. Сегодня от них остались лишь памятные доски на домах Петербурга. Вы можете представить себя за чтением речей этих «актеров» сегодня? Только в мучительном сне.

Для появления любопытных слушателей в судах и тиражах томиков надо немного - создать штат обвинителей, способных заставить зрителя проснуться, а затем досидеть до аплодисментов. И ничего нет обидного, если прокуроры начнут ходить на курсы повышения квалификации по риторике, логике, плюс больше читать классику, наконец. То есть станут интересными собеседниками. (В конце концов, не к нейро-лингвистическому программированию взываем).

Пока же высшим пилотажем публичности является кондовая фраза типа «Возбуждено уголовное дело, проводятся оперативно-следственные действия». При этом считается, что паразиты-журналисты и телезритель должны обмякнуть от счастья.

Если все вышеизложенное выглядит, как провокация, способствует изжоге, а рука тянется к кобуре, то читай пункт первый: «Это все мафия».

P.S. Помогалкой мафии, как правило, является ЦРУ. В случае крайней необходимости - Черчилль в 18-ом году.

Евгений Вышенков, заместитель директора АЖУРа