«Развод един и триедин»

Ксения Иванова, партнер СКА «Ивановы и партнеры»

Сегодня я бы хотела поговорить не о том, как защитить имущество состоятельного супруга от раздела, как его спрятать — тут есть множество способов и достаточно экспертов, которые с удовольствием проконсультируют богатого супруга на эту тему. Я бы хотела как судебный эксперт, пояснить некоторые неоднозначные вопросы судебной практики. Развод — он един и триедин. Когда есть дети, возникает вопрос алиментов и определения порядка общения с детьми и их места жительства. И их нельзя недооценивать, потому что именно они влияют на последующий раздел имущества супругов.

Алименты, в основном, взыскиваются в процентном соотношении: в зависимости от количества детей, которых надо обеспечивать. Но также бывает, что они прописываются в твердой денежной сумме. Безусловно, для нашего состоятельного клиента лучше бы заключить соглашение об уплате алиментов и предусмотреть твердую денежную сумму. Ведь что такое процентное соотношение? Это проценты от абсолютно любых доходов: от инвестиций, от накоплений — где бы они ни находились, в чем бы ни выражались.

Поэтому бизнесмены стараются заключить соглашение с фиксированной суммой. Но тут возникает вопрос: а что, если это соглашение предусматривает размер меньше, чем причитался бы по закону? Ведь в семейном законодательстве есть норма, которая так и говорит: независимо от того, что написано в соглашении, гражданин должен платить не меньше, чем предусмотрено законом. Но могу сказать, что соглашение сегодня в достаточной мере защищает нашего состоятельного супруга, потому что, чтобы взыскать иной доход, надо признать соглашение недействительным. А до этого момента оно действует и защищает интересы супруга.

Еще один дискуссионный вопрос — взыскание невыплаченных алиментов за прошлый период времени. Например, если супруг платит меньше, чем причиталось бы по закону, но платит — это его в достаточной мере защищает. Если же он вообще не платит, то сторона может взыскать за прошлый период времени, если докажет, что принимала какие-то меры для получения алиментов, но безуспешно.

В итоге алименты, а также место жительства детей, могут повлиять на благосостояние супруга и давить на него в деле о разделе совместного имущества. Например, супруга (обычно это происходит так) может требовать увеличения своей доли в интересах проживающих с ней детей.

Еще один спорный момент в вопросе раздела имущества — это отчуждение его в пользу третьих лиц, а также — внимание — приобретение имущества на имя третьих лиц с целью избежать его раздела при разводе.

Суды сегодня исходят из следующего. Невозможно признать право собственности супруга на имущество, которое принадлежит третьему лицу, но в законе есть норма, позволяющая, если доказано, что один из супругов израсходовал денежные средства не в интересах семьи, с него можно взыскать за это компенсацию. Однако недавно поменялась практика возложения бремени доказывания по таким делам: если раньше априори признавалось, что супруг израсходовал деньги не в интересах семьи, то теперь это должно доказать лицо, сделавшее такое заявление. А доказать это очень сложно. Впрочем, не невозможно: если в суде будут установлены прямые транзакции со счетов клиента за имущество, которое оформлено на третьих лиц, с большой долей вероятности суды смогут говорить, что деньги израсходованы не в интересах семьи.

Еще важно отметить вопрос распределения имущества в долях. Здесь есть большая разница между Москвой и Петербургом: хоть у нас закон один, региональные особенности его применения подчас весьма существенны. Семейное право отличается тем, что по многим вопросам доминирует личное усмотрение каждого конкретного судьи на каждый конкретный случай. Как суд разделит имущество — непонятно. В Петербурге суд вынес такое интересное решение: отступил от принципа равного раздела более чем на 80% в пользу супруги. Были у супругов активы и деньги — порядка миллиона долларов на пяти банковских счетах. Причем, четыре счета по 200 тысяч долларов были открыты на имя супруги. И суд, с учетом того, что с супругой остались трое детей, посчитал невозможным взыскивать с нее компенсацию и оставил ей всю сумму, находящуюся на ее счетах. То есть, это такая норма, где суд усматривает свою компетенцию сделать так, как он считает нужным и справедливым. В законе не написано, что на 10% можно отступить от равенства долей супругов, а на 30% нельзя. Также бывает, что передают долю в собственности квартиры, где супруга проживает с детьми, без компенсации ее стоимости супругу. В общем, это очень спорный момент, с которым нужно работать, потому что здесь законодатель оставил большой простор для вариаций. И то, как решит суд, зависит во многом от грамотности юристов сторон.

В общем, если в Петербурге судьи пытаются как-то найти оптимальный вариант раздела имущества, то в Москве дела рассматриваются очень быстро: в одно-два заседания. И исходят суды из того, что, если стороны не договорились, то все делится ровно пополам. Это приводит к тому, что супруги еще долго не могут потом расстаться миром, а либо снова садятся договариваться, либо продолжают тиранить друг друга.

Еще один спорный момент — применение иностранного права при разделе имущества. Российские суды с большой неохотой применяют право других государств, хотя действительно должно применяться право того государства, где супруги совместно преимущественно проживали. То есть, это абсолютно любое место, и печать регистрации в паспорте не играет никакой роли, бремя доказывания того, где на самом деле супруги жили совместно, лежит на юристах. Из практики могу сказать, что крайне сложно заставить российский суд применить иностранное право, хотя иностранные суды достаточно часто применяют право российское — мы не раз выступали там экспертами, предоставляя свои заключения с точки зрения Семейного кодекса РФ. Это нормальная практика для судов стран Евросоюза, но для РФ, к сожалению, это остается достаточно сложным.

Напоследок скажу, как налоговая амнистия сказалась на разделах имущества супругов. Теперь у супруги имеется возможность получить всю информацию о зарубежных счетах своего благоверного, об остатках на этих счетах и контролируемых офшорных фирмах. Поэтому, когда бизнесмен подает декларацию о своих иностранных счетах и КИКах, он должен либо скорее заключать брачный договор, либо смириться с тем, что вся эта информация — где, в каких банках и в каком количестве лежат его деньги — окажется в доступе его супруги.

Кстати о брачном договоре. Все знают, что сейчас это наилучшее средство для защиты интересов состоятельного супруга, но он сейчас очень уязвим по основаниям «крайне неблагоприятных последствий». Причем, у него ретроспективное действие: то есть, брачный договор признается недействительным с момента его заключения. Сегодня есть практика оспаривания договоров, составленных более 20 лет назад, и суды признавали их недействительными. И для суда неважно: было ли на момент заключения договора это неблагоприятное положение, важно, что оно образуется в момент раздела имущества супругов. Однако теперь законодатель хочет все-таки данную норму исключить: такое намерение отражено в последних поправках в Семейный Кодекс, которые минувшим летом прошли первое чтение в Госдуме. И я бы сказала, что это правильное желание, потому что такая норма не защищает никого из добросовестных супругов, а лишь создает почву для злоупореблений. Все-таки договор есть договор, он должен соблюдаться и исполняться, а такое ретроспективное признание недействительным брачного договора, на мой взгляд, несправедливое. И в дальнейшем, если поправка вступит в силу, такой возможности для оспаривания брачного договора не будет.

Все правовые дискуссии и анонсы будущих событий — здесь.