"С любовью, Густав"

Недавно опубликованная в Финляндии любовная переписка Карла Густава Маннергейма со своей возлюбленной Катариной (Китти) Линдер уже стала сенсацией. Во многом потому, что раскрывает личность первого финского президента совсем с другой стороны: в мемуарах он, обычно по-фински сдержанный, писал лишь вскользь о своих любовных чувствах и, скорее всего, сжег всю корреспонденцию от возлюбленной. Она в свою очередь, видимо, была более сентиментальна, и поэтому письма финского политика были найдены после смерти женщины и надолго спрятаны в Финляндском национальном архиве. Автор "Фонтанки.fi" попытался разобраться в хитросплетениях личной жизни финского маршала.

Письма, о которых идет речь, представляют собой переписку 1918–1919 годов. Этот период был поистине временем перемен, как для самого Маннергейма, ставшего регентом у себя на родине после 30-летней службы русской короне, так и для Финляндии, которая впервые в своей истории обрела независимость. Из прошлой жизни у будущего финского президента остался только брак с русской женщиной Анастасией Маннергейм (в девичестве – Араповой), с которой он развелся только в 1919 году. До этого времени он находился во внебрачной связи и в постоянной переписке с 31-летней Китти Линдер. В письмах финский политик откровенно пишет о своих чувствах, сложностях становления финского государства и, конечно, о любви.

Все события начинаются в 1918 году, когда Густав Маннергейм был приглашен Ялмаром Линдером (Hjalmar Linder) на охоту в Норвегию, где и познакомился со сводной сестрой своего друга Катариной (Китти).

Одно из первых писем было написано в лобби гостиницы "Kristiania" в Осло 2 ноября 1918 года. Очевидно, что Маннергейм хотел поговорить с Китти по телефону, но ситуация была довольно комичной, когда его попутчик (и одновременно муж сестры) уснул рядом с телефоном, поэтому Густаву, видимо, пришлось начать переписку.

"Не могу в полной мере выразить радость от того, что Китти все еще не забыла меня", - написал тогда Маннергейм.

Это письмо на самом деле ничем особо не примечательно (он, например, пишет, что в гостинице много французов и что, наверное, они тоже завтра с ним поедут на запад), однако именно здесь он уже обращается к Китти как "моя любимая".

В этот момент Маннергейм, имеющий блестящее русское образование и говорящий на европейских языках, пытался построить дипломатические связи вновь образованной Финляндии с Европой и Страной Советов. Об этом он тоже писал в своих письмах, не пытаясь быть дипломатичным. Так, Густав, например, описывает ощущения от встречи с российским политиком:

"Он говорил без остановок в течение четырех часов. Майкл и я посмотрели друг на друга, и если бы это продолжалось еще в течение часа, думаю, я бы упал в обморок, как я устал его слушать. У восточных соседей есть редкая способность говорить бесконечно много, а в результате почти ничего не решить" (6.11.1918).

И из того же письма про Советский Союз: "Опасность большевизма в Центральной Европе, кажется, растет быстрыми темпами".

Политика причудливо переплетается с любовными страстями в письмах начинающего политика Маннергейма: "Я ждал телеграммы от Вас, Китти, но теперь, вероятно, придется набраться терпения и получить ее уже в Лондоне. Было бы замечательно что-нибудь от Вас услышать, для достижения спокойствия и равновесия в маленьком сердце <...>. Здесь заканчиваю письмо и держу ваши маленькие ручки" (6.11.1918).

Интересно, что следующие письма написаны уже на французском. Дело в том, что родной язык Китти Линдер был французский (как у многих знатных людей того времени), а Маннергейм находил переписку на языке Вольтера более безопасной из-за начавшейся военной цезуры:"Эта война и ее цензура сделали так, что я, как обычно, не доверяю писать свои мысли на бумаге" (25.11.1918).

Однако позже ситуация изменилась, и карьера самого Маннергейма пошла в гору. Он стал регентом - "ни больше ни меньше", как заметил в письме своей возлюбленной. Поразительно, что все свои политические перипетии он изливал в письмах к Китти. Кроме одного момента, которого они пока не касались: Густав отчаянно добивался развода с русской женой. Но по тогдашним финским законам получить его было непросто. Дело в том, что закон о браке вступил в силу только в 1929 году, и до этого времени все подобные вопросы решались сводом правил аж от 1734 года - это так называемый "цикл замужества" (naimiskaarta). Согласно этому документу, были две причины расторгнуть брак: супружеская неверность и пропажа (долгое отсутствие) одного из супругов. Второй пункт подходил идеально: фактически Анастасия и Густав не имели никаких общих дел, так как его русская жена постоянно проживала в Париже. Однако согласно закону при подаче документов на развод должно пройти какое-то время (odotusaika) на случай, если пропавший объявится. Осложнялась ситуация еще и тем, что брак был заключен межконфессиональный (православная Анастасия и лютеранин Густав).

Но он все-таки узнал, где она проживает в Париже, и лично ездил просить о расторжении брака. После Франции Маннергейм отправился в Финляндию через Копенгаген и Стокгольм. Предполагается, что в это время влюбленные встречались лично, потому что писем, датированных этим периодом, нет. После этого он отправился в Турку, куда привез зерно из Европы, что было воспринято в те годы дефицита как праздник. Однако сам Маннергейм не праздновал, а встретился с архиепископом Густавом Йохансоном (Gustaf Johansson) и обсудил детали своего развода и возможности заключения повторного брака.

Позже он написал Китти: "В Турку я выполнил свое намерение посетить дом архиепископа. Дело не кажется совершенно безнадежным, но все в конечном итоге гораздо сложнее, чем я думал" (30.12.1918). Он также просил Китти пока держать их отношения в тайне, так как в сложившейся политической ситуации скандалы ему ни к чему: "В этих условиях это в наших общих интересах, и в частности в вашем интересе, чтобы разговоров об этом было как можно меньше... Не очень хорошо, когда речь идет о разводе - в этом нет ничего положительного" (30. 12. 1918).

Скорее всего, это письмо Китти пришлось не по нраву, и женщина не отвечала несколько дней.

На Рождество Густав опять пишет возлюбленной, уже из Хельсинки. Письмо от 25.12.1918 довольно отстраненное. Маннергейм рассказывает о том, сколько у него дел: "...вместо того, чтобы отправиться на обед, я решил написать вам - это единственный способ найти время". Он описывает, как много цветов ему подарили и свои планы как финского политика на следующий год: "В целом надо сказать, что трудности, которые необходимо преодолеть, огромные, я бы сказал, почти непреодолимые, посему посмотрим, смогу ли я рассчитывать, что большинство поддержки будет на моей стороне" (25.12.1918).

Потом он пишет ей сразу 28 и 30 декабря. В письмах помимо планов и пожеланий сквозит одна мысль: Маннергейм не может понять, почему возлюбленная не отвечает ему.

"Я был здесь более восьми дней, и я еще не получил известия от Вас, любимая” (28.12.1918).

“Эти строки Вы прочитаете уже в 1919 году. Я желаю вам от всего сердца всего хорошего и счастья. Я надеюсь, что этот год принесет нам исполнение наших желаний…" (30.12.1918).

Китти ответила уже после праздника. Маннергейм пишет ей 6 января, как он счастлив от этого: "Моя возлюбленная, Ваше письмо меня восхитило. Я был занят с С. ...Я уже потерял надежду. Благодарю Бога, Ваше письмо меня успокоило" (06.01.1919).

В это время к Маннергейму приехала его дочь София (в письмах она фигурирует как С.) – напоминание о русской жене маршала, и между влюбленными скоро случилась первая крупная ссора. В результате Китти, похоже, хотела разорвать их связь. Однако Маннергейм поспешил успокоить ее и отметил, что уже встречался с адвокатом по бракоразводным делам.

"Я был бы смущен своей свободой, и я не знаю, что с ней делать. Прямо сейчас я скучаю по Вам больше, чем когда-либо, и я надеюсь, что Вы хотели оставить меня по причинам, которые не выдерживали критики" (10.01.1919).

Маннергейм, похоже, сильно ушел в работу в этот период. Из письма видно, какой плотный у него график: он буквально по часам расписывает своей возлюбленной, что делает. Она, однако, очень недовольна темпами развития их отношений и развода. Густав просит ее набраться терпения.

"Кажется, что Вы видите все в слишком меланхоличных красках. Нам нужно больше мужества и терпения".(21.01.1919)

Очевидно, что их отношения зашли в тупик. Следуя старому правилу, что если не получается в делах любовных, необходимо углубиться в работу, Маннергейм именно в этот период сделал свои самые большие успехи во внешней политике. Франция в апреле 1919 года официально объявила, что они в полном объеме устанавливают с Финляндией дипломатические отношения. Чуть позже, в мае, Англия признала независимость Финляндии. Оставался самый сложный вопрос - отношения со Швецией и улаживание конфликта со шведскоязычными Аландскими островами. Густаву необходимо было ехать в Стокгольм. Но трудности для него - это новые возможности, так как именно во время этого визита он запланировал долгожданную встречу с Китти. Он написал ей, что думает о ней непрерывно и хотел бы побыть вдалеке от политики. С 12 февраля переписка прекратилась: скорее всего, влюбленные встретились, потому что следующее письмо написано уже из европейского турне финского политика.

Однако по приезде домой Маннергейма ждали новые трудности. 4 марта его жена Анастасия через дочь Софию передала, что собирается прибыть в Финляндию на бракоразводный процесс. Это перечеркивало все планы Густава на развод по "сроку давности".

"Дважды я спрашивал моего адвоката найти какой-нибудь способ, чтобы выиграть судебный процесс <…>. Он отвечал, что это невозможно"(4.03.1919).

"Я не могу в полной мере выразить мое разочарование от того, что я чувствую. Я-то думал, что будущее полно удачи, которая уже передо мной и я держал ее в руках. Это причиняет мне невероятно сильную боль, по причинам, которые Вы знаете. Это разочаровывает, и я принес Вам горе" (4.03.1919).

10 марта 1919 года Анастасия и Густав Маннергейм официально развелись. Однако весной и летом 1919 года переписка между маршалом и его возлюбленной прервалась.

Неизвестно, поддерживали ли Густав и Китти связь после, но, скорее всего, по предположению племянника возлюбленной маршала Магнуса Линдера, женщина просто сожгла более позднюю переписку.

Так или иначе, одно точно - Густав Маннергейм и Китти Линдер так и не поженились.