От Большого театра к большому цирку

Доселе неизвестного широкой публике Вадима Гаглоева поспешили объявить без пяти минут директором Большого Санкт-Петербургского государственного цирка. В деловых кругах одного из главных претендентов на этот пост называют «московским ресторатором». Культурная общественность в связи с этим уже выражает беспокойство: как бизнесмен от общепита сможет управлять государственным цирком? Мы решили обратиться за разъяснениями к самому Вадиму Гаглоеву.

Доселе неизвестного широкой публике бизнесмена Вадима Гаглоева поспешили объявить без пяти минут директором Большого Санкт-Петербургского государственного цирка. В деловых кругах одного из главных претендентов на этот пост называют «московским ресторатором». Культурная общественность в связи с этим уже выражает беспокойство: как бизнесмен от общепита сможет управлять государственным цирком? Мы решили обратиться за разъяснениями к самому Вадиму Гаглоеву, а заодно выяснить подробности его биографии.

- Вадим Черменович, как вы оказались в числе претендентов на пост директора петербургского цирка?

- Этим летом я участвовал в конкурсе на замещение должности руководителя Росгосцирка. Победил другой претендент, но представленная мною программа, насколько я знаю, была воспринята с большим интересом. Поверьте, не так много людей, которые имеют свое видение будущего отечественного цирка, готовых сформулировать и аргументировать свою точку зрения, и они, что называется, на виду. Когда стало известно, что состоится конкурс в связи с назначением руководителя цирка на Фонтанке, у меня поинтересовались, буду ли принимать в нем участие. Я ответил утвердительно.

- Получается, что эта должность – своего рода компенсация за проигрыш в конкурсе по Росгосцирку?

- Как вы себе это представляете: сначала что-то обещали, а потом «извини, старик, не срослось, но мы тебе что-нибудь подберем». Все кто имел отношение к тому конкурсу, знают, что процедура была прозрачной, а борьба среди восьми претендентов – упорной. Не случайно, для выявления победителя пришлось провести второй тур. Нынешний директор Росгосцирка Фаина Халилова человек авторитетный в профессиональном сообществе, возглавляла цирк на проспекте Вернадского. Думаю, ее шансы были изначально больше. Наверняка, и новый конкурс будет сложным. Разумеется, никаких гарантий победы нет, но у меня есть своя позиция, и я намерен ее отстаивать. Почти десять лет я продюсирую театр-цирк «Кракатук», объездил множество городов России и хорошо представляю сильные и слабые стороны современного российского цирка, его потенциал, знаю, как устроена эта система, и что надо сделать, чтобы она работала эффективно.

- То есть вы не обижаетесь, что вас называют ресторатором, а не культурным деятелем?

- Между прочим, «ресторатор» весьма почетное звание, на которое я не могу претендовать, поскольку это не мой профильный бизнес. Я инвестирую в различные отрасли и активы, в том числе и в ресторанное дело. Ну, и что? Многие известные личности и в России, и за рубежом открывают рестораны. Но никому не придет в голову, например, написать: «в Петербург прибыл ресторатор Жерар Депардье». Господа, которые, как я понимаю, инспирировали шумиху вокруг моего имени, меня хорошо знают, пусть не лично, и знают, уверяю вас, не как ресторатора. Однако данная деталь моей биографии показалась очень удобной, чтобы нарисовать образ эдакого нувориша, который лезет в область, о которой не имеет представления.

- На самом деле, на вас не просто навесить ярлык. По роду деятельности - бизнесмен, по образованию химик, кандидат юридических наук, в прошлом чиновник, который свыше десяти лет проработал в структуре правительства Москвы. А теперь еще и цирк?

- Все пункты моего резюме объединяет одно – я занимаюсь, тем, что мне интересно. В школе на самом деле мечтал стать химиком, поступил в Московский институт тонкой химической технологии, хотел заниматься наукой, рассчитывал работать в Норильске, где проходил преддипломную практику - там, на комбинате замечательные специалисты, мощное научное подразделение. Но, когда пришла пора получать диплом, выяснилось, что никакого распределения не будет. Предлагали пойти в аспирантуру, но моя жена уже была аспиранткой, а двое начинающих ученых в одной семье, да еще в бурном 92-м году – непозволительная роскошь. Знакомый предложил попробовать поработать в Агентстве по управлению имуществом Центрального округа. Я не представлял, что это такое, но втянулся и прошел все ступени от рядового сотрудника до директора агентства.

- Впечатляющий кадровый рост.

- На самом деле он в значительной степени обусловлен желанием … уйти с работы и заняться бизнесом – все же это иная степень свободы. Работа в агентстве увлекала, но до определенной черты. Когда все отлажено до мелочей, все предсказуемо жизнь превращается в один сплошной «День Сурка». Но когда приносил заявление, мне в ответ предлагали повышение. Так что уход затянулся.

- Насколько нам известно, вы имели непосредственное отношение к реконструкции центра столицы. И как вам результаты?

- Если честно – не очень. Я не большой поклонник того, что принято называть «лужковским» или «новомосковским» стилем. Но надо понимать, что ситуация начала 90-х разительно отличалась и от нынешней, и от того, что происходило в «нулевые». Сегодня можно выбирать между девелоперами, можно и нужно с них жестко требовать, а тогда никто не хотел работать в центре Москвы, вкладывать средства. И если появлялась такая фигура, то с нее разве что пылинки не сдували. Если переиначить известную сталинскую фразу про писателей, других инвесторов с другими представлениями о градостроении и архитектурными решениями для Москвы тогда просто не было. Центр буквально разваливался на глазах, а у города не было средств, чтобы исправить положение. Худшего сценария мы избежали. А многими проектами можно гордиться, например, реконструкцией Большого театра, к чему я имел непосредственное отношение. Я входил в штаб реконструкции, и знаю, какая колоссальная работа проводилась, чтобы довести начатое до конца. Что касается сферы культуры, то тут как раз хватает позитивных примеров. Так мы создали ГУП «Московское кино» и восстановили площадки для кинопроката, а ведь было время, когда кинотеатры заполонили мебельные салоны и прочие торговые точки.

- А когда в вашей жизни появился цирк?

- Как и у большинства наших сограждан - в детстве. Однажды мы с родителями приехали в Москву и пошли в цирк на проспекте Вернадского. Представление произвело на меня ошеломляющее впечатление. Разумеется, не собираюсь выдумывать, что тот «культпоход» определил мою судьбу, но с другой стороны в начале жизни в нас закладываются многие вещи, некоторые из которых неожиданно «выстреливают» много лет спустя. В самом конце 90-х судьба свела меня с продюсером Олегом Чесноковым, мы вместе провели I Фестиваль российского искусства в Ницце, который затем стал ежегодным. Уже тогда по сути началась работа над "Кракатуком", хотелось сделать что-то совсем новое, проект который был бы интересен и понятен зрителям любого возраста. Цирк стал основой: богатейшие визуальные возможности, умение создать напряжение и сопереживание, прекрасная российская цирковая школа послужили аргументами в пользу этого выбора. После ухода с госслужбы получил возможность вплотную участвовать в реализации этого проекта в качестве со-продюсера. Сегодня "Кракатуку" более восьми лет. Прошло более 1000 спектаклей и гастроли расписаны надолго вперед.

- Даже ваши недоброжелатели вряд ли будут спорить с тем, что «Кракатук» - успешный проект. Об этом свидетельствует полные залы в нашей стране и за рубежом, хорошие рецензии и отзывы критиков. В чем же секрет успеха этого проекта?

- Успех «Кракатука» в уникальной идее и уникальном воплощении. Идея – создать современное шоу, которое стало бы синтезом цирка, балета, театра, что с одной стороны позволяет использовать современные технологии, спецэффекты, а с другой – наиболее полно раскрыть творческий потенциал представителей разных жанров, традиционно сильных в России. Воплощение – это режиссура признанного театрального мастера Андрея Могучего, который по-своему воспринимает и осваивает цирковое пространство. Воплощение - это прославленный «лицедей» Анвар Либабов, замечательные питерские художники, музыканты, весь коллектив. Уникально здесь все – от мастерства участников до специального шапито, крупнейшего в Европе. Поэтому невозможно сказать: «Вот «Кракатук» - давайте делать с него кальки, и это залог творческого и коммерческого успеха». Другое дело, что «Кракатук», как и последние прекрасные работы братьев Запашных, демонстрирует современный тренд развития циркового искусства. Цирк сегодня – естественная среда для синтеза искусств, удобная площадка для эксперимента.

- То есть в XXI веке цирк как вид искусства не устарел?

- Безусловно. Цирк – чрезвычайно актуальный жанр. Сейчас много говорят о 3D-технологиях. Но этот эффект изначально заложен в природе цирка. Специфика циркового зала состоит в том, что зритель находится как бы внутри действия. Если это подкрепить современными техническими средствами, сценическими решениями – вообще здорово. Традиционный цирк никто никогда не отменит. Другое дело, что привычное представление-дивертисмент с набором номеров на данный момент изжило себя. Будущее – за представлениями, которые не формально, а органично объединены сюжетом. Кстати, в конце XIX века Андреа Чинизелли на арене цирка на Фонтанке ставил сюжетные театрализованные представления, например, «Крысолов из Гамельна» - почти что «наш» Щелкунчик – Кракатук. Не случайно говорят: все новое – хорошо забытое старое. Не исключаю, что в перспективе дивертисмент вновь станет актуальным, только уже с обновленной формой и содержанием.

- Если у вас все так хорошо с собственными проектами, зачем же усложнять себе жизнь и брать бразды правления государственным цирком?

- Схожий вопрос во время конкурса мне задавал Максим Никулин, который интересовался, зачем я взваливаю на себя эту ношу. Подоплека вопроса понятна: одно дело – локальный проект, и другое – неповоротливая бюджетная структура, куда входит 42 госцирка, большинство из которых в критическом положении. Знаю об этом не понаслышке. Мы объездили с «Кракатуком» многие цирки в разных городах России – состояние, повторюсь, почти везде катастрофическое – и в творческом, и в финансовом, и в кадровом, и в плане износа инфраструктуры. Наш знаменитый некогда цирк пребывает в летаргическом сне, в который он впал в конце прошлого века. Сейчас гремит канадский «Дю Солей», цирки Китая, Испании. Но наш цирк более душевный, не механистичный. Однако он спит, а в сонном состоянии, о каком развитии может идти речь. В советское время среднестатический цирк давал 410 представлений в год, а сейчас – всего лишь 120-ть. Средний возраст артистов – 40 лет – и данный показатель постоянно «стареет». Росгосцирк как государственная компания получает 600-800 млн рублей бюджетных дотаций в год, которые буквально уходят в песок, и при этом фиксирует убытки на уровне 18 млн рублей.

- В чем же причина кризиса?

- После развала СССР в Росгосцирке сложилась система проката цирковых программ частными прокатчиками-импресарио - в отличие от "Союзгосцирка", где компания сама являлась прокатчиком. В определенном смысле такая система позволила выжить цирковой отрасли в сложные 90-ые. Но сегодня она устарела и не позволяет отрасли развиваться, поскольку отсутствует контроль за финансовыми потоками и, соответственно - возможность реинвестирования в саму компанию. Или возьмем другой немаловажный фактор. Мы почти перестали представлять свои программы за рубежом. А там еще с теплотой вспоминают о советском цирке. В свое время «Союзгосцирк» ежегодно приносил 120 млн долларов в год – это была единственная самоокупаемая отрасль искусства в стране. Если бы она продолжала развиваться такими темпами, оборот Росгосцирка достиг бы сегодня показателей крупной российской корпорации.

- Традиционный вопрос – «что делать»?

- Ответ на него я пытался дать в своей программе. Для развития цирковой отрасли в нее надо вложить порядка 45 млрд рублей. Но где взять деньги, точнее - кто их даст. Я предложил использовать возможности, которые предоставляет закон о концессионной деятельности. Каковы преимущества. Первое. Концессионер вкладывает средства в развитие цирка, но при этом смены собственника не происходит – компания остается государственной. Второе. Цирк отучиться «осваивать» бюджетные дотации, а научится зарабатывать. Третье. При такой схеме Росгосцирк сохранял бы свои контрольные функции.

- Считаете ли вы, что инвесторам есть смысл вкладывать значительные средства в цирковое дело?

- Безусловно. По моим расчетам, если вывести бизнес из тени, оборот Росгосцирка может достичь 10 миллиардов рублей. Учтите, что в систему входят не только цирки, но и производственно-художественный комбинат, отель «Арена» в Москве, гостиницы во многих других городах. Это ответ на предыдущий вопрос «зачем мне это» - огромный потенциал и понимание, как его правильно использовать. Только на первых порах цирку без поддержки государства не обойтись. В правительстве и в министерстве культуры это сознают в полной мере. Надо сказать, что мои выводы и предложения во многом перекликаются с принятой в этом году Концепцией развития циркового дела в РФ, и по сути дела являются развернутой программой ее реализации. В первую очередь это касается достижения главной цели концепции - выхода на полную самоокупаемость Росгосцирка к 2020 году. Решение этой задачи требует кардинальной реорганизации компании, централизованного контроля за доходами и расходами. Понятно, что существующая система активно сопротивляется переменам. И чтобы это сопротивление побороть опять же нужна поддержка государства. Считаю, что в министерстве культуры адекватно расценивают сложившуюся ситуацию. О чем свидетельствует тот же конкурс на замещение должности директора Большого Санкт-Петербургского цирка – третий за полгода после кадровых перемен в Росгосцирке и в московском цирке на проспекте Вернадского.

- Возвращаясь к вашему возможному приходу в здание на Фонтанке, вас не смущает скандал вокруг задолженности «Кракатука», как системе Росгосцирка, так и петербургского цирка?

- Конечно, смущает. Когда летом на конкурсе я стал представлять свою программу, вместо того, чтобы обсуждать ее положения, вдруг зашел разговор о задолженности, хотя прежде ни мне, ни нашей компании подобных претензий никто не предъявлял. И что же получилось: кандидат говорит о том, что в отрасли пропадают огромные деньги, о том, что оборот Росгосцирка в прошлом году составил 2,2 млрд рублей, а по расчетам должен был достичь 5, 5 миллиардов, о том что он намерен вывести бизнес из тени… И вот вместо того, чтобы обсуждать эти важные, хотя и малоприятные для некоторых товарищей вещи, дискуссия развернулась в совсем другом направлении. Дальше – больше. После первого тура Росгосцирк подал исковое заявление в арбитражный суд, о чем мы узнали, можно сказать, случайно. Ну что ж, есть позиция одной стороны, есть другой. Мы считаем, что никакой задолженности нет, более того некоторые цирки должны нам, разберемся. Замечу только, что не считаю арбитражный процесс скандалом – это нормальный цивилизованный способ разрешения хозяйственных споров. Просто эту ситуацию решили использовать в политических целях, как аргумент в закулисной борьбе. И вот еще что странно: знаю, что у Росгосцирка есть вопросы ко многим прокатчикам, и речь там идет о реальных долгах в десятки миллионов рублей, а в суд подали только на нас. И в самый «нужный» момент. Позабыв при этом, что Росгосцирк заработал на «Кракатуке» свыше 200 млн рублей.

- Изложите свой взгляд на ситуацию с цирком на Фонтанке?

- Здесь был реализован похожий сценарий. Как только стало известно о моем возможном назначении, сразу возникла та же тема долгов, но уже цирку на Фонтанке. Снова появился повод недвусмысленно намекнуть на мою нечистоплотность. Между тем, речь идет об эпизоде 2004 года, когда я еще состоял на госслужбе и к «Кракатуку» отношения не имел. Но даже не это главное. Если есть вердикт суда, то почему столько лет о нем ничего не слышно, ничего не предпринимается, чтобы вернуть деньги. Разве это не прямая обязанность руководства предприятия? В 2008 и 2010 годах «Кракатук» по нескольку месяцев проработал в Петербурге. Почему же коллеги не воспользовались возможностью, чтобы обратиться к нам и прояснить столь серьезный вопрос? Может быть, заранее готовились к смене директора и к появлению в числе претендентов нехорошего человека Гаглоева, чтобы в нужный момент потрясти бумажками перед телекамерой. А если бы час Х не наступил – бумажки так бы и лежали в сейфе?

- Бытует устойчивое мнение, что когда в культуре начинают командовать бизнесмены, то на первое место выходят финансы и неизменно страдает творчество. Вы с этим не согласны?

- В цирке творческий и коммерческий успех неразделимы. Если нет яркого талантливого зрелища – то и денег заработать не удастся. Успех складывается из многих факторов. В цирке все должно быть обращено к зрителю: удобные кресла, уютное фойе, хороший буфет с адекватными ценами. Цирк - как самолет. Самолет живет только в полете, а цирк – только когда в нем идет представление, когда его посещают зрители и не только они. При цирке должны работать кружки юннатов, детские спортивные секции, например, по акробатике. Кроме того, на арене можно показывать не только цирковые представления, но концерты и другие выступления. Так же было и в дореволюционном цирке, где показывали кино, проходили чемпионаты по французской борьбе. И все же первоначало цирка – творчество, если эта составляющая будет в порядке, если представление будет увлекать и радовать зрителя, тогда и с финансами все будет в порядке.

- Высказываются и другие опасения, что приход коммерсанта обернется ростом цен на билеты.

- Если говорить о цирке на Фонтанке, то там и сейчас стоимость билетов немаленькая. А цирк – демократичное общедоступное искусство, несущее серьезную социальную нагрузку. Правда, если обратиться к истории, Чинизелли как раз сделали свое заведение элитарным, но мы все-таки наследники советского демократического цирка. Поэтому здесь существуют определенные ограничители, за которые нельзя переступать. Но главное, что для достижения экономического результата существует множество других инструментов помимо ценовой политики. И главное условие – интенсивность работы. Три представления в неделю – мало. Это значит, что как минимум полгода цирк простаивает. Какая уж тут успешность.

- Как вы в целом оцениваете состояние цирка на Фонтанке?

- Считаю некорректным распространяться на эту тему. Там работают профессионалы высокого уровня, люди, которые по-своему переживают за дело, что-то у них получается, что-то – нет. Жаль, что ситуация вокруг цирка развивается не лучшим образом в год 135-летнего юбилея. А с другой стороны быть может торжественная дата - как раз повод для решительных перемен к лучшему. У цирка на Фонтанке есть несомненные преимущества. Это бренд, который нужно развивать, а не эксплуатировать. Великолепное по своим архитектурным достоинствам здание и вместительный зал. Петербург – туристическая Мекка, и этот фактор необходимо использовать. Порт обеспечивает прекрасную логистику для зарубежных цирковых гастролей.

- Если вы победите в конкурсе и назначение, о котором мы говорили, все же состоится, вас не пугает, что Петербург холодно встретит чужака, выходца из Москвы?

- В культурной столице страны живут интеллигентные люди, которым, уверен, подобные предрассудки чужды. Они прекрасно знают, что многие из тех, кто составил славу городу на Неве, прибыли сюда из разных уголков страны, в том числе и из Москвы. Что касается моей скромной персоны, то, поскольку «Кракатук» - питерский проект, получается, что я уже несколько последних лет «работаю на Питер». Если представится возможность потрудиться на город в другом качестве – сочту за честь.

Виктор Смирнов для «Фонтанки.ру»