Размышления у парадного подъезда

Два наших первых лица стали чаще встречаться с деятелями культуры. Редкие люди искусства на подобные приглашения реагируют однозначно: пример — Михаил Ефремов и Дмитрий Быков, создатели сатирического проекта «Поэт и гражданин», которые отказались от встречи с премьером в Пензе, сославшись на плотный график. Но большинство идет и общается.

Видимо, в связи с приближающимися выборами два наших первых лица стали чаще встречаться с деятелями культуры. Редкие люди искусства на подобные приглашения реагируют однозначно: пример — Михаил Ефремов и Дмитрий Быков, создатели сатирического проекта «Поэт и гражданин», которые отказались от встречи с премьером в Пензе, сославшись на плотный график. Но большинство идет и общается.

И важно даже не то, что они идут, какую бы гражданскую позицию они ни занимали — многие руководители крупных организаций в сфере культуры сослаться на занятость не могут, это понятно. Важно то, как именно они общаются. На днях один приятель кинул мне ссылку на сайт Кремля. Там приведена подробная расшифровка встречи Дмитрия Медведева с культурной интеллигенцией. Поскольку она проходила в Мультимедиа арт музее на Остоженке, открывшимся после пятилетней реконструкции, то собеседники президента решили убедить первое лицо в необходимости современного искусства. Сначала высказался модный режиссер Кирилл Серебренников — в том ключе, что «для сохранения традиций мест полным полно», и мы, как скупые рыцари, на этих традициях сидим, а вот несчастному современному искусству приткнуться негде.

Логика в словах Серебренникова, несомненно, есть. Но президенту-то, скажите, какое до этого дело? У него, вон, и реформа МВД, и Сколково, и Япония, и Каддафи, и Украина. Но он находит время, слушает убеждения деятелей культуры про то, что надо поддержать новации в искусстве. И ни у кого эта странная ситуация вопросов не вызывает. В России. А вот в Германии или во Франции вызвала бы крайнее недоумение. То есть, с искусством там все в порядке — в том числе и с современным, и места для него находятся. Вот совсем недавно в Провансе построили гигантский центр современного пластического искусства для хореографа Анжелена Прельжокажа (эта фамилия российским поклонникам балета тоже знакома, он только что выпустил премьеру спектакля Le Parc в Мариинке), но никаких встреч с Саркози перед этим не было. И Меркель не собирает вокруг себя представителей немецкой интеллигенции, хотя социальная активность последней вошла в легенду.

Почему российские деятели культуры общаются с властью так, как в цивилизованных странах общаться невероятно, в общем-то, тоже понятно. Дело даже не в том, что, как выразился упомянутый выше режиссер Серебренников, у нас «основная помощь от государства идет», а не от фондов и разных институтов, а в том, что распределяется она совершенно волюнтаристским способом. Поэтому, например, Лев Додин, глава МДТ—Театра Европы или Валерий Фокин, худрук Александринки, с начала нового календарного года в связи со вступлением в силу ФЗ №83 о государственных учреждениях испытывают острый дефицит средств, о чем отпускают полные отчаяния реплики и на пресс-конференциях, и непосредственно в прессе. А вот один из столичных театров, возглавляемый известным артистом, выхода нового закона не заметил вовсе — ибо есть у него один высокопоставленный поклонник, сам человек творческий, обладающий литературным, как говорят, талантом.

Иными словами, в культуре, как и во многих областях нашей российской действительности, царит азиатчина: «Аз есмь царь» перекрывает все аргументы. И самый молодой из известных режиссеров Василий Бархатов (ему нет и тридцати), вместо того, чтоб ратовать за независимость искусства (о которой и видом своим, и последним проектом заявили писатель Быков и актер Ефремов) убеждает президента, что нужен «жесткий контроль» над тем, чтобы современные пьесы и оперы появлялись на наших подмостках. Диалог первого лица государства и известного режиссера настолько фантастичен с точки зрения современного европейского сознания, что я не могу удержаться от цитирования.

Медведев: Я в свою очередь хочу Вам задать вопрос, потому что Вы как раз эту сферу, наверное, уж точно знаете лучше, чем я. Сейчас кто определяет, допустим, условно, в среднестатистическом региональном театре репертуарную политику? Кто принимает решение?

Бархатов: Директор театра.

Медведев: Директор театра. То есть, в принципе, ему же не навязывают из Москвы, из Минкульта не звонят, не говорят, что ты обязан, допустим, сохранить такие-то и такие-то спектакли. Это не делается?

Бархатов: Нет, ему диктует только касса. Директор понимает, что русский человек знает три с половиной названия - «Евгений Онегин», «Лебединое озеро» и певицу Анну Нетребко. /.../

Медведев: Вы знаете, что могу навскидку, что называется, предложить. Можно, наверное, подготовить некое инструктивное письмо по линии Министерства культуры с рекомендацией, потому что приказать, мы же понимаем, это почти невозможно, у нас сейчас не директивное управление культурой, с рекомендацией, скажем, резервировать определенный какой-то объем бюджета и соответственно времени для постановок молодых режиссеров.

Бархатов: Мне кажется, что в такой мягкой форме не все откликнутся…

Медведев: А как Вы предлагаете это сделать?

Реплика: Указом.

То есть, спасибо, свободой я сыт. Нынешняя интеллигенция предлагает вернуться к тому, чему — иногда до трагического финала — противостояла интеллигенция советских и постсоветских времен. К госзаказу. Если так пойдет дело, худруки и директора окажутся в ситуации, когда если молодых режиссеров и пьес нет, их придется придумывать.

И что ж тогда удивляться, что директора и худруки театров снимаются и назначаются у нас таким же произвольным методом? Между тем, уж в этом-то вопросе придать взаимодействию культуры и власти цивилизованный, а не варварский вид проще простого. Критерии-то очевидны. И на Западе давно работают. Чтобы, скажем, занять пост художественного руководителя театра, финансируемого из бюджета, необходимо иметь награды престижных форумов и положительную прессу — отечественную и зарубежную. И, соответственно, чтобы потерять портфель руководителя, надо утратить все эти заслуги. Вот эти позиции могут и должны быть закреплены в законодательных актах — которые, заметьте, будут не только определять права и обязанности работников культуры, но и ограничивать произвол властей предержащих.

Или еще пример. С июня 1995 года в стране действует ФЗ №94, который именуют «законом о тендерах». Это предыдущая мучительная головная боль культурных руководителей. Конкурс на наиболее дешевый заказ должен быть объявлен на все виды бюджетных трат. И ладно еще, когда по принципу дешевизны выбирают охранную организацию. Но ведь требуется также объявлять конкурс и на приглашенного режиссера. Валерий Фокин в интервью одному из СМИ рассказывал, как, приглашая на постановку великого польского режиссера Кристиана Люпу, звонил Додину и Чхеидзе — чтобы они поучаствовали в конкурсе и запросили суммы больше. Есть совсем анекдотический пример. Один московский театр планировал собственный юбилей. В конкурсе на проведение юбилея участвовало еще два московских театра, которые просили большую сумму. Выиграл театр-юбиляр и провел свой праздник. А теперь вообразите эту историю в масштабах страны — груды нелепейшей документации, циркулирующей между творческими организациями и номенклатурными. И в то же время не далее как в феврале представители культурной интеллигенции в ответ на появление проекта закона «Об образовании», напуганные судьбой российских творческих школ и вузов, составили внятное открытое письмо — и сейчас творческое образование вернулось в ведение Минкультуры.

Так, может быть, все-таки стоит попробовать освоить цивилизованные формы диалога с властью взамен позорных походов к парадному подъезду с челобитными? А также цивилизованные формы протеста в виде не открытых даже, а просто юридически грамотных разъяснительных писем в соответствующие ведомства. Тем более что внушительный штат квалифицированных юристов существует у каждого творческого союза.

Жанна Зарецкая, "Фонтанка.ру"