Великолепный: К юбилею Дмитрия Баркова (фото)

14 мая исполняется 70 лет народному артисту России Дмитрию Баркову. Он полвека на сцене, и все эти пять десятилетий сцена – одна: Театра Ленсовета.

Не возьмусь очертить дорогу столь длинную – первых шагов на ней, первых ролей Баркова не видел просто по возрасту (например, сыгранного в 64-м Ромео, а Марата в спектакле «Мой бедный Марат», 1965, – только в телевизионной версии), и некоторые его работы последних лет прошли мимо меня. Воспользуюсь юбилеем как поводом вспомнить лучшее из того, чему был свидетелем.

Звездные часы Дмитрия Баркова естественным образом совпали с золотым веком Театра Ленсовета. В начале 60-х театр возглавил режиссер Игорь Владимиров, который и определил его эстетическое лицо на следующие десятилетия. Черты этого лица таковы.

Владимиров не был мыслителем, театр для него служил не инструментом исследования тайн бытия, путей человеческого духа. Эти тайны открывала, этими путями шла разве что Алиса Фрейндлих, первая актриса труппы. Для Владимирова же главным в театре была всеобъемлющая самоценная витальность. Дыханье живой жизни – сочной, полнокровной, улыбчивой, иногда грешной, иногда слишком увлекающейся пустяками, но необыкновенно обаятельной – вот что покоряло в лучших ленсоветовских спектаклях, накрепко привораживало зрителей. За стенами здания на Владимирском, как плесень, расцветал застой – вялое, серое, бессмысленное, уродливое совковое существование. А в зале Театра Ленсовета сгущалась, бурлила, пьянила энергия праздника.

Барков был важной частью этого праздника. В 70-м Владимиров поставил «Укрощение строптивой» с Барковым – Петруччо. В 73-м Филипп де Брока снял фильм «Великолепный», главную роль играл Бельмондо. Еще семь лет спустя явилось «Укрощение строптивого» с Челентано. Тогда мы не знали слов «мачо», «секс-символ», но, конечно, и мачо, и секс-символы были – поскольку Челентано и Бельмондо присутствовали на советском экране. А Дмитрий Барков – на сцене.

Он, конечно, из этого же ряда. У него были данные, которые сделали его одним из первачей собранной и воспитанной Владимировым превосходной актерской компании, а кроме того – во многом alter ego самого режиссера. Для Игоря Петровича Владимирова настоящее биение жизни, самая ее суть воплощалась в отношениях мужчины и женщины. А идея торжества победительной мужской природы воплощалось в Баркове. Ценность его сценических созданий была отнюдь не в психологической насыщенности, и никакого интеллектуализма в них не было вовсе, но был огонь – настоящий, бешеный темперамент, была заразительность, была природная, а потому органичная, не деланая мачистская повадка.

Есть несовершенная черно-белая запись «Укрощения строптивой», но даже по ней те, кто не видел спектакля живьем, смогут в этом во всем убедиться (добрые люди выложили в «контакте»). Увидеть, как гибкий, пластичный, пламенный Петруччо упруго рассекает пространство, как он цыганисто красив и несокрушимо обаятелен – потому и Катарина (превосходная роль Алисы Фрейндлих) «укротилась» вовсе не насильно. Вот чего нет в записи (наверно, привнесли в спектакль уже после съемки) – когда Петруччо, согласно Шекспиру, является на свадьбу в неподобающем наряде, – Барков выходил в облачении хоккеиста, Анатолий Равикович, игравший его слугу Грумио, – с каким-то диким бантом на голове, и зал – это незабываемо! – разражался гомерическим хохотом и овацией.

В 77-м Театр Ленсовета отправился на, как тогда говорили, отчетные гастроли в Москву – разразился абсолютный триумф, с конной милицией, выбиванием дверей и т.д. Так вот, первыми по градусу успеха шли «Люди и страсти» – вершинная, гениальная работа Фрейндлих, вторым – «Левша». Знаменитый, много лет не сходивший с репертуара мюзикл, ставший квинтэссенцией стиля Владимирова. И тогда было понятно, сейчас, ретроспективно, – тем более, что сие сочинение Рацера и Константинова – вообще-то ерунда, набор грубых и глупых реприз. Но плоское в тексте («Ах, это не шутки – когда любовь придет: минута – что сутки, а сутки – словно целый год») на сцене оказывалось смешным и славным. Громокипящий вздор тем не менее, помимо рассудка, делал нас, сидящих в зале, чуть ли не счастливыми.

В ансамбле «Левши» сверкало несколько отличных актерских работ, прежде всего сам Левша – Барков: во всеоружии всё того же заразительного темперамента и смачной мужественности. То, как играл и каков был исполнитель заглавной роли, во многом объясняет московский успех «Левши», превзошедший его успех в родном интеллигентском Ленинграде…

По-разному чертятся траектории актерских судеб. Например, Михаил Боярский, четырнадцать лет бывший коллегой Баркова по труппе Театра Ленсовета, что бы ни играл после д’Артаньяна, всё равно остается в сознании большинства исполнителем этой эмблематичной роли. Зато Алиса Фрейндлих к своему 70-летию сделала на ленсоветовской сцене моноспектакль «Оскар и Розовая дама», заставив решительно отбросить вывод, созревавший на протяжении долгих лет ее работы в БДТ, – «лучшее в прошлом». Как знать, может быть, и Дмитрию Ивановичу Баркову в скором времени суждено заставить нас кардинально ревизовать сегодняшние выводы.

Дмитрий Циликин
«Фонтанка.ру»

Фото: пресс-служба Театра им. Ленсовета

О других театральных событиях в Петербурге читайте в рубрике «Театры»