«Трёхгрошовая опера» - шоу с размахом Рублевки (фото)

МХТ имени Чехова открыл гастроли в Петербурге своей последней премьерой - «Трёхгрошовой оперой» Брехта—Вайля в постановке Кирилла Серебренникова, уже успевшей вызвать нездоровый ажиотаж в главной столице. Правда, конкретных объяснений, чем он спровоцирован, дано не было — видимо, просто фамилия Серебренникова уже сама по себе гарантия скандала. Так что в столице культурной премьеры ждали с любопытством провинциалов, горящих желанием увидеть, что там еще выкинули московские возмутители театрального спокойствия…

Как известно, предыдущие постановки произведений Брехта на сцене МХАТа имели не слишком славную историю — до недавнего времени эстетика театра Станиславского и театра Брехта не гармонировали. Сегодня, когда МХТ утратил букву «А» в названии, а с ней и беспрекословное следование заветам Станиславского, здесь снова решили обратиться к немецкому классику. И замахнулся на него, конечно же, смелый Серебренников, обладающий удивительной способностью превращать в театральный хит любое свое детище, чему немало способствует его склонность к осовремениванию литературных пластов.

Правда, в этом плане с «Трёхгрошовой оперой» возникли некоторые сложности — наследники драматурга Брехта и композитора Вайля не разрешили поменять ни одного слова в тексте, ни одной ноты в музыке. Но находчивый режиссер, объяснив, что возвращается к первозданной, полной версии пьесы, заказал новый перевод. Так в написанном в 1928 году тексте появились, например, такие близкие Серебренникову слова, как «перфоманс» и «мусора». Ну, и ансамбль современной музыки под руководством Александра Маноцкова сделал свое дело — зонги зазвучали совсем по-бродвейски. От «первозданной» версии, кажется, осталась только совсем несовременная продолжительность спектакля — четыре часа с двумя антрактами.

Впрочем, не надо быть Серебренниковым, чтобы увидеть в «Трёхгрошовой опере» реалии сегодняшнего дня: продажные полицейские, переквалифицировавшиеся в банкиров бандиты и прочие близкие нам персонажи. Наряженные в форму советских ментов полицейские, проститутки в костюмах «Адидас» и «крышующий» нищих Джонатан, причем с орденскими планками отечественного ветерана… Нынче такими приколами никого не удивишь и не шокируешь. И даже сидящие в зале представители различных ветвей городской власти только благосклонно улыбались, глядя на невинные режиссерские шалости.

В общем, собственно смелость постановки ожиданий не оправдала. Если не считать за смелость то, что все персонажи исключительно мерзавцы, но это уже скорее смелость драматурга, а не режиссера.

А вот зрелище не подкачало. Первое действие, правда, развивалось весьма вяло — разборки мистера Пичема в напористом исполнении Николая Чиндяйкина с его «артелью» нищих и его же человеконенавистнические проповеди под крестом оставили публику равнодушной и даже заставили некоторых покинуть зал навсегда уже в первом антракте. Некоторое оживление вызвал выход Селии Пичем (Марина Голуб), впрочем, появление нетрезвого персонажа всегда оживляет публику. Ну, и наконец, поворотный момент, после которого зрелищность пошла по нарастающей, - бандит Мэкки — Константин Хабенский в этой культовой роли исключительно хорош и полностью оправдывает ожидания фанатов — выходит в сцене собственной свадьбы, его герой женится на дочке Пичемов Полли (Ксения Лаврова-Глинка). Неврастеник в белых перчатках, которые он регулярно меняет — так противно ему все, до чего он дотрагивается, - с микрофоном вместо пистолета в кобуре, с интонациями звезды отечественного шоу-бизнеса объявляет: «Шоу начинается!»

И оно действительно начинается. Узнаваемые свидетели с лентами и тетки из отечественного загса, поздравляющие «брачующихся» (над этим словом наследникам Брехта явно стоит задуматься!), дружок-полицейский (Алексей Кравченко), поющий с женихом о военном братстве, - точь-в-точь караоке, и прочая развлекаловка нагнетается до финала. Будут у нее и пиковые моменты: когда бандит Мэкки, он же звезда, он же любимец публики Хабенский, начнет фотографироваться с желающими из зала, и когда в начале третьего действия сцену и зал заполонят разнокалиберные попрошайки — от воинов-«афганцев» до обычных безумцев — и начнут выпрашивать у публики десятки (здесь надо отметить молодых актеров, которые играют массовку так, что каждый, даже самый незначительный персонаж врезается в память). При этом все (вокальные данные в расчет не берутся: опера все-таки трехгрошовая) еще танцуют и поют - то в стиле старого голливудского кино, то французского кабаре, а то и рублевского ресторана. В финале, когда королевский гонец объявляет о помиловании приговоренного к виселице Мэкки, на мгновенье в зале гаснет свет, а когда вспыхивает, перед зрителями предстает огромный скелет лошади с сидящим на нем огромным - до колосников - человеческим скелетом, периодически изрыгающим огонь… Ну просто апофеоз режиссерской изобретательности в деле создания шоу!

Алиса Иванова, «Фонтанка.ру»