ВРЕМЯ ОСТАНОВИЛОСЬ?

Весной 2000 петербуржцы переизбрали губернатора, потому что хотели предсказуемости и относительного спокойствия, им надоели харизматики. Чего хотят горожане сегодня, чем это пока что оборачивается и чему теперь радоваться – на «Фонтанке» мнение Льва Лурье.

Весной 2000 петербуржцы переизбрали губернатора по тем же причинам, по которым проголосовали за земляка-президента: они хотели предсказуемости и относительного спокойствия, им надоели харизматики. Победа Яковлева означала стремление к покою без очевидного отката к советским временам - никаких резких движений, упор на бюрократическую процедуру, канцелярскую тайну, внешнюю пристойность: фирменный ленинградский «стиль Косыгин». Ни московский купечески-самодурский размах, ни зюгановское старорежимное занудство, ни общечеловеческие ценности Явлинского не пригодились вначале Питеру, а уже потом России.

Как будто проникнувшись историческим фатализмом Толстого, Смольный не пытался вмешиваться в то, что его прямо не касается. Если прорвало трубу - ее скорее всего починят, учителям - регулярно выдадут их маленькую зарплату, день города - проведут, фуршет для иностранных инвесторов - устроят. Никаких прорывных реформ, резких движений, облав и чисток ждать от власти не следовало.

Яковлев не запрещал концерты «Ленинграда», терпел критику в газетах и на телеканалах, не лез в проблемы пива и пельменей, не интересовался репертуаром Мариинки и выставочной политикой Эрмитажа. У него, по городским слухам, были свои делянки - сеть магазинов «Пятерочка», дорожное строительство, ТЭК. Для бизнеса он играл роль арбитра, впрочем, не слишком влиятельного и грозного. Что-то вроде князя в боярском Новгороде. Горожане были предоставлены себе и этим, как показывала политическая атмосфера в предъюбилейном городе, в общем довольствовались. Соединение относительной политической свободы, феодально-рыночной экономики и слабого правительственного патернализма устраивало Петербург. Яковлев, даже когда за него голосовало 70% избирателей, не был по настоящему популярен. Эффект бывшего губернатора – то, что Юрий Лотман называл «минус-приемом»: в нем начисто отсутствовал пафос; он казался частью хмурого балтийского пейзажа; эдакий пузырь земли, пронизанной болотными испарениями. Видимость, нос майора Ковалева.

Вопиющая провинциальность деловаров из яковлевского Смольного под конец достала. На фоне московских петербуржцев наша элита выглядела неприлично провинциально. И если бы на смену яковлевцам шли какие-нибудь энергичные и веселые, толерантные и образованные молодые люди, мы бы только радовались. Потекла бы к нам московская и западная денежка; центр города заполнили толпы японцев с фотоаппаратами; все было бы по уму.

Но пока что уход Яковлева на всероссийское ЖКХ обернулся чисткой на телеканалах, а главный претендент на его место вслед за всеми городскими градоначальниками со времен Ходырева советуется с Даниилом Граниным, комплектует аппарат комсомольскими вожаками времен БАМа и поворота сибирских рек. Писатель - Гранин, артист - Лавров, музыканты - Розенбаум и Боярский. Концерт в «Октябрьском», прием на Каменном острове, юбилейный отчет мастеров искусств городу. Социализм с человеческим лицом. Новых людей и даже новой риторики что то не видно и не слышно. Кто будет править городом? Пока что складывается ощущение - те же люди, того же уровня, пристрастий и воспитания. Это - не трагедия, но радоваться – нечему.

Лев Лурье