Брат ли ты, мариуполец? История одной семьи беженцев, которые не могут обустроиться в Петербурге

Город-побратим Мариуполя официально не принимает переселенцев с Украины. Все, что сделано, — единая информационная система, которая больше запутывает, чем помогает. Упрощённая система получения российского гражданства в Петербурге разбивается о бюрократию. После бомбежки и опасного для жизни бегства с территории военных действий семьи вынуждены мотаться по инстанциям и стоять в очередях.

Детскую площадку окружают таунхаусы. Тишину нарушает только расположенный по соседству лесопарк. Меня встречает Анна Головина с ребёнком на руках. Малышка улыбается при виде незнакомого человека. У Анны идеальный макияж, маникюр — ничего в ней не выдаёт событий прошлых месяцев, когда её семье приходилось прятаться в подвале, готовить на костре и жить в машине на границе. Даже у автомобиля, проехавшего не одну сотню километров, уже заменили протёртые до дисков колеса, вставили выбитое выстрелами стекло.

Дочери Анны 9 месяцев. Она родилась в том самом роддоме Мариуполя, фотографии руин которого публиковали мировые СМИ. Семья жила в 20 минутах езды от него. 24 февраля муж Анны ушёл на работу, а она с ребёнком отправилась в парк. Сначала они читали о боевых действиях в телеграм-каналах, потом за городом появилось красное зарево. Отопление, электричество и вода пропали. Еду посменно соседи готовили на костре. В семье Головиных оставалась последняя купленная канистра с водой. Её берегли для дочери. Родители пили воду из топлёного снега. В начале марта Анна вышла на балкон и увидела, как гибнет под обстрелами соседний частный сектор.

«Мы решили уехать к родителям, — говорит Анна. — Четыре дня нас отделяло от…» Она не заканчивает фразу. На улыбчивом, аккуратном лице проступают скрываемые эмоции.

«Мы спаслись, — продолжает она. — Все, кто были в нашем дворе, погибли. Мы дружили с семьёй с первого этажа. Нашей малой было 6 месяцев, когда *** началась, а их — 3. Мы часто гуляли вместе во дворе, мужья нам помогали коляски затаскивать по ступенькам. У них малышке ножку оторвало. Мама закрывала её от снарядов, у неё всю спину в мясо. Это мы узнали от соседей».

Читайте также: «Город, которого нет». Как выглядит Мариуполь после прекращения боев

В родительском доме под Мариуполем Анна с мужем и ребёнком прожили до середины апреля. Ребёнок рос. Бодики для малышки меняли у соседей на яйца. Несколько суток провели в подвале, ожидая конца бомбардировки. По словам Анны, они были отрезаны от мира, о гуманитарных коридорах не знали, их никто не эвакуировал. Перед Пасхой наступило небольшое затишье, семья решила рвануть в сторону границы.

«Когда мы ехали, то обстрелы не затихли, они продолжались, просто их было меньше. Мы ехали на свой страх и риск, — говорит Анна. — Конкретно в нас не стреляли, мы попадали в перестрелку между двумя сторонами. Это полный хаос. Что-то взрывается, летят осколки, они горячие, режут тело, как масло, машину, как масло. Вокруг пожары. Дороги тоже нет, ты едешь — там танк горелый, тут трупы, руки чьи-то, съезжаешь в поле, боишься, что тут мины будут».

В очереди на границе с Ростовской областью семья провела двое суток. Там же в единственном месте удалось неофициально обменять гривны на рубли. Больше такой возможности на территории России украинцам не встречалось. Погода выдалась плохая, лили дожди, и у девочки подскочила температура. Анну с ребёнком госпитализировали. В больнице они провели пять дней, затем снова отправились в путь. Их ждали знакомые во Всеволожске.

Испытания документами

В России сначала Головины оформили одноразовую выплату в 10 тысяч. Деньги, правда, до сих пор не пришли. Федеральные средства распределяются через бюджеты регионов, граничащих с Украиной. Поэтому, находясь в Петербурге, беженцы пишут заявления в министерства Ростовской, Воронежской и других областей.

Затем Головины стали изучать, как оформить статус беженца. Во всеволожском отделе по вопросам миграции семью направили в Петербург в отдел МВД по работе с соотечественниками, беженцами и переселенцами на проспекте Римского-Корсакова. Перед поездкой Анна изучила выданную в МФЦ памятку и подготовила указанные там документы.

Первый визит в отдел на Римского-Корсакова — это консультация. Специалист, изучив документы Головиных, сказал, что им нужна регистрация. В случае если её негде оформить, почему-то предложил лагерь для беженцев в Уфе. «Послали на три буквы», — шутят сами беженцы. В итоге семью зарегистрировали их знакомые во Всеволожске.

«Снова записываюсь на Римского-Корсакова. Из 10 окошек работает только одно. Очередь опять сумасшедшая, — говорит Анна. — В час у них перерыв, я следующая с грудным ребёнком на руках. Подхожу к окошку, и она говорит — обед. Я начала возмущаться. Она начинает перебирать бумажки, которые мы принесли, и говорит: этого недостаточно — и дает новый список документов. Теперь нужен нотариально заверенный перевод паспорта».

В третий раз Головиных с Римского-Корсакова перенаправили в отдел по вопросам гражданства на Красного Текстильщика. Там Анне предложили подписать заявление о предоставлении временного убежища. При этом нужно было отказаться от статуса беженца, так как «основания для его получения отсутствуют».

Знакомые, у которых живут Головины, пытались помочь им разобраться в запутанной бюрократической системе. Звонили на разные горячие линии, но сталкивались с тем, что либо никто не брал трубку, либо отвечавшие не владели достаточной информацией.

Отчаявшись, Анна обратилась за бесплатной консультацией в частный юридический центр. Там ей объяснили, что семья может претендовать на статус беженца, но на рассмотрение заявления уходит 3 месяца. А у Головиных к тому времени истекут сроки временной регистрации. Так что наиболее оптимальный вариант — получение временного убежища. В компании насчитали 35 тысяч за юридическое сопровождение подачи документов. Такие расходы беженцам не по карману. Семья снова записалась на прием в отделение на Красного Текстильщика.

Юристы по миграционным вопросам отмечают, что временное убежище — это то, с чего начинают многие приезжие с Украины, потому что статус беженца выдают очень редко. Согласно данным Росстата, в 2021 году в России числилось 455 беженцев, из них 83 человека — граждане Украины. В 2021 году документы о временном убежище в России имели 19 817 человек, 18 345 из них ранее постоянно проживали на Украине.

«Статус беженца — это полноценный статус, бессрочный, формально дающий почти те же права, что и гражданам России, кроме политических, — объяснила «Фонтанке» сотрудник комитета «Гражданское содействие»* (организация внесена в список НКО-иноагентов) Елена Буртина. — Статус бессрочный, а срок действия удостоверения ограниченный, он продлевается. Регистрацию оформляют на срок действия этого документа. Поэтому беженцы не имеют регистрации по месту жительства и не могут воспользоваться теми правами, которые она даёт. Это социальные права, которые предоставляются регионами».

Тем, кто получает статус беженца, положено единовременное пособие в 100 рублей. Сумма ни разу не индексировалась с 1993 года, когда был принят закон о беженцах.

Статус временного убежища даёт право:

— легально находиться в России;

— работать без специальных разрешений (патент или разрешение на работу);

— получить медицинский полис.

Статус даётся максимально на год, затем продлевается.

С «пропиской» в Мариуполе Головины могут претендовать на упрощённую процедуру получения гражданства — сразу подать документы на российский паспорт без промежуточных этапов в виде разрешения на временное пребывание и вида на жительство.

Подробнее ознакомиться со списками документов для получения разных статусов можно через бот в «Телеграме».

Решение о том, какие регионы официально принимают беженцев с Украины, принимается на федеральном уровне, Петербурга и Москвы в этом формальном перечне нет. «Фонтанка» направила запрос в Смольный о том, какие меры могут предпринять городские власти, чтобы облегчить бюрократические процедуры для приезжающих из зоны боевых действий. На этот счет существует официальная памятка.

В пунктах временного пребывания в Ленинградской области беженцам помогают с оформлением необходимых документов, делают это централизованно. Однако там довольно быстро возникли проблемы с финансированием.

Лена Ваганова, «Фонтанка.ру»