«Как думаете, а Путину было легко?» Мать погибшего ефрейтора два месяца ждала вестей о сыне

Похоронка о смерти на территории Украины 21-летнего Андрея Афанасьева пришла в начале мая

В Петербурге на Южном кладбище 12 мая похоронили Андрея Афанасьева. Он был убит под Харьковом на второй день специальной военной операции. «Фонтанка» поговорила с его мамой Юлией о сыне, посмертно награждённом орденом Мужества, и о двухмесячном ожидании.

В конце января Андрея Афанасьева, 21-летнего петербуржца, решившего служить по контракту, отправили на учения. «Он мне позвонил и сказал, что в течение часа им нужно собрать полную экипировку. Он подписал контракт летом 2021-го, практически сразу, как в армию пришёл. Сначала говорил: «Не знаю, надо — не надо?» А потом через несколько часов я ему звоню, а он: «Я уже всё подписал». Никто не думал, что такая ситуация будет».

В армию Андрей пошёл служить, оставив учёбу в университете на третьем курсе. Учился он в Академии народного хозяйства и государственной службы на факультете экономики и управления на менеджера, хотя ещё в школе хотел стать юристом. «В 10 классе у него была мечта: он хотел поступать на юрфак в СПбГУ. Это действительно его: у него логика хорошо развита, он мог легко убедить людей в своей правоте, радел за справедливость. Он хотел быть адвокатом по семейному праву. Но потом взвесил свои возможности и понял, что не потянет. Папа у нас ремонтирует дороги, я работаю в медучреждении, платное на юрфаке для нас непосильно. И мечта быть юристом так и осталась мечтой. В итоге он выбрал тот же вуз, что оканчивала я», — вспоминает Юлия.

В школьные годы Андрей занимался фехтованием, даже ездил на соревнования в Польшу, но спустя несколько лет у него начались проблемы со здоровьем и пришлось оставить спорт. Он был мирным подростком. «Андрей никогда не дрался. Лишь один раз меня вызвали на разговор в школу. Его друга Рому на перемене начали задирать ребята из параллельного класса. Мой сын заступился за друга. Я тогда вышла после разговора с учительницей и гордо сказала ему: «Андрюш, ты всё правильно сделал».

В школе его постоянно ставили на главные роли в детских утренниках и театральных постановках — у Андрея была хорошая память, а мама шила ему красивые костюмы. Юлия водила сына на английский и в математический кружок.

Несмотря на таланты, в учёбе в университете он разочаровался. «Первый курс для него был как день и ночь в сравнении со школой. В школе у них интенсивное было обучение по всем предметам, а институт по-другому дает образование: тебе дают направление, и ты по нему уже идёшь. И хотя много ребят было гораздо ниже его по уровню знаний, на третьем курсе он решил бросить учёбу и уйти в армию. Это было лично его решение», — говорит Юлия.

Об армии он рассказывал немного и в основном в позитивных тонах. «Ну кто с мамой делится наболевшим? Мальчики маму стараются не тревожить ничем». В январе он сообщил об отправке на учения. Оттуда Андрей несколько раз звонил, коротко рассказывал о том, как устроен солдатский быт. А потом связь пропала. «Я думала, что они в полях, там связи нет, конечно, им не позвонить домой. Потом, когда история эта началась с Украиной, меня стало накрывать. Связи нет и непонятно: на учениях он или их туда же перекинули?»

Первый месяц Юлия утешала себя тем, что у сына просто нет связи. В апреле всё-таки позвонила в военкомат. «Они сказали, что их полномочия заканчиваются на том, что его отправили в Каменку служить. Туда я позвонила, но там никто не ответил. Да и если бы ответил, что бы мне сказали? Я работаю в медучреждении, у нас часто звонят люди и спрашивают о состоянии пациентов, по телефону мы такие сведения не даём, кто знает, кто там на другом конце провода? Я себе так же и представляла: звонит по телефону неизвестно кто и говорит: «Что с моим сыном?» Я думала, что напишу письмо в часть и в прокуратуру военную, спрошу, где сын, но на сайтах нет ни почты, ни телефонов, по которым бы брали трубку. В организацию «Солдатские матери» я тоже позвонила, они мне сказали обращаться в военкомат. Могли бы сказать: «Приходите, мы с вами поговорим». Я же сказала, что уже больше месяца не знаю ничего о сыне, понятно, какое у меня состояние — как на иголках. Может, какой психолог со мной бы поговорил. В итоге я прекратила попытки его искать: если бы я стала этим дальше заниматься, меня бы ещё больше начало трясти. А я не могу — у меня мама с инфарктом несколько лет назад слегла, у меня дочь 14 лет, которая остро всё переживает».

Чтобы не травмировать психику, Юлия отказалась и от чтения новостей. О том, что происходит на территории Украины, она узнавала в основном от знакомых. «Вот, например, про Харьков: оттуда уехала мама моей знакомой, она до сих пор падает на пол при любом шуме. Знакомая говорит, что город весь разгромлен. Но другой вопрос: кем? Нам подают одну информацию, украинцам и всему миру другую», — рассуждает она. По мнению Юлии, гибель молодых людей с любой из сторон — это, конечно, плохо, но: «Мы очень многого не знаем, что там произошло. Я думаю, что мы предотвратили очень что-то страшное, что могло бы быть. Ценой жизни многих молодых людей. Они знали, на что идут. Не каждый молодой парень примет такое решение — туда пойти. Я бы очень хотела, чтобы это быстрее закончилось с минимальными жертвами. Но возможно ли это, не знаю. Дочка меня спрашивала недавно: «Мама, почему весь мир против нас ополчился?» Я говорю: «Они чувствуют, что мы сильная страна, и поэтому объединяются против нас».

В конце апреля Юлии позвонили из военкомата и попросили сдать образец ДНК. «Я спросила, погиб ли он. Но мне сказали, что если такие вещи происходят, то сообщает об этом военком лично. Женщина из военкомата говорила: «Не переживайте, мне просто дали указание обзвонить людей». Я думала, может, их отправляют на какое-то задание, и им нужно, чтобы была какая-то база данных». В начале мая Юлии позвонил военком и спросил, куда он может приехать, чтобы с ней поговорить.

«Мне тогда сразу стало всё понятно. В извещении, которое он привёз, было написано «убит». Когда он сказал дату, я думала, что я ослышалась. Несколько раз переспрашивала: 25 февраля?

В сопроводительных документах, которые прислали вместе с телом, уже было написано и время, и место. Это Харьковская область». По словам Юлии, какие-то подробности удалось выяснить уже только на похоронах. «Приехал сослуживец Андрея, молодой человек, он проходил здесь лечение в госпитале. Он сейчас снова хочет вернуться туда, на Украину. Он сказал, что наша колонна попала в засаду, их обстреляли. Я с ним говорила, спрашивала: «Как можно отправлять туда молодых и неопытных ребят?» Он говорит: «Нет. Афанасьев был готов». Я говорю: «Ну, теорию он мог изучить, но практика ведь какая-то должна быть». Он всё равно говорит: «Нет, он был подготовлен и теоретически, и практически, и морально». Может, и правда их готовили, но он мне просто не рассказывал, берёг меня».

Похоронили Андрея Афанасьева 12 мая на Южном кладбище. Рядом с ним — ещё две свежих могилы молодых людей в военной форме. Сам участок раньше был частью парковки и лишь недавно присоединён к кладбищу, поэтому вокруг трёх военных могил лишь нарезанные и огороженные куски земли под новые захоронения.

«Я недавно видела ролик в «Тик-Токе» про нашего президента, — говорит Юлия. — Там спрашивали: «Как вы думаете, ему легко было принять такое решение? Он ведь понимал, что будут жертвы, но он принял на себя эту ответственность». Жертвы были бы при любом раскладе. Я потеряла сына, мне очень плохо, но если это было во благо нашей страны и людей, то эта жертва оправданна. Как иначе можно трактовать?»

Ксения Клочкова, «Фонтанка.ру»