«Фонтанка» рассказывает, почему москвичи так и не увидели три петербургских и еще несколько российских спектаклей, которые числились в номинации
Поделиться20 апреля в 14 часов по Москве в режиме онлайн пройдет церемония вручения главной национальной театральной премии страны. Но главный итог уже очевиден: после просмотра «масочной» программы — всего в этом году было номинировано более 80 спектаклей — можно констатировать, что российский театр в целом и петербургский в частности к настоящему моменту достиг небывалого расцвета, преуспев и в поисках новых форм и форматов, и в освоении технологий, и в индивидуальном и коллективном мастерстве исполнителей. Однако москвичам не случилось увидеть все спектакли, и это — отдельный, почти детективный сюжет.
Минус три плюс семьдесят восемь
Обычно простая арифметика фестиваля и Премии «Золотая маска» (столько-то номинантов, столько-то из них питерских) в этом году осложнилась весьма острыми эксцессами, связанными с новой реальностью, наступившей 24 февраля. Без потерь в афише не обошлось, но нельзя не сказать, что сама премия во главе с генеральным директором Марией Ревякиной проявила чудеса дипломатии и исключительную стойкость, так что из конкурса в итоге выпало всего три спектакля.
Один — из номинации «Современный танец» (со спектаклем «Дыхание», поставленным в пандемию, — копродукцией Музея Москвы, театра «Практика», фестивалей Brusfest и «Территория» — случилась классическая ситуация «у семи нянек дитя без глаза»: показ довольно дорогого для проката спектакля оказалось некому оплатить; подчеркнем здесь, что сама «Золотая маска» не может оплачивать аренду помещений и техники для московских театров и проектов).
Два других — драматические спектакли малой формы, оба из Петербурга — прислали в оргкомитет «Маски» документ о невозможности показов по техническим причинам: это «Комитет грустящего божества» Дмитрия Волкострелова (театр post) и «Юдифь», спродюсированная Фондом «Alma Mater», постоянным компаньоном режиссера Бориса Павловича. В первом спектакле из «политического» — только аббревиатура названия, КГБ, а по сути это виртуозная инсталляция тягучей бесконечности периферийного (удаленного от социальных центров) существования людей: магазин, электричка, старая дача, парк, картошка — из мешка в ведро, десять слов за день, но наша нынешняя постсоветская реальность, не существующая, по словам Набокова, без притяжательного местоимения, это в основном реальность этих людей. Политика вмешалась извне и аккурат к показам на «Маске»: исполнители в марте не смогли в срок вернуться из-за границы.
У «Юдифи» история другая. Он поставлен больше года назад в Доме радио, и это замечательная стилизация под радиоспектакль, а визуальная составляющая минимальна. Но есть два «но», которые предрешили судьбу постановки: актриса родом с Украины Катя Таран произносит текст, написанный на украинском языке всему театральному миру известным театральным маргиналом Климом (Владимиром Клименко), а в середине действия еще и надевает вышиванку, вживаясь в свою героиню точно по системе Станиславского. Сюжет тоже оказался «некстати»: Юдифь хоть и полюбила (в версии Клима) харизматичного полководца Олоферна, но голову ему отрубила, как и прописано в Ветхом завете.
Бесполезно нынче объявлять кому бы то ни было, что сюжет является художественным вымыслом, что все совпадения случайны, а эксперты выбирают спектакли, исходя из критериев качества – интерпретаторы-любители (по большей части это представители власти на местах) нынче гораздо больше волнуются за свои насиженные кресла, чем за культурный рейтинг городов. То есть, попросту говоря, перестраховываются.
ПоделитьсяИ Петербург тут опять впереди всех. Согласно официальной версии, опубликованной на сайте «Маски», показ спектакля «Дания тюрьма» Театра Малыщицкого для столичной публики отменился «по техническим причинам». Неназванная причина, впрочем, очевидна: незадолго до того автор пьесы, лежащей в основе спектакля, Ася Волошина, вслед за Иваном Вырыпаевым, объявила, что авторские гонорары от спектаклей, идущих в России, намерена перечислять в поддержку Украины. Однако режиссер спектакля Петр Шерешевский (он же худрук Театра Малыщицкого) сообщил, что, по договоренности с Асей, театр не отчисляет ей авторские, поэтому спектакль продолжает идти на родной сцене в Петербурге – кстати, очень рекомендую.
А можете ли вы себе представить, чтобы театры сами стали отменять показы своих спектаклей на главном театральном конкурсе страны, притом что попадание в его шорт-лист считается главным маркером профессиональных достижений? Вот и я не могу. А между тем, кроме продюсеров «Юдифи», еще и Театр музкомедии уведомил «Маску» о том, что не сможет показать спектакль в Москве – а именно, мюзикл «Мисс Сайгон» о трагической любви американского солдата и вьетнамской проститутки на фоне известных исторических событий. В качестве официальной причины была указана «болезнь артиста».
Но в обоих случаях «Золотая Маска» нашла выход: «Данию» показали в закрытом режиме для жюри (нет продажи билетов – нет и авторских, которые можно куда-либо перечислить, а спектакль в конкурсе остался), а на «Мисс Сайгон» жюри отправилось в Петербург. Так что москвичи увидели лишь один питерский конкурсный спектакль из номинации «Оперетта/мюзикл» – «Дорогой мистер Смит», поставленный Алексеем Франдетти в «Приюте комедианта».
Та же схема сработала и в ситуации с маэстро Иваном Великановым, который был номинирован сразу за два спектакля, но мгновенно оказался причислен к касте «опальных» после своего гражданского высказывания в соцсети. Минкульт Красноярского края «из-за резко подорожавших авиабилетов» (цены и в самом деле ощутимо взлетели) не смог оплатить приезд в столицу спектакля «Ленинградская симфония» Театра оперы и балета им. Д. А. Хворостовского с участием Великанова, а Нижегородский театр оперы и балета спектакль в столицу прислал, но за дирижерский пульт (буквально спасая показ) встал Фабио Мастранджело (который, по словам очевидцев, повел себя предельно корректно: в частности, не вышел с оркестром на финальные поклоны, всячески подчеркивая, что это не его спектакль). В оба периферийных театра отправилось жюри, а с Красноярском и вовсе удачно получилось: заодно жюри посмотрело еще один спектакль-номинант — «Богатыри» того же красноярского Театра оперы и балета по комической опере Бородина о псевдобогатырстве и псевдопатриотизме вообще, который умудрились запретить и Александр II, и председатель Совнаркома Молотов. Да и «Ленинградская симфония» на поверку оказалась именно что плачем (этот жанр заявлен в программке) о невинных (и не имеющих выбора) жертвах войны как таковой, а вовсе не прославлением героических защитников блокадного города.
И это еще не всё. И даже не все досадные петербургские истории. Еще одна случилась со спектаклем «Золотой петушок» Максима Исаева, который после первого показа на малой сцене Театра на Таганке вышел к зрителям с гражданским заявлением такого рода, что директор театра Ирина Апексимова своей волей отменила второй масочный показ. «Показ спектакля «Золотой петушок» вышел за рамки театрального проекта», — сообщила она официально журналу «ТЕАТР». По счастью, жюри в полном составе посмотрело именно первый спектакль.
Повезло и «Горбачеву», театральному байопику о жизни первого президента страны. Несмотря на отъезд Чулпан Хаматовой, этот спектакль-хит, как выяснилось, уже успели посмотреть на разных фестивалях и в Москве все члены жюри.
В итоге по-настоящему пострадали только столичные зрители, а конкурс — повторюсь, усилиями боевой команды «Золотой маски» — оказался спасен. Из 81 спектакля-номинанта за награды борются 78. Это, согласитесь, нехилая победа здравого смысла.
Кто они — номинанты-2022
Конкурсная программа фестиваля «Золотая маска» в этом году — это грандиозная по масштабу, качеству, разнообразию панорама российского театрального искусства, в которой оказалось слишком много пророческого, чтобы говорить об одной только радости от встречи с искусством.
Начнем все же с цифр. Тут с петербургским участием в конкурсе все крайне неровно. Питера вовсе нет в номинациях «Опера» и «Современный танец», а в балетную номинацию попал всего один спектакль. Остальные восемь — это балетные спектакли из Москвы, Красноярска, Перми, Самары, Екатеринбурга, то есть не сошлешься на то, что с балетом в стране в принципе проблемы, как и с оперой (в номинации — целых 11 номинантов) и с contemporary dance (10 номинантов в номинации). Зато в драме (большой и малой формах), куклах и «Эксперименте» Петербург смотрится уверенным лидером.
Среди претендентов на «Маску» в драме в большой форме от Петербурга — страшная и до жути узнаваемая сказка Андрея Могучего о сталинизме и его каннибалической подноготной «Три толстяка. Эпизод 7. Учитель», а также новый эпос Льва Додина по Достоевскому — о неизживаемой карамазовщине как о механизме самоистребления, который снова и снова перезапускается на российских просторах.
А противостоят им (лишь в конкурсе, но не по сути художественного высказывания) — сильный спектакль петербуржца Дмитрия Егорова «Дело» по Сухово-Кобылину, о безнадежном, но необходимом противостоянии человека с достоинством бесчеловечной системе (кстати, исполнитель роли такого человека — колоссальный сибирский артист Владимир Лемешонок — номинирован и в частной номинации, как и целый ряд артистов, мастерски сыгравших «колесики и винтики» системы, и эти номинации тоже о многом говорят); страшный, но не пафосный, а скорее, экзистенциально-философский спектакль Антона Федорова «Иваново детство» (ТЮЗ, Казань) — про то, что у войны может быть только одно лицо, лицо смерти (мальчика, который душевно умирает раньше, чем физически, изображает кукла), — вне зависимости от результатов «Маски» успейте увидеть этот спектакль на «Арлекине» 21 апреля, он того стоит. И еще несколько спектаклей, в которых снайперски точно отражена наша реальность — от неизбывной, вечнозеленой мечты о космосе в «Циолковском» Бориса Павловича (Театр драмы им. Ф. Волкова, Ярославль), который сейчас невозможно смотреть без горечи и тоски, до спектакля «Дон Жуан. Генеральная репетиция», поставленного в Мастерской Фоменко Дмитрием Крымовым, который с беспредельным талантом и остроумием исследует феномен тирании в одном отдельно взятом обществе — театральном (спектакль уникален еще и тем, что всероссийского любимца, актера — и номинанта нынешней «Маски» — Евгения Цыганова тут совершенно невозможно узнать, что не мешает ему от лица героя блестяще продемонстрировать все детали и нюансы клиники тоталитарного лидерства).
ПоделитьсяВ малой форме у Петербурга буквально половина номинаций (7 из 14), но именно отсюда вылетели, как писалось выше, два претендента: «КГБ» и «Юдифь». Из оставшихся тут и спектакль Петра Шерешевского с говорящим названием «Дания тюрьма», и эксцентричный и бунтарский портрет большого художника Вертинского в постановке Романа Кагановича (Театр ненормативной пластики), и подробное психологическое исследование человека на войне («Сектор Газа» Анатолия Праудина), и два отличных спектакля Александринки — экстремальная «Нана» Андрея Жолдака про жизнь на грани фола и убийственный для русской интеллигенции «Товарищ Кисляков» по тексту 20-х годов, который вытащил из тьмы забвения на свет рампы начинающий режиссер Андрей Калинин.
Несмотря на то что конкуренты у петербуржцев более чем достойные — взять хоть документальный феминистский спектакль Жени Беркович (тоже, кстати, родом из Питера) о девушках из бывшего СССР, которые, заплутав в дебрях интернета в поисках своих «Финистов Ясных Соколов», попали на чужбине в отряды боевиков на положение полужен-полурабынь, а вернулись домой подсудимыми по статье о терроризме; хоть «Двенадцатую ночь» Юрия Муравицкого и Никитинского театра, где роли между актерами перед началом каждого спектакля распределяют зрители (такой вот дерзкий вызов, который театр принял и который оказался ему по таланту), — шансов на награды у питерцев достаточно, потому что в частных номинациях их тоже зашкаливающе много. Всех, конечно, не перечислишь, но не могу не назвать неистовую и бесстрашную Анну Блинову — Нана, проводящую три часа на сцене на шпильках такого размера, что они больше напоминают ходули, Игоря Черневича — Митю Карамазова, с сокрушительной достоверностью и отвагой проживающего свой «мильон терзаний», Кислякова — Ивана Труса, ставшего открытием прошлого театрального сезона, который владеет сценической эксцентрикой не менее виртуозно, чем другой номинант — Сергей Азеев, у которого прежде в этом жанре конкурентов не было, Александра Худякова, который довольно интересно и разнообразно раскрывается, играя в самых разных жанрах и на разных сценах Петербурга аутентичных героев-современников.
ПоделитьсяЧто касается кукол, где в номинантах четыре питерских спектакля из восьми, то тут что ни спектакль — то маленький шедевр. Просто невозможно сказать, кто из наших земляков более достоин награды: «Русалка» с ее смелой карнавализацией русской традиции, которую затеяли Алексей Шульгач и Диана Разживайкина в Театре сказки, «Джинджик» Яны Туминой (Театральная лаборатория Яны Туминой), в котором кукольный старичок, более живой, чем мы с вами, вопреки законам и указам властей, спасает планету от экокатастрофы, «Маяк Уолерана» Алексея Шишова (Театр Тантамарески), где еще один замечательный старик-кукла мучительно подробно разбирается со своим небезупречным прошлым длиною в XX век, или упоминавшийся уже недетский «Золотой петушок» Макса Исаева (театр Karlsson Haus), где война показана как гораздо большая одержимость, чем влечение к женщине.
ПоделитьсяНу и наконец, номинация «Эксперимент», в которой питерцы заняли три строки из одиннадцати, позволяет осознать театр как нечто тотальное, безграничное и потому — непобедимое. Тут есть и спектакль «Пермское море» (Театральная компания «немхат», Пермь), и оригинально работающие с русским этносом новосибирские «Коромысли» Полины Кардымон (Лаборатория современного искусства), и изобретательный «Университет птиц» московской команды «Театр взаимных действий», предлагающий разрушить антропоцентристскую установку и посмотреть на мир, например, глазами пернатых. Представители от Петербурга в этой группе — два захватывающих образца так называемого сайтспецифического (спродюсированных фестивалем «Точка доступа», объявившим о своем закрытии после начала спецоперации на Украине): «Билет в кино» и «Симулятор школы», где зрителю предлагается пережить опыт, невозможный вне театра. И еще один совершенно невероятный спектакль под названием «Робот Костя», созданный двумя научными институциями Петербурга — Планетарием № 1 и Институтом перспективных технологий — по мотивам «Чайки» Чехова. В нем желтый длинношеий робот, напоминающий жирафа, долго вглядывается красными глазами в портрет Чехова и, отчаянно переживая уход белого робота, отдаленно напоминающего балерину, с размаху бьется головой о металлический лист, призывая весь мир в свидетели и соучастники своего космического страдания. И у него, ей-богу, получается.
ПоделитьсяВообще обширная нынешняя конкурсная программа «Золотой маски», не пропустившая — спасибо неистовству и самоотдаче экспертов во главе с театроведом Татьяной Тихоновец — практически ничего значительного на территории России, на мой взгляд, есть лучшее доказательство имманентной свободы театра. Довольно долго российский театр двигался к этой свободе ощупью, преодолевая родовые травмы и страхи, но вот наконец добрался, и косвенным подтверждением тому оказывается обилие нападок власти прежде всего на этот вид искусства. Но очевидно и то, что искоренить эту свободу можно, только физически уничтожив всё то огромное количество людей, которое прописано в афише и программках под эмблемой «Золотой маски». Это, конечно, очень слабое утешение, но другого нет.
Жанна Зарецкая, Москва — Петербург, специально для «Фонтанки.ру»
