«Золотая маска» — 2022: арифметика потерь в ожидании итогов

«Фонтанка» рассказывает, почему москвичи так и не увидели три петербургских и еще несколько российских спектаклей, которые числились в номинации

20 апреля в 14 часов по Москве в режиме онлайн пройдет церемония вручения главной национальной театральной премии страны. Но главный итог уже очевиден: после просмотра «масочной» программы — всего в этом году было номинировано более 80 спектаклей — можно констатировать, что российский театр в целом и петербургский в частности к настоящему моменту достиг небывалого расцвета, преуспев и в поисках новых форм и форматов, и в освоении технологий, и в индивидуальном и коллективном мастерстве исполнителей. Однако москвичам не случилось увидеть все спектакли, и это — отдельный, почти детективный сюжет.

Минус три плюс семьдесят восемь

Обычно простая арифметика фестиваля и Премии «Золотая маска» (столько-то номинантов, столько-то из них питерских) в этом году осложнилась весьма острыми эксцессами, связанными с новой реальностью, наступившей 24 февраля. Без потерь в афише не обошлось, но нельзя не сказать, что сама премия во главе с генеральным директором Марией Ревякиной проявила чудеса дипломатии и исключительную стойкость, так что из конкурса в итоге выпало всего три спектакля.

Один — из номинации «Современный танец» (со спектаклем «Дыхание», поставленным в пандемию, — копродукцией Музея Москвы, театра «Практика», фестивалей Brusfest и «Территория» — случилась классическая ситуация «у семи нянек дитя без глаза»: показ довольно дорогого для проката спектакля оказалось некому оплатить; подчеркнем здесь, что сама «Золотая маска» не может оплачивать аренду помещений и техники для московских театров и проектов).

Два других — драматические спектакли малой формы, оба из Петербурга — прислали в оргкомитет «Маски» документ о невозможности показов по техническим причинам: это «Комитет грустящего божества» Дмитрия Волкострелова (театр post) и «Юдифь», спродюсированная Фондом «Alma Mater», постоянным компаньоном режиссера Бориса Павловича. В первом спектакле из «политического» — только аббревиатура названия, КГБ, а по сути это виртуозная инсталляция тягучей бесконечности периферийного (удаленного от социальных центров) существования людей: магазин, электричка, старая дача, парк, картошка — из мешка в ведро, десять слов за день, но наша нынешняя постсоветская реальность, не существующая, по словам Набокова, без притяжательного местоимения, это в основном реальность этих людей. Политика вмешалась извне и аккурат к показам на «Маске»: исполнители в марте не смогли в срок вернуться из-за границы.

У «Юдифи» история другая. Он поставлен больше года назад в Доме радио, и это замечательная стилизация под радиоспектакль, а визуальная составляющая минимальна. Но есть два «но», которые предрешили судьбу постановки: актриса родом с Украины Катя Таран произносит текст, написанный на украинском языке всему театральному миру известным театральным маргиналом Климом (Владимиром Клименко), а в середине действия еще и надевает вышиванку, вживаясь в свою героиню точно по системе Станиславского. Сюжет тоже оказался «некстати»: Юдифь хоть и полюбила (в версии Клима) харизматичного полководца Олоферна, но голову ему отрубила, как и прописано в Ветхом завете.

Бесполезно нынче объявлять кому бы то ни было, что сюжет является художественным вымыслом, что все совпадения случайны, а эксперты выбирают спектакли, исходя из критериев качества – интерпретаторы-любители (по большей части это представители власти на местах) нынче гораздо больше волнуются за свои насиженные кресла, чем за культурный рейтинг городов. То есть, попросту говоря, перестраховываются.

И Петербург тут опять впереди всех. Согласно официальной версии, опубликованной на сайте «Маски», показ спектакля «Дания тюрьма» Театра Малыщицкого для столичной публики отменился «по техническим причинам». Неназванная причина, впрочем, очевидна: незадолго до того автор пьесы, лежащей в основе спектакля, Ася Волошина, вслед за Иваном Вырыпаевым, объявила, что авторские гонорары от спектаклей, идущих в России, намерена перечислять в поддержку Украины. Однако режиссер спектакля Петр Шерешевский (он же худрук Театра Малыщицкого) сообщил, что, по договоренности с Асей, театр не отчисляет ей авторские, поэтому спектакль продолжает идти на родной сцене в Петербурге – кстати, очень рекомендую.

А можете ли вы себе представить, чтобы театры сами стали отменять показы своих спектаклей на главном театральном конкурсе страны, притом что попадание в его шорт-лист считается главным маркером профессиональных достижений? Вот и я не могу. А между тем, кроме продюсеров «Юдифи», еще и Театр музкомедии уведомил «Маску» о том, что не сможет показать спектакль в Москве – а именно, мюзикл «Мисс Сайгон» о трагической любви американского солдата и вьетнамской проститутки на фоне известных исторических событий. В качестве официальной причины была указана «болезнь артиста».

Но в обоих случаях «Золотая Маска» нашла выход: «Данию» показали в закрытом режиме для жюри (нет продажи билетов – нет и авторских, которые можно куда-либо перечислить, а спектакль в конкурсе остался), а на «Мисс Сайгон» жюри отправилось в Петербург. Так что москвичи увидели лишь один питерский конкурсный спектакль из номинации «Оперетта/мюзикл» – «Дорогой мистер Смит», поставленный Алексеем Франдетти в «Приюте комедианта».

Та же схема сработала и в ситуации с маэстро Иваном Великановым, который был номинирован сразу за два спектакля, но мгновенно оказался причислен к касте «опальных» после своего гражданского высказывания в соцсети. Минкульт Красноярского края «из-за резко подорожавших авиабилетов» (цены и в самом деле ощутимо взлетели) не смог оплатить приезд в столицу спектакля «Ленинградская симфония» Театра оперы и балета им. Д. А. Хворостовского с участием Великанова, а Нижегородский театр оперы и балета спектакль в столицу прислал, но за дирижерский пульт (буквально спасая показ) встал Фабио Мастранджело (который, по словам очевидцев, повел себя предельно корректно: в частности, не вышел с оркестром на финальные поклоны, всячески подчеркивая, что это не его спектакль). В оба периферийных театра отправилось жюри, а с Красноярском и вовсе удачно получилось: заодно жюри посмотрело еще один спектакль-номинант — «Богатыри» того же красноярского Театра оперы и балета по комической опере Бородина о псевдобогатырстве и псевдопатриотизме вообще, который умудрились запретить и Александр II, и председатель Совнаркома Молотов. Да и «Ленинградская симфония» на поверку оказалась именно что плачем (этот жанр заявлен в программке) о невинных (и не имеющих выбора) жертвах войны как таковой, а вовсе не прославлением героических защитников блокадного города.

И это еще не всё. И даже не все досадные петербургские истории. Еще одна случилась со спектаклем «Золотой петушок» Максима Исаева, который после первого показа на малой сцене Театра на Таганке вышел к зрителям с гражданским заявлением такого рода, что директор театра Ирина Апексимова своей волей отменила второй масочный показ. «Показ спектакля «Золотой петушок» вышел за рамки театрального проекта», — сообщила она официально журналу «ТЕАТР». По счастью, жюри в полном составе посмотрело именно первый спектакль.

Повезло и «Горбачеву», театральному байопику о жизни первого президента страны. Несмотря на отъезд Чулпан Хаматовой, этот спектакль-хит, как выяснилось, уже успели посмотреть на разных фестивалях и в Москве все члены жюри.

В итоге по-настоящему пострадали только столичные зрители, а конкурс — повторюсь, усилиями боевой команды «Золотой маски» — оказался спасен. Из 81 спектакля-номинанта за награды борются 78. Это, согласитесь, нехилая победа здравого смысла.

Кто они — номинанты-2022

Конкурсная программа фестиваля «Золотая маска» в этом году — это грандиозная по масштабу, качеству, разнообразию панорама российского театрального искусства, в которой оказалось слишком много пророческого, чтобы говорить об одной только радости от встречи с искусством.

Начнем все же с цифр. Тут с петербургским участием в конкурсе все крайне неровно. Питера вовсе нет в номинациях «Опера» и «Современный танец», а в балетную номинацию попал всего один спектакль. Остальные восемь — это балетные спектакли из Москвы, Красноярска, Перми, Самары, Екатеринбурга, то есть не сошлешься на то, что с балетом в стране в принципе проблемы, как и с оперой (в номинации — целых 11 номинантов) и с contemporary dance (10 номинантов в номинации). Зато в драме (большой и малой формах), куклах и «Эксперименте» Петербург смотрится уверенным лидером.

Среди претендентов на «Маску» в драме в большой форме от Петербурга — страшная и до жути узнаваемая сказка Андрея Могучего о сталинизме и его каннибалической подноготной «Три толстяка. Эпизод 7. Учитель», а также новый эпос Льва Додина по Достоевскому — о неизживаемой карамазовщине как о механизме самоистребления, который снова и снова перезапускается на российских просторах.

А противостоят им (лишь в конкурсе, но не по сути художественного высказывания) — сильный спектакль петербуржца Дмитрия Егорова «Дело» по Сухово-Кобылину, о безнадежном, но необходимом противостоянии человека с достоинством бесчеловечной системе (кстати, исполнитель роли такого человека — колоссальный сибирский артист Владимир Лемешонок — номинирован и в частной номинации, как и целый ряд артистов, мастерски сыгравших «колесики и винтики» системы, и эти номинации тоже о многом говорят); страшный, но не пафосный, а скорее, экзистенциально-философский спектакль Антона Федорова «Иваново детство» (ТЮЗ, Казань) — про то, что у войны может быть только одно лицо, лицо смерти (мальчика, который душевно умирает раньше, чем физически, изображает кукла), — вне зависимости от результатов «Маски» успейте увидеть этот спектакль на «Арлекине» 21 апреля, он того стоит. И еще несколько спектаклей, в которых снайперски точно отражена наша реальность — от неизбывной, вечнозеленой мечты о космосе в «Циолковском» Бориса Павловича (Театр драмы им. Ф. Волкова, Ярославль), который сейчас невозможно смотреть без горечи и тоски, до спектакля «Дон Жуан. Генеральная репетиция», поставленного в Мастерской Фоменко Дмитрием Крымовым, который с беспредельным талантом и остроумием исследует феномен тирании в одном отдельно взятом обществе — театральном (спектакль уникален еще и тем, что всероссийского любимца, актера — и номинанта нынешней «Маски» — Евгения Цыганова тут совершенно невозможно узнать, что не мешает ему от лица героя блестяще продемонстрировать все детали и нюансы клиники тоталитарного лидерства).

В малой форме у Петербурга буквально половина номинаций (7 из 14), но именно отсюда вылетели, как писалось выше, два претендента: «КГБ» и «Юдифь». Из оставшихся тут и спектакль Петра Шерешевского с говорящим названием «Дания тюрьма», и эксцентричный и бунтарский портрет большого художника Вертинского в постановке Романа Кагановича (Театр ненормативной пластики), и подробное психологическое исследование человека на войне («Сектор Газа» Анатолия Праудина), и два отличных спектакля Александринки — экстремальная «Нана» Андрея Жолдака про жизнь на грани фола и убийственный для русской интеллигенции «Товарищ Кисляков» по тексту 20-х годов, который вытащил из тьмы забвения на свет рампы начинающий режиссер Андрей Калинин.

Несмотря на то что конкуренты у петербуржцев более чем достойные — взять хоть документальный феминистский спектакль Жени Беркович (тоже, кстати, родом из Питера) о девушках из бывшего СССР, которые, заплутав в дебрях интернета в поисках своих «Финистов Ясных Соколов», попали на чужбине в отряды боевиков на положение полужен-полурабынь, а вернулись домой подсудимыми по статье о терроризме; хоть «Двенадцатую ночь» Юрия Муравицкого и Никитинского театра, где роли между актерами перед началом каждого спектакля распределяют зрители (такой вот дерзкий вызов, который театр принял и который оказался ему по таланту), — шансов на награды у питерцев достаточно, потому что в частных номинациях их тоже зашкаливающе много. Всех, конечно, не перечислишь, но не могу не назвать неистовую и бесстрашную Анну Блинову — Нана, проводящую три часа на сцене на шпильках такого размера, что они больше напоминают ходули, Игоря Черневича — Митю Карамазова, с сокрушительной достоверностью и отвагой проживающего свой «мильон терзаний», Кислякова — Ивана Труса, ставшего открытием прошлого театрального сезона, который владеет сценической эксцентрикой не менее виртуозно, чем другой номинант — Сергей Азеев, у которого прежде в этом жанре конкурентов не было, Александра Худякова, который довольно интересно и разнообразно раскрывается, играя в самых разных жанрах и на разных сценах Петербурга аутентичных героев-современников.

Что касается кукол, где в номинантах четыре питерских спектакля из восьми, то тут что ни спектакль — то маленький шедевр. Просто невозможно сказать, кто из наших земляков более достоин награды: «Русалка» с ее смелой карнавализацией русской традиции, которую затеяли Алексей Шульгач и Диана Разживайкина в Театре сказки, «Джинджик» Яны Туминой (Театральная лаборатория Яны Туминой), в котором кукольный старичок, более живой, чем мы с вами, вопреки законам и указам властей, спасает планету от экокатастрофы, «Маяк Уолерана» Алексея Шишова (Театр Тантамарески), где еще один замечательный старик-кукла мучительно подробно разбирается со своим небезупречным прошлым длиною в XX век, или упоминавшийся уже недетский «Золотой петушок» Макса Исаева (театр Karlsson Haus), где война показана как гораздо большая одержимость, чем влечение к женщине.

Ну и наконец, номинация «Эксперимент», в которой питерцы заняли три строки из одиннадцати, позволяет осознать театр как нечто тотальное, безграничное и потому — непобедимое. Тут есть и спектакль «Пермское море» (Театральная компания «немхат», Пермь), и оригинально работающие с русским этносом новосибирские «Коромысли» Полины Кардымон (Лаборатория современного искусства), и изобретательный «Университет птиц» московской команды «Театр взаимных действий», предлагающий разрушить антропоцентристскую установку и посмотреть на мир, например, глазами пернатых. Представители от Петербурга в этой группе — два захватывающих образца так называемого сайтспецифического (спродюсированных фестивалем «Точка доступа», объявившим о своем закрытии после начала спецоперации на Украине): «Билет в кино» и «Симулятор школы», где зрителю предлагается пережить опыт, невозможный вне театра. И еще один совершенно невероятный спектакль под названием «Робот Костя», созданный двумя научными институциями Петербурга — Планетарием № 1 и Институтом перспективных технологий — по мотивам «Чайки» Чехова. В нем желтый длинношеий робот, напоминающий жирафа, долго вглядывается красными глазами в портрет Чехова и, отчаянно переживая уход белого робота, отдаленно напоминающего балерину, с размаху бьется головой о металлический лист, призывая весь мир в свидетели и соучастники своего космического страдания. И у него, ей-богу, получается.

Вообще обширная нынешняя конкурсная программа «Золотой маски», не пропустившая — спасибо неистовству и самоотдаче экспертов во главе с театроведом Татьяной Тихоновец — практически ничего значительного на территории России, на мой взгляд, есть лучшее доказательство имманентной свободы театра. Довольно долго российский театр двигался к этой свободе ощупью, преодолевая родовые травмы и страхи, но вот наконец добрался, и косвенным подтверждением тому оказывается обилие нападок власти прежде всего на этот вид искусства. Но очевидно и то, что искоренить эту свободу можно, только физически уничтожив всё то огромное количество людей, которое прописано в афише и программках под эмблемой «Золотой маски». Это, конечно, очень слабое утешение, но другого нет.

Жанна Зарецкая, Москва — Петербург, специально для «Фонтанки.ру»