«Если маски не носят, то и дома сидеть не будут». Почему Смольный решил не сдерживать вторую волну коронавируса (фото)

Ограничения во время первой волны были оправданны, но второй раз уже не дадут нужного эффекта. «Фонтанка» узнала, на чем основан оптимизм властей и может ли сегодняшняя мягкость обернуться повторным локдауном.

По состоянию на 12 октября в Петербурге 13,5 тысячи человек болеют коронавирусом — на четверть больше, чем во время июньского пика. А ежедневный прирост заболеваемости побил майский рекорд. Но власти Петербурга решили не повторять введение жестких ограничений и обходиться рекомендациями — пока не кончатся места в больницах. «Фонтанка» спросила экспертов-эпидемиологов и участников коронавирусных штабов о том, какие уроки были извлечены из первой волны пандемии и можно ли было обойтись без весеннего локдауна.

Первые ограничения были введены в Петербурге 13 марта, когда в городе было всего пять человек с диагностированным COVID-19. Тогда были запрещены массовые мероприятия с численностью более 1000 человек. Самые жесткие меры вступили в силу после объявления президентских каникул 28 марта: школы переведены на дистанционное обучение, остановлена работа большинства предприятий, сокращены маршруты наземного транспорта и ограничено время работы метрополитена, для лиц старше 65 лет введена обязательная самоизоляция. На тот момент в городе было 42 официальных заболевших.

12 мая был введен обязательный масочно-перчаточный режим во всех общественных местах, при этом большинство ограничений для бизнеса и горожан продолжало действовать. Спустя два дня наступил пик по ежедневному приросту инфицированных: 14 мая COVID-19 был подтвержден у 541 человека. Всего на ту дату болели 7407 человек. То есть за полтора месяца произошел скачок в 176 раз.

После этого пандемия пошла на убыль, но снятие запретов растянулось почти на три месяца. 1 июня власти разрешили пожилым петербуржцам выходить из дома, с 29 июня открыли летние кафе и парки, с 13 июля к прежнему графику вернулось метро, с 27 июля смогли возобновить работу рестораны, ТРК и фитнес-центры, с 1 сентября дети вернулись в школы, а с 12 сентября начали принимать посетителей фуд-корты и рестораны.

Официальная коронавирусная статистика (при всем недоверии к ней, другой просто нет) отреагировала подъемом в начале июля, но во второй половине ежедневное число новых случаев снова пошло на спад. Большую часть августа наблюдалось затишье, но примерно с третьей декады заболеваемость снова начала расти. Резкое ускорение произошло только в октябре: ежедневное число новых случаев за две недели увеличилось с 250 до 500. 12 октября был побит майский рекорд.

За время пандемии от коронавируса, по данным городского оперштаба, умер 3241 человек. В целом смертность по городу выросла на 10% по сравнению с прошлым годом. Ограничительные меры затронули две трети компаний. В итоге экономика Петербурга недосчитается 680 млрд рублей: по прогнозу, ВРП в 2020 году составит 4,5 трлн рублей вместо запланированных 5,18 трлн.

Помог ли локдаун?

Большинство опрошенных «Фонтанкой» экспертов сходятся во мнении, что при встрече первой волны пандемии жесткие ограничения были необходимы, хотя установить четкую зависимость между их введением и распространением вируса невозможно.

Главная цель всех антиковидных мер — уменьшить число контактов людей между собой, говорит Антон Барчук, эпидемиолог, научный сотрудник Европейского университета в Санкт-Петербурге и НМИЦ онкологии им. Н. Н. Петрова. «Единственная причина распространения вируса в том, что люди общаются. Чем больше они пересекаются, тем больше новых случаев», — говорит он.

Всеохватность мер была обусловлена тем, что в тот момент власти еще не представляли, какими темпами будет распространяться инфекция, какая доля случаев окажется тяжелой, а также еще не умели их лечить и не располагали для этого ресурсами — оборудованными койками и лекарствами.

«За первую волну вышло восемь методических рекомендаций по лечению коронавируса. Начали расширять показания на существующие препараты, не понимали, чем MERS (ближневосточный респираторный синдром — вид коронавируса. — Прим. ред.) отличается от SARS (атипичная пневмония, вид коронавируса) по своим проявлениям и осложнениям. Пока прозвучали определения «геморрагическая лихорадка» и «цитокиновый шторм», прошло приличное количество времени», — рассуждает директор союза «Медико-фармацевтические проекты. XXI век» Дмитрий Чагин. Эксперт сравнивает первые месяцы пандемии COVID-19 с первым годом Великой Отечественной войны. «Тогда тоже не знали, что делать — не было ни продуманной оборонительной стратегии, ни плана наступления», — комментирует он.

Запреты помогли замедлить распространение вируса и дать время на подготовку системы здравоохранения, считает проректор по перспективным проектам СПбПУ Алексей Боровков, руководитель Центра НТИ, который готовит для Смольного прогнозы развития эпидемии.

«Это видно по тому, как изменялись кривые распространения. В конце марта коэффициент Rt был 7 (то есть один инфицированный может заразить семерых). Могли бы хорошо «перезаражаться» так, что никакая система здравоохранения бы не выдержала. Мы давали оценку до 120 тысяч активных больных, если никаких ограничительных мер не принимать», — говорит он.

Но какой была бы реальная заболеваемость и смертность без введения мер, сейчас сказать нельзя. «Должна быть идеальная группа контроля, но у нас нет второго Петербурга, где мы не ввели эти меры», — комментирует Антон Барчук.

Почему ограничения не вводят опять, если они работают

Еще в начале осени власти Петербурга намеревались составить план по введению коронавирусных запретов, но отказались от этой идеи. «Правительство не заинтересовано вводить ограничения, потому что они бьют по бизнесу и по доходам города», — пояснил губернатор Александр Беглов экономическую сторону вопроса.

Медицинские показания, по мнению чиновников, тоже отсутствуют. Главной целью весеннего локдауна было не допустить коллапса системы здравоохранения. Такой угрозы уже нет. «Тогда надо было разворачивать койки, покупать оборудование. Сейчас койки есть, а также есть вакцина и новые противовирусные», — говорят в оперативном штабе.

Впрочем, в такой позиции есть изрядная доля оптимизма.

Всего для ковидных больных предусмотрено 13 тысяч мест. По подсчету «Фонтанки», этого хватит, чтобы пережить ожидаемый в январе пик, но только если развитие пандемии пойдет по оптимистичному сценарию. Сейчас развернуто 4930 коек, они заполнены на 88%, а значит, в стационарах находится примерно треть от всех активных больных. Если такой показатель сохранится, то места в больницах кончатся примерно при 39 тысячах. Между тем в базовом сценарии ожидается 44,5 тысячи активных больных, в пессимистичном — 48,5 тысячи. Но в Смольном рассчитывают, что к этому времени научатся лучше лечить на дому и повысят оборачиваемость коек за счет лучшего тестирования.

По мнению экспертов, нерешительность властей может быть связана со слишком большим количеством неизвестных в коронавирусном уравнении. Одна из них — это коллективный иммунитет.

«Во время первой волны переболевших не было вообще, сейчас они могут оказывать влияние на распространение заболевания», — говорит Антон Барчук. Согласно августовскому исследованию Европейского университета, в конце лета антитела были у 10% населения Северной столицы. Сейчас специалисты приступают к новому этапу тестирования. Если у тех, кто переболел в марте, иммунитет сохранится, то осенью показатель может составить более 20%. А вот если окажется, что у мартовских больных нужных антител в крови нет, популяционного иммунитета никогда не будет — без вакцинации.

И если эффект от тотального локдауна не вызывает сомнений, то действенность отдельных мер и их комбинаций практически не поддается оценке. По словам Антона Барчука, моментального влияния от введения или снятия ограничений на кривую распространения нельзя увидеть по двум причинам: эффект всегда наступает с отсрочкой и на него оказывают влияние другие факторы. Прохождение пика в середине мая в Петербурге — это заслуга апрельской самоизоляции, считает эксперт. Но дальнейшее — из области спекуляций. К примеру, летом заболеваемость не росла, несмотря на снятие ограничений, поскольку люди разъехались на дачи и уменьшилось число социальных контактов. Также они больше проводили времени на свежем воздухе. Осенью с возвращением на работу и в учебные заведения стало больше контактов в закрытых помещениях — отсюда скачок в распространении инфекции.

Но, возможно, решающим аргументом против введения ограничений стало отсутствие поддержки их населением.

«Мы видим карантинную усталость. Если люди элементарные действия не делают — например, не носят маски, то они и дома, скорее всего, сидеть не будут. Поэтому мы рекомендовали ограничения пока не вводить, особенно с учётом негативного влияния на экономику города», — говорит Алексей Боровков. Заставить соблюдать ограничения можно с помощью штрафов, но это чревато социальной напряженностью.

Но, по мнению эксперта, общественные настроения могут измениться по мере роста заболеваемости. «Все считают: раз тогда пронесло, то и сейчас пронесет. Пока число больных на 27% больше, чем в июне. Когда превысит в 1,5–2 раза, все занервничают и самодисциплина возрастёт», — комментирует он.

Спасут ли полумеры

Исследование, сделанное группой экспертов Всемирного банка, показывает, что раннее введение жестких мер социального дистанцирования более эффективно не только для снижения смертности, но и для сокращения экономических потерь. Показателен также опыт Китая, которому с помощью жесткого карантина удалось подавить вспышку в Ухани. Всего с января в стране с полуторамиллиардным населением заразились 80 тысяч, скончались 4,7 тысячи. Последние два месяца страна обходится без локальных заражений — коронавирус приходит только извне.

Страны, которые столкнулись со второй волной, не могут позволить себе второй локдаун, не рискуя добить экономику. Некоторые пошли по пути поэтапных ограничений. Например, Чехия и Испания стали сокращать время работы ресторанов, чтобы уменьшить число социальных контактов. «Это может дать как положительный эффект — люди будут меньше общаться, так и отрицательный — люди будут больше толпиться в те часы, которые отведены», — говорит Антон Барчук.

У Петербурга уже есть на этот счет отрицательный опыт. В июне, когда сохранялся запрет на работу ресторанов, люди устраивали ковид-вечеринки прямо на улицах, а вакханалии на улице Рубинштейна пришлось разгонять ОМОНу.

Альтернативой ограничений в отношении всего населения может быть более жесткая изоляция групп риска, а также увеличение охвата тестирования, говорит Юлия Раскина, доцент факультета экономики Европейского университета. Второй рецепт, к примеру, успешно применила Южная Корея. Опыт стран Северной Европы говорит о том, что запрет массовых мероприятий и социальная дистанция также могут быть эффективными в борьбе с эпидемией. Но опять же нужно, чтобы население понимало и поддерживало действия властей. «Мало ввести меры — нужно, чтобы их выполняли», — подчеркивает она.

По словам Алексея Боровкова, сравнение опыта Петербурга по борьбе с коронавирусной инфекцией с другими городами и странами не проводилось. «Действенность тех или иных ограничений зависит от региона и менталитета людей. Одного рецепта нет», — говорит он.

Дмитрий Чагин обращает внимание на отсутствие работы над ошибками как таковой.

«При таком разнообразии штабов по борьбе с вирусом следует всесторонне оценить просчеты по итогам первой волны и познакомить общественность с выводами. Понимание, как работали те или иные меры, может сподвигнуть людей соблюдать жизненно важные правила при повторном введении ограничений», — комментирует он.

Галина Бояркова, «Фонтанка.ру»