«Клиника наша — что хотим, то и делаем». Почему пластический хирург из Петербурга готов бесплатно оперировать жертв теракта в метро

Петербургский пластический хирург через три дня после теракта в метро пообещал всем пострадавшим бесплатные восстановительные операции. Спустя два года он продолжает держать слово.

Денис Агапов оперирует 25 лет. Отличник Первого медицинского института, стажировался в Нью-Йорке, Стокгольме, Гамбурге и несколько лет назад открыл с женой собственную клинику в Петербурге. В неё он в апреле 2017 года позвал всех жертв теракта в подземке и даже не обсчитывает оказываемые услуги — говорит, что помогает, как умеет. Пришли двое, на операцию рискнула одна, но Агапов готов продолжать. В годовщину трагедии «Фонтанка» поговорила с ним в короткий перерыв в плотном графике операций.

– Денис Генрихович, почему вы два года назад решили начать бесплатно оперировать жертв теракта?

– Желание было обычное и человеческое — помочь тем, чем можем. Мы – врачи, так что это естественно. Посоветовались с женой узким кругом и решили, почему бы и нет, клиника наша — что хотим, то и делаем. Хотим так помогать – помогаем. Спрашивать никого не надо.

– Вы вывесили в «Инстаграме» пост о том, что к вам можно обращаться за помощью, 6 апреля — через три дня после теракта. Как быстро начали поступать обращения?

– Да никак. Повесили объявление это, и к нам никто не обращался. Ведь нужно еще 6–8 месяцев на стабилизацию состояния. А потом была передача с Гордоном на телевидении, и там мы встретились с одной из пострадавших (в том числе и её историю «Фонтанка» рассказывала здесь). У нас завязался контакт. И мы начали ею заниматься, как только она выписалась из больницы.

К нам приходила еще одна пострадавшая, с травмой носа. Я её осматривал. Она сказала, что пока не готова на операции и коррекции. Как будет готова, сказала, что свяжется. Мы с ней общаемся, но навязываться неудобно.

– Это действительно бесплатно? Вы не берете с них денег?

– Абсолютно.

– А сколько клинике такая работа стоит?

– Мы правда не обсчитывали никогда, даже приблизительно. Я вот сейчас у вас спрошу: «Сколько примерно стоит ваш телефонный разговор?» Вы скажете: «Да я не знаю». Работа клиники подразумевает прямые и непрямые траты. Если мы будем это оценивать с непрямыми тратами, так это может быть очень дорого, если только непосредственные траты, то это будет неправдой.

– А часто вы так помогаете людям?

– Постоянно. В основном детские травмы, после онкологических операций, коллеги просят из других медучреждений – идем навстречу. Иногда бывает, что люди приходят к нам после сильного похудения. Молодые совсем – 23–25 лет. Похудели килограмм на 70. Руки, грудь, бедра, живот, попа — всего понемножку надо убирать, а если по стандартной схеме считать, то это будет миллиона на 3–4. Помогаем.

– Травмы после взрыва, от осколков, не показались необычными?

– Нет, это привычная работа. Она и составляет процентов 10 от всех наших эстетических пациентов. Как правило, это последствия ДТП, ожогов, детская травма. Травмы от осколков — обычная рубцовая деформация. Никак не отличается от того, с чем мы имеем дело. На коже рубец, внутри рубец, нарушение цветности. Вся пластическая хирургия – это хирургия принципов, они здесь одинаковые и стандартные.

– А сами пациентки ничем не отличаются?

– Это те же девушки, которые хотят выглядеть хорошо. Может быть, тут только психологический фактор, который расшатывает изнутри – «почему я?» и «за что?».

– Мы беседовали с пострадавшими, и они говорят, что из-за внешности сталкиваются с неприятием и даже агрессией на улицах, в транспорте. Как с этим жить?

– «Не обращай внимания» – не всегда помогает. Тут нет какого-то универсального совета. У меня была пациентка из Дагестана. Её там неудачно прооперировали. Кончика носа нету. Вместо него какой-то рубец, завалившиеся ноздри – все плохо, и она не может себя чувствовать нормальной. Все на родине смотрят на неё, обсуждают эту ситуацию. Она как на ладони там – местная достопримечательность. Да, страдает, да плохо. Мы потихонечку её делаем, и с каждым разом она приезжает, и ей все лучше и лучше. Человек прямо идет к своей цели, и люди это видят – проникаются уважением и пониманием. Если они так же будут вести, то все будет хорошо.

– Почему нет большого потока обратившихся?

– Может быть, людей это не так печалит, или это не так сильно у них выражено. А может, они в какие-то другие структуры обращались за помощью.

– А если к вам после этого материала придет еще десяток пострадавших в теракте – вы готовы их прооперировать?

– Если бы мы не были готовы, я бы не предлагал.

Илья Казаков, «Фонтанка.ру»