Мангусты в отставке

«СтопХам» исключили из реестра юридических лиц, лишили государственных грантов, грозятся засудить и прессуют ОМОНом. Почему? Нужна ли вообще невежливая борьба за вежливость на дорогах?

От активистов Путина до агентов Навального

«Вы делаете очень важное и доброе дело – боретесь с хамством. Я очень рассчитываю на то, что вы сами, занимаясь своей работой, не будете уподобляться тем людям, которые ведут себя безобразно по отношению к другим», – так отозвался о работе «СтопХама» Владимир Путин. Сказано было в 2013 году, в дни очередного съезда молодых кремлевских активистов. На берега Селигера «СтопХам» попал не случайно – его создал комиссар движения «Наши» Дмитрий Чугунов. Стопхамовцы боролись с любителями парковаться во втором ряду, на газонах и тротуарах. Юноши и девушки облепляли стекла нарушителя стикерами, снимали процесс на камеры и мобильники. Если инцидент переходил в драку, запись собирала миллионы просмотров.

Не прошло и трех лет, как менее статусные лица нашли другие слова для юных борцов. «Это полукриминальное сообщество, которое кормилось из двух титек, как теленок, – сказал депутат Госдумы от ЛДПР Дмитрий Носов. – Государственные средства получают, плюс средства из тех же источников, которые финансируют Навального». Носов пояснил, почему Навальный финансирует проект бывшего «нашиста»: «Эти ролики, по сути, являлись яркой пропагандой за границей, показывая то, что у нас якобы не работает полиция». И добавил, что он с некоей группой лиц предпринял «определенные ходы».

Ходы оказались успешными. Минюст по формальным придиркам исключил «СтопХам» из реестра юридических лиц. Тем самым «стопхамы» не могут рассчитывать на гранты от государства. Столичный руководитель департамента региональной безопасности и противодействия коррупции Алексей Майоров заметил, что лица, подавшие в суд за обклеенную машину, имеют хорошие шансы выиграть иск. Полиция, прежде защищавшая «стопхамов», теперь не на их стороне. 31 марта во время очередного рейда группу активистов впервые задержал московский ОМОН.

Почему же люди, делающие «важное и доброе дело», оказались чуть ли не агентами Навального? Во многих обсуждениях на первом месте причина – «не тому наклейку налепили». Действительно, за последние месяцы было несколько громких скандалов – драка с олимпийским чемпионом Алексеем Немовым, конфликт с шофером главы секретариата Дмитрия Медведева Михаилом Триногой. Но такие истории со «стопхамами» бывают часто. В свое время Кадырову пришлось уволить заместителя полпреда Чечни в Москве Тамерлана Мингаева – его жена и сын попытались расправиться с активистами и стереть записи инцидента.

Это было не так давно, когда Кремль баловался экспериментами на тему модернизации. Открылось «Сколково», в парке Горького появились вайфай и велодорожки, Навальному разрешили бороться с Собяниным за пост мэра Москвы. В эту картинку удачно вписались задорные активисты, готовые публично пристыдить любого дорожного нарушителя. На самом деле не любого – лица, ездящие с охраной и мигалками, добычей «стопхамов» стать не могли. Но это отвечало условиям советской эпиграммы: «Нужны такие Гоголи, чтобы нас не трогали». "Нас" – это в советские времена членов Политбюро, в нынешние времена – лиц, охраняемых ФСО. А тех, кто ниже рангом, почему бы и не тронуть? Вот мелкие нарушители на дорогих автомобилях, вот беспокойные юноши и девушки вертятся вокруг них, лепят яркие бумажки и снимают на камеру реакцию. Вот общественность, которая смотрит и негодует. Что-то вроде гражданского общества.

Времена смелых экспериментов прошли. Не то, чтобы гражданское общество для правящей элиты ассоциируется с "майданом". Но все же аналогия между киевскими революционерами, гулявшими по брошенной резиденции Януковича, и московскими активистами, готовыми обклеить любую машину, возникла. Вдобавок жалобы обиженных депутатов и спортсменов накапливались. Вдобавок впереди выборы. Вдруг за пару недель до голосования «стопхамы» украсят авто одномандатника, которому очень нужно пройти?

Вода доточила камень. Со «СтопХамом» поступили – как с мангустами в песне Высоцкого: зверьков завезли на остров истреблять ядовитых змей, но толерантная экология современности признала, что змеи нуждаются в сохранности, поэтому люди начали уничтожать самих мангустов. Впрочем, в отличие от собратьев Рикки-тикки-тави, Чугунов и товарищи должны были понимать, в какие игры ввязываются.

Священный тротуар

Ликвидация «СтопХама» вызвала такие споры, как, пожалуй, ни одно другое государственное решение за последние месяцы. Споры жестки, спорщики непримиримы, и позиции диаметральны. Одна: «Они сами хамы, давно пора». Вторая: «Только они нас и защищали, против них те, кто паркуется на газонах и тротуарах, ездит по пешеходкам».

В отличие от дискуссий про судьбу Пальмиры, позиции спорщиков выстраданы. По улицам ходят и ездят все. Каждый из нас видел и тротуар, превращенный в парковку, и проезжую часть, к середине дня ставшую узкой, как велодорожка. При этом понятны и эмоции человека, к машине которого подскочила стайка непонятных личностей и принялась лепить непонятные бумажки. Такое вторжение в личное пространство вызывает, самое меньшее, известную реакцию Фаины Раневской на несвоевременную пионерскую делегацию.

Итак, от хамов ни проезда, ни прохода, но и «СтопХамы» – еще те хамы. Вроде бы в Москве существуют альтернативы: скачать приложение, послать в полицию фото нарушителя, ждать реакцию.

Свои плюсы в этой идее есть – особенно при уверенности, что полиция отреагирует, а не поделится адресом активного гражданина с самим нарушителем – такое бывало. Но против этого метода и ленивость полиции, и самих граждан – пусть сфотографирует кто-то другой. И вообще непривычка впутывать полицию в конфликты автомобилистов. Так поступают и в мелких ДТП.

Проблема, из-за которой появился «СтопХам», не только в том, что города России, от Москвы до любого областного центра, не приспособлены под нынешний дорожный трафик. Проблема не только инфраструктурная, но также психологическая и идеологическая. Еще с конца 1980-х одним из важных признаков цивилизованного общества считалось, что частная собственность в нём священна и неприкосновенна. Но это лишь половина правды. В комфортном обществе столь же неприкосновенна и общественная собственность. Житель западноевропейского государства не может зайти на территорию с табличкой «Private property». Это компенсируется тем, что тротуар никогда не станет парковкой, а парк – стройплощадкой.

Эльдар Рязанов вспоминал, как нелегко было снимать римские эпизоды «Приключений итальянцев в России». Это в Ленинграде по просьбе знаменитого режиссера перекрывали любые улицы и разрешали копаться под любым львом. В Риме пришлось снимать почти на бегу, полиция покрикивала на киношников, а не на пешеходов. Но римская улица – общественное достояние, и у прохожих такие же права пользоваться ею, как у любого режиссера, хоть Рязанова, хоть Феллини.

Российская жизнь станет гораздо комфортней, не только когда у нас прибавится уважение к ближнему, но и тогда, когда всем станет понятно: кроме частной собственности – квартиры и автомобиля – есть общественная собственность. И она столь же неприкосновенна. Миллионер, увидев газон, не должен думать: не втиснуть ли сюда двадцатиэтажную точку? А человек меньших доходов: не оставить ли на газоне машину до утра? Когда такое мышление станет анахронизмом, «СтопХам» уйдет в историю, как ушли в историю Китая хунвэйбины.