Смерть Березовского

Бизнесмен Виталий Архангельский, скрывающийся от российского правосудия в Ницце, вспоминает Бориса Березовского, делавшего то же самое в Лондоне, как соратника по борьбе. Архангельский о том, кем Березовский был для всей российской элиты "в бегах".

- Новость о смерти Бориса, а именно так называли его я, моя жена и мои друзья, потрясла нас. Я разговаривал с ним совсем недавно и вопреки «кулацким подпевалам» режима не могу констатировать депрессию и суицидальные наклонности. Борис был не просто сильным человеком, а пассионарием в гумилевском значении этого слова. Такие люди... сами не умирают... особенно на пике расследования в Лондоне "дела Литвиненко", феерии "списка Магнитского", утопии "закона Димы Яковлева" и др.

В субботу вечером мы отмечали с друзьями по школе детей католический праздник — Кермесс, и вдруг мой телефон стал захлебываться от звонков из России... звонили мои знакомые и журналисты. Всех интересовало, что же случилось, что я об этом думаю и что будет с МИРОМ после Бориса...

Я не знаю в настоящий момент, что будет с миром — я не волшебник — я только УЧУС (орфография автора. – Прим. ред.), но понимаю, что в нашей семье наступил траур — нам показалось, что погиб родственник. Я давно перестал доверять русским новостям — стараюсь анализировать иностранную прессу прежде, чем делать выводы по российским источникам информации. Но. Анализ русскоязычного "инета" первых часов странной новости показал противоречивость ситуации. С одной стороны, карьеристы и выскочки стали говорить про самоубийство, с другой стороны, проявились ранее мимикрировавшие родственники (муж дочки не родственник... казалось бы обывателю), которые решили купить индульгенцию и перебраться с НАШЕЙ Лазурки обратно в Россию.

Мы познакомились с ним около года назад. У меня зазвонил телефон. Кто говорит? ОН... Борис был в восторге от моих достижений в европейских судах в борьбе с петербургскими оппонентами. Европа звенела... Еще чуть-чуть – и "наворованные в Питере" деньги можно будет навсегда здесь оставить.

Замгенпрокурора России французское правосудие назвало клоуном, а моего главного обидчика, известного банкира вот-вот включат в список Интерпола. Ну и где-то близко включение их всех в список Магнитского.

Борис состыковал меня со всеми «врагами» режима. В разных странах кипела активная жизнь... Все боялись Великого и могучего Пу, но всех объединял Борис, который, несмотря на санкции Интерпола, летал по миру и объединял необъединимое... соединял несоединимое... Все всего боялись... Но я был первым человеком, кто не побоялся соединить свое девственно чистое имя с НИМ.

Крупнейшая газета франкоязычного мира "Либерасьон" опубликовала нашу с Борисом статью. Целая полоса была посвящена далекой России и борьбе с ветряными мельницами... Колоссальный резонанс. Один из ведущих французских правозащитников (сподвижник и соавтор Елены Боннер), Андре Глюксман, подарил мне их совместную книгу и написал «Бон кураж»... а на словах сказал...

Борис звонил мне часто. Мы сверяли часы. Его политика и моя борьба в иностранных судах коррелировали в своих конечных целях. Мы мечтали подтвердить чистоту своих имен, а наши российские оппоненты сами себе доказывали — чистоту своих рядов.

Жизнь в Европе изменила точки отсчета — вот так физика боролась с эклектикой, а мы с Борисом противопоставляли науку лысенковщине (в современной ее интерпретации в бестселлерах Бастрыкина). Бывало, он звонил в час ночи с очередной глобальной идеей. И она действительно была интересной и важной. После трудового дня его мозг не прекращал работу... Ему хотелось синтеза... Ему хотелось единомышленников, которым не нужны были его деньги, а кто всей душой соединялся с его мыслями глобализации российской ментальности в отдельно взятом политическом противостоянии. Он никогда не говорил о канонической завершенности и не занаучивал политический процесс, он не занимался дилетантизмом в науке (в его ленинском определении), Борис просто делал свое дело — он исправлял ошибку — ошибку ВСЕЙ его жизни.

Березовский до последних дней поддерживал активные связи со всей русской эмиграцией. Хотя его и считали одиозной личностью, но меня удивляло, насколько легко он общался с абсолютно разными "великими" людьми. Все активно от него открещивались, но при этом общались. Он был для них отдушиной - тот человек (хоть и придерживавшийся крайних взглядов), с которым делились наболевшим и обсуждали перспективы, видимо опираясь на его колоссальный жизненный опыт и возможность просчитывать ситуации.

Безусловно, все боялись с ним общаться, но тем не менее находились с ним в регулярном контакте.

Это БЕЗУСЛОВНО был человек с Большой буквы, пусть я не разделяю его дела - вероятно, работая в России, он сделал много плохих дел, но, будучи в Лондоне, он стал активным борцом с "кровавым режимом" (в терминах из его разговора в GQ с Ксюшей Собчак).

Смерть пожилого мужчины в таком возрасте ничего необычного не составляет, но он был сильным человеком, и мне сложно поверить, что он покончил жизнь самоубийством.

Делать выводы рано...

История повторяется (извините за штамп), про него говорил классик... он разбудил народных активистов (а может, и поддержал их финансово). Да и в Лондоне спокойную гавань он создал для ВСЕХ русских эмигрантов.

Виталий Архангельский

P. S. Каковы бы ни были причины смерти, но теперь это исторический факт, или веха в истории, или, как говорил мой старый знакомый, реперная точка... Где будет новая точка? Кто будет следующим? Повторит ли на фоне этих событий Русбаши судьбу автора "Рухнамы"? Виноват ли в смерти генерал Серебров или управделами Мышцев? Станет крайней любовница Петрова или вице-премьер Деснов? Отделается ли домашним арестом с выгулом Патвиенко или станет жертвой догхантера (читай – мэнхантера)... История всех рассудит, но я искренне верю, что мы – РУССКИЕ – еще не историческом тупике, в котором сожрем друг друга...