За гибель Алёны Щипиной — 8 месяцев исправительных работ

Мировой суд судебного участка № 179 Пушкинского района Петербурга признал виновным в оставлении в опасности Романа Полевого, гражданского мужа матери 3-летней Алёны Щипиной, трагически погибшей в январе прошлого года. Полевой приговорён к 8 месяцам исправительных работ (2 месяца за вычетом срока уже проведенного им под стражей). Таким образом, российская Фемида впервые заявила: тем, кто оставляет маленьких детей дома одних, грозит уголовное преследование.

Карающая психология?

Мировой судья Елена Гирина очень долго и скрупулёзно проводила судебное следствие. Своё решение она основывала на результатах назначенной ею психолого-педагогической экспертизы.

Инициатором назначения экспертизы выступил представитель гособвинения. И необходимость такого шага была очевидной: почти все выступившие в этом процессе свидетели, которых спрашивали о возможном поведении девочки, когда она оказывалась без непосредственного контроля взрослых, были либо её родственниками, либо близкими друзьями родителей. Поэтому они при всём желании не могли дать объективного ответа, потому что не знали, как Алёна вела себя, когда рядом не было тех, кто ей хорошо знаком.

А ответ на этот вопрос автоматически позволяет ответить на второй, уже совсем близкий к сути судебного процесса: мог ли Роман Полевой иметь основания полагать, что оставленная им на 15-20 минут в доме одна Алёна Щипина сделает то, что она, по версии следствия, сделала — не одевшись, побежит куда глаза глядят?

Именно на эти вопросы прежде всего должна была ответить назначенная судом психолого-педагогическая экспертиза. На одном из судебных заседаний судья Елена Гирина огласила её результаты: учитывая психотип девочки, Роман Полевой не должен был оставлять её одну более чем на 1 минуту и 38 секунд. Этот срок эксперты посчитали как относительно опасный, всё, что превышает его, — как опасный.

Таким образом, Роман Полевой, по мнению психологов, мог бы предвидеть (а значит — должен был), что оставшаяся дома девочка сильно испугается и побежит искать маму с папой. Адвокат Полевого после оглашения результатов экспертизы заговорил в связи с этим о «карающей психологии».

Полевой, конечно, оставил Алёну не просто так, а перед экраном компьютера, где шёл мультик «Приключения капитана Врунгеля». Он рассчитывал, что увлекшаяся просмотром девочка не заметит его отсутствия. Наверное, так бы и было, если бы не ставшая трагической случайность: штекер шнура питания компьютера отсоединился. Но ранее Роман Полевой говорил корреспонденту «Фонтанки»: про плохой контакт в месте подключения штекера к компьютеру он знал заранее.

Маленькая ложь и большая трагедия

В принципе, юридически в этом вопросе поставлена точка (пусть промежуточная — пока приговор не вступил в законную силу). Но есть тут и понятийная составляющая.

Ну, в самом деле, что такого сделал Роман Полевой, чтобы получить судимость в биографии? Ну, сбегал за сигаретами, ну, оставил малышку на 15-20 минут — так это российские папаши и мамаши делают почти все и почти ежедневно. Он, вроде, не сделал ничего такого особенного! Да, его поступок привёл к трагедии — но его роль в ней лишь в капризе статистики: событие, вероятность которого 1 из миллиона, случилось с оставленным им ребёнком.

Так ли это?

Тут есть один нюанс, про который мы не писали раньше, чтобы избежать упрёков в давлении на суд. Вспомним события вечера 24 января 2011 года.

Мать девочки Олеся Суханова уехала на работу, оставив Романа Полевого с ребёнком. А Роману захотелось курить, но — пикантная подробность — он обещал Олесе расстаться с этой вредной привычкой. Олеся — девушка эмоциональная, экспрессивная, с очевидными задатками лидера. Поэтому Роман не решился признаться, что бегал в магазин за сигаретами.

Но события развивались в садоводстве, где больше бегать некуда. И Роман Полевой не придумал ничего другого, кроме как сказать, будто он на 2-3 минуты отошёл за угол их участка, чтобы поговорить по телефону. Между 2-3 минутами и 15-20-ю - существенная разница, но в той ситуации обосновать отсутствие в течение 15-20 минут по-другому он не смог.

В результате, когда поиски девочки только начались, все рыли снег на самом участке и искали её поблизости, потому что ориентировались именно на то время, которое Полевой указал в начале. Можно предположить: если бы он назвал реальное время своего отсутствия, то радиус поисков сразу бы существенно расширился.

Безусловно, искать ребёнка серьёзно начали через час-полтора, когда на место приехали сотрудники полиции. Но и они первоначально ориентировались на первые показания Романа, суть которых сводилась к заведомо неверному: до его возвращения девочка якобы не могла далеко уйти.

Как знать, чем закончились бы поиски, если бы Полевой сразу признался, что отсутствовал не 2-3 минуты, а 15-20.

Константин Шмелёв, «Фонтанка.ру»