Ловушка для патриарха

После того как патриарх Кирилл поговорил с журналистом Владимиром Соловьевым, прояснились некоторые аспекты истории с «нехорошей» квартиркой в доме на набережной. Готов принять на веру все объяснения Кирилла, но даже в этом случае остаются вопросы.

Патриарх устами раба божьего Владимира говорит, «что по канону та собственность, которая была у человека до служения, например отцовская квартира, либо библиотека, которая передавалась по наследству, она так и остается. И ее я могу, как гражданин РФ, завещать, передавать по наследству, прочее. Все то, что мне дарят или приобретается уже на служении патриархом, все это остается в Церкви. То есть это не моя личная собственность». А чуть дальше отмечается, что «патриарх приватизировал квартиру на набережной», хотя она была получена им от государства в соответствии с указом Ельцина.

Так нарушил патриарх канон или нет?

Второй вопрос – не по квартире, а по часам. Кирилл признал, что среди полученных им подарков есть часы за 30 тысяч долларов, а также много других дорогостоящих вещей. И он не знает, как с этим быть: не принимать подарки – обидеть человека, передаривать – что тогда подумают о патриархе? Интересно, а мысль о том, чтобы продать имущество с аукциона и вырученные деньги пустить на благотворительность, не приходит в голову сотрудникам патриархии?

Вопрос третий – об огромной денежной компенсации за «опыление» книг, которую пытаются взыскать с патриаршего соседа г-на Шевченко. Цитирую Соловьева: «А куда пойдут деньги, которые вы получите? Он говорит, конечно, всё на благотворительность. То есть часть пойдёт на восстановление библиотеки, а все остальные деньги, до копейки, будут, конечно, отправлены на благотворительность. То есть ни копейки денег ни патриарху, ни его семье не перейдут». Хорошо, что не перейдут, но, может, по-христиански было бы благотворительствовать, используя подаренные кем-то часики, а с тяжело больного (возможно, умирающего) Шевченко взыскать лишь сумму, эквивалентную стоимости удаления пыли?

Вопрос четвертый – о проживающей в патриаршей квартире троюродной сестре. Если б квартира была унаследована от отца, то вопросов бы не имелось. Но если безумно дорогую квартиру в элитном районе Москвы за счет налогоплательщика предоставили патриарху для того, чтобы он мог спокойно служить, то при чем здесь близкие родственники? Для подобной, глубоко осуждаемой, практики есть даже специальный термин – «непотизм».

Вопрос пятый, возможно, появляется в связи с обнародованной на днях информацией о том, как для проезда Кирилла перекрывают на полтора часа трассу. Точнее, если считать, что патриарх – это высокопоставленный госслужащий, то вопроса нет. С этой публикой давно уже все ясно. Но если исходить из того, что высокопоставленный иерарх делает карьеру не ради власти и денег, а для того, чтобы помогать людям быть чище, духовнее и ближе к Христу, то вопросы, бесспорно, появляются.

А вслед за ними возникает главный вопрос, ради которого и написана эта статья. Его мне на днях задал старый знакомый – человек весьма высокопоставленный в журналистском мире и при этом воцерковленный. Почему, спросил он с заметным беспокойством, иерархи РПЦ так нелепо и небрежно занимаются пиаром? Почему они столь самоуверенны? Почему они совершенно не думают о репутации?

Я высказал свое мнение, и собеседник посоветовал мою точку зрения опубликовать. Что я сейчас и делаю.

На мой взгляд, РПЦ после краха коммунистической идеологии попала в страшную ловушку, выбраться из которой без колоссальных потерь она не сможет.

Когда распалось мировоззрение, помогавшее многим советским гражданам жить и указывавшее четкие ориентиры в будущем, миллионы людей стали лихорадочно искать духовную опору. Заменой коммунистической вере для многих из них стала вера в Бога, несмотря на всю их формальную несхожесть. Точно так же для многих наших дедов (в том числе семинаристов и священнослужителей) коммунизм стал заменой православию в 20-е годы, поскольку тогда вера в Бога была сильно дискредитирована идеями просвещения, а вера в построение царства божьего на земле казалась научно обоснованной.

Нынешние скоропостижно воцерковленные люди в значительной массе составляют круг не прихожан, а «захожан». Тех, кто изредка в церковь заходит, ставит свечку или (если он из новых русских) просто отваливает кучу денег на ремонт храма, полагая тем самым обрести спасение. Эти люди останутся с РПЦ навсегда, чтобы ни происходило с патриархом и прочими иерархами. Идейной альтернативы у них нет (переход в иные конфессии довольно редок, как показывает практика), а без внешней духовной опоры они существовать не могут.

Таким образом, получается, что РПЦ благодаря распаду коммунистической идеологии в привыкшем верить обществе одномоментно приобрела миллионы сторонников. Это само по себе сформировало иллюзию невероятного успеха. А если принять во внимание, что неофиты никуда от РПЦ не денутся даже при чрезвычайно плохом пиаре, что всякие рациональные аргументы относительно квартир, "мерседесов", дорогих часов и т. д. на них не действуют, иллюзия успеха у иерархов укрепляется чрезвычайно сильно. Их состояние сейчас сравнимо с состоянием иерархов католицизма накануне Реформации, когда римский престол даже не предполагал, что вскоре он потеряет контроль над половиной Европы.

Благостное положение РПЦ рухнет со сменой поколений. Нынешние самодовольство и самоуверенность иерархов готовы терпеть лишь те, кто вышел из советского прошлого. То есть те, кто помнит самоуверенность и самодовольство партократов. Те, для кого православие долгое время было запретным, но в конце концов обретенным все же плодом. Те, для кого левая идеология является отвергнутым прошлым, вернуться к которому уже невозможно.

Новые поколения, скорее всего, окажутся значительно более левыми. Не в том смысле, что наше общество ждет массовый атеизм, а в том, что исчезнет перекос в сторону православия, возникший при распаде коммунистической идеологии. За паству придется бороться всерьез. И не только в смысле скромного поведения. Возможно, РПЦ ждут радикальные реформы, сопоставимые с теми, через которые прошла католическая церковь в эпоху от Второго Ватиканского собора (1962 – 1965) до понтификата Иоанна Павла II (1978 – 2005).

Дмитрий Травин,
профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге