Дэвид Макфадьен: «Обозреватель The Guardian поблагодарил меня за проект – он удивлен, что в России так много хорошей музыки» (фото)

Профессор кафедры славянских языков и литературы Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе Дэвид МакФадьен почти четыре года ведет сайт, рассказывающий о современной русской музыке. И все больше о той, о которой не пишут статей в газетах и не показывают сюжеты по телевизору. Как ни странно, на данный момент именно этот сайт, а не отечественные СМИ и блоги, дает самое широкое представление о состоянии русской музыки. Обозреватель «Фонтанки» расспросил мистера МакФадьена о том, чего не хватает русским музыкантам, чтобы их произведения получили мировую известность, и каковы их шансы в дальнейшем.

- Раньше казалось, что вы пишете про все – от Билана до подпольной электроники. Сейчас стали избирательнее?

- Собственно, как мой сайт был запущен? Я писал книги о советской эстраде, от начала прошлого века до «Тату» (Дэвид Макфадьен – автор множества книг о русской культуре, в частности «Красные звёзды: Личность и популярная советская песня – 1955-1991», «Песни для толстых: аффекты, эмоции и знаменитости в русской популярной песни – 1900-1955», «Эстрада?!: Базовые нарративы и философия русской популярной песни с периода Перестройки», «Грустная комедия Эльдара Рязанова», «Русские понты. Бесхитростные и бессовестные» и посвященную анимации «Жёлтые крокодилы и голубые апельсины». - Прим. ред.). Потом я подумал, что нужен сайт, где один человек рассказывал бы о русском мейнстриме, о попсе. Потом я начал смотреть на ситуацию шире. Потом рухнул музыкальный рынок, моя детективная работа по поиску информации усложнилась. Теперь у сайта есть свой стиль, да и я физически не могу писать обо всем, хотя и занят этим с утра до вечера. Одно время я пробовал сочинять контент на двух языках, но понял, что это выше моих сил. Я стал сосредоточиваться на том, что не передается по центральным каналам и станциям. Попса не перестала интересовать меня как феномен. Скажем, я прочел сегодня статью об Ани Лорак. Она часто выступает по телевизору. И она отменила тур. Потому что билеты не продавались. Значит, телеротация - это не гарантия успеха. Интересная тема, но как только я за нее возьмусь, то начну игнорировать других артистов. А сейчас мне просто совестно писать о Баскове, а не о бедном юном музыканте из Магадана или Комсомольска-на-Амуре.

- Вы часто приезжаете в Питер. Есть ли у нас новая музыкальная сцена, то есть сообщество музыкантов с общими идеями, общим звучанием?

- Да, я часто бываю в России, однако, если честно, бюрократические хлопоты и неприятности вокруг даже самой простой поездки сильно надоедают, и порой легче общаться виртуально, как ни печально… Тем не менее, Питер я знаю лучше, чем Москву. И, по-моему, у вас действительно существует не только здоровая сцена, но и заметно отличающаяся от московской. Хотя можно спорить, что музыкальная жизнь двигается все дальше в сторону сетевой культуры, сам факт, что русский артист должен как-то зарабатывать на жизнь, связывает его творчество с конкретными местами. Город и адрес еще имеют значения. Мне лично нравится то, что питерская сцена до какой-то степени отражает или продолжает некие стереотипы (в хорошем смысле!) "традиционного" русского художественного контекста. То есть можно сказать, что в северной столице музыка до сих пор определяется каким-то "не-" или "анти-московским" мировоззрением. Если принято считать, что в Москве музыка иногда веет мажорством и понтами, то в Питере многие группы, я думаю, олицетворяют намеренное движение в противоположную сторону - к более сдержанным формам высказывания. Чувствуется некая непроизвольная элегантность и неприязнь к пафосу.

- За четыре года что-то радикально изменилось в российской независимой музыке?

- Качество публикуемого материала заметно улучшается, особенно в области электронной музыки. Какого-то прорыва на Запад я, к сожалению, не вижу. Хотя, кажется, на этой неделе Муджус (популярный русский электронщик. – Прим.ред.) выступают в Нью-Йорке, а потом в Остине на фестивале SXSW. Но таких случаев мало. Возможно, нужен фестиваль или какие-то виртуальные мероприятия, вроде живых концертов на RTS.fm (международная сетевая радиостанция. – Прим.ред.). Основная проблема – в технологиях, в объединении информации. Я думаю, нужен некий медийный центр для музыкантов и журналистов, которые пишут о музыке. Над чем-то подобным я работаю с нашим университетским IT-отделением. Кроме того, я удивлен, что за рубежом нет агентства, работающего со славянскими и балтийскими музыкантами. В Европе чем-то подобным занимается только Наташа Подобед. Ее Morezvukov помогает битмейкерам - Муджусу, Pixelord, DZA - и группам «ДахаБраха», «Портмоне». То есть ее интересуют русская электроника и новый фольклор. Но никто ничем таким не занимается, скажем, в Лондоне. Я видел тамошний Зимний фестиваль - страшное, странное зрелище. В одной программе Пелагея и Билан - артисты, между которыми ничего общего.

- На сайте вы начали выпускать сборники русских групп. Они помогают им в раскрутке?

- Да, музыканты пишут, что вызывают в таком формате больше интереса. Впрочем, каким образом их лучше рекламировать, я не знаю. Может, сборники - не самый эффективный подход? Может, лучшее решение - потоковое радио, причем такое, где слушатель составляет плейлисты по городам, жанрам. Я как раз над воплощением этой идеи сейчас работаю. У меня на сайте собрано поразительное количество записей. Надо с ними что-то делать. Все-таки это удивительно, что российские центральные СМИ никак не помогают молодым музыкантам.

- Возможно, наши музыканты не умеют себя продвигать?

- Действительно, это громадная проблема. Я постоянно поражаюсь тому, что, скажем, какой-нибудь талантливый музыкант, издавший EP (демо-альбом, Extended Play), доказательство собственного труда, над которым он тщательно работал, никак не раскручивает себя. Почему? Может, он просто пофигист? Или думает, что не стоит ему об этом кричать, ведь это никому не интересно. А может, русские не знают, где себя рекламировать – в социальных сетях, в блогах.

- Есть такой распространенный вопрос: почему россияне поют на английском, хотя у них есть многомиллионная потенциальная аудитория на родине?

- Не очень хочется критиковать чужие языковые способности, но меня шокирует, когда я вижу на обложках релизов грамматические ошибки. Плюс произношение. Если по текстам еще видно, что они кому-то показывались, то вокал обычно - с ужасным акцентом и интонацией.

- Вам самому на каком языке приятнее слушать русские группы?

- Приятнее слушать русскоязычный текст. По двум причинам. Это, во-первых, признак того, что шансы работать дома у них есть. Во-вторых, список команд, которые поют на английском с остроумием, каламбурами, очень невелик. Основная масса поет на очень плохом простом уровне. От таких текстов не получаешь удовольствия. Возможно, я вырос в Англии и был избалован тамошним уровнем музыкального развития. Но мне становится печально, когда я слушаю музыку одной страны, а поют на другом языке.

- Может пресловутый «жуткий русский акцент» стать модным?

- Если мы возьмем, скажем, Лагутенко, то в его английском пении есть большой шарм. Хотя и понятно, что он постоянно работает с носителями языка. Мысля согласно стереотипам поп-музыки, думаю, женщинам было бы проще. Легко представить успешную певицу, поющую по-английски с русским акцентом. Вы, наверное, знаете, что, скажем, «ВИА Гра» выступали за рубежом под названием Nu Virgos. Если грамматически все понятно, если есть четкая интонация - русский акцент мог бы стать привлекательным.

- В ваших статьях заметна тяга к мифотворчеству. Вы исполнителей объединяете в какие-то группы, выстраиваете вокруг совершенно разных авторов концепции…

- Это важно – сочетать артиста с какой-нибудь идеей. Возьмем, в качестве параллели, ситуацию в Англии. Музыканты там становятся известными благодаря системе локальных сцен. Слушатели в курсе того, что такое манчестерский или бристольский саунд. В России я такого не вижу. Хотя я и чувствую, что определенное звучание, эстетика есть у Краснодара, Петрозаводска, Ижевска. И дело не в том, что провинциальные музыканты редко работают вместе. Просто все разбросано по Интернету. Люди не понимают даже, откуда тот или иной коллектив. Я хочу развивать жанровые, географические, философские теории, гипотезы, чтобы из отдельных артистов собирать списки. Без этого музыканты просто «плавают» между небом и землей, ни к чему не привязанные. Но проблема в том, что большинство независимых артистов оставляют очень мало контекстной информации о себе. Нет биографии, даже указания на родной город. Стесняются они, что ли?

- Многие меломаны гордо заявляют, что они вообще не слушают русскую музыку.

- Это страшное дело. Как с такими заявлениями можно ожидать чего-то хорошего? И ведь это наблюдается и на более высоком уровне: если мы возьмем многие солидные музыкальные журналы, они публикуют обзоры альбомов, в которых нет ни одной русской записи. Как будто нет ничего стоящего.

- Как известно, словосочетание «русский рок» возникло в перестройку, когда этот бренд продвигали на волне моды на все русское. Как на ваш взгляд, может ли вообще русская музыка стать популярной?

- В принципе, надеяться на это надо. Скажем, я месяц назад получил письмо от обозревателя британской газеты The Guardian. Он поблагодарил меня за проект и сказал, что удивлен, что в России так много хорошей музыки в разных стилях. Есть шансы, что за счет этого многообразия и начнется мода на все русское. Каким именно образом – это сложный вопрос. Я тут сижу один и мало что могу сделать. Поэтому если у кого-то есть идеи – я был бы очень благодарен предложениям.

Радиф Кашапов, специально для «Фонтанки.ру»

Фото из личного архива Дэвида Макфадьена