Шинейд О’Коннор: «Для меня Бог и религия – это разные понятия» (фото)

Знаменитая ирландская певица, некогда известная своим крутым нравом и жесткой общественной позицией, впервые приезжает в Петербург. Сейчас Шинейд О’Коннор – это уже не «девочка-скандал», а мать четверых детей, которую, кажется, семейные дела интересуют едва ли не больше, чем музыка. Тем не менее, новый альбом уже почти готов и выйдет в следующем году. Несколько песен из него можно будет услышать сегодня на концерте в «ГлавClub». Накануне встречи с петербургской публикой Шинейд дала «Фонтанке» эксклюзивное интервью.

– Как обстоят дела с альбомом «Home»?

– Мы перенесли выход на начало следующего года. Захотелось дописать еще пару песен, и возникли некоторые проблемы с лейблом, на котором должен был издаваться альбом. Мне предлагали подписать контракт сразу на 4-5 альбомов, а я от этого ничего хорошего не жду.

– У вас есть какая-то концепция или общая идея в этом альбоме? В позапрошлом «Throw Down Your Arms» музыка в основном крутилась вокруг реггей, а «Theology» был наполнен текстами, отсылавшими к Ветхому Завету.

– В этот раз ничего сверхъестественного. Поп-песни. Нет, конечно, поп-музыкой в обычном смысле это вряд ли можно будет назвать, но для широкой аудитории «Home» может оказаться более доступным, чем пара предыдущих альбомов. Я просто писала песни, не стараясь ориентироваться на какую-то специфическую тематику.

– В последние годы вы будто специально прячетесь от известности. Это принципиальная позиция или еще есть какие-то причины?

– Всё довольно просто. Я в основном занята детьми. Для меня они всегда были более важны, чем работа на сцене и в студии. Так что я занимаюсь музыкальными делами, но ровно до тех пор, пока они не вмешиваются в мою семейную жизнь. Дети для меня – абсолютный приоритет. Меня можно назвать музыкантом, работающим на полставки. Я многое пересмотрела в жизни, когда родилась моя дочь, сейчас ей уже 15. Меня буквально накрыло мыслью, что семья – это главное, что у тебя есть. Не хочу говорить, что я только и делаю, что сижу дома, но надолго оставлять детей не люблю. Это сказывается, например, на моем гастрольном графике. Даже если у меня случались длительные туры, я на день-другой обязательно возвращалась к детям. Не самый, наверное, здоровый момент, с точки зрения промоутеров, но я ничего не могу поделать. Надо же мне дарить ребятам подарки к Рождеству или на дни рождения.

– Со всем вашим опытом и как артиста, и как матери вы бы детей на сцену отпустили?

– Мы это с дочерью обсуждали. Она хочет работать в мюзиклах. Пускай, но я боюсь, что как только она появится на сцене, сразу начнется глупая болтовня: «Посмотрите, дочь Шинейд О’Коннор!». Мне так не хочется, чтобы она проходила через всю эту дрянь в прессе. Сами понимаете, мне как матери в такой ситуации, наверное, будет даже тяжелей. Я помню себя почти в ее возрасте – первый альбом вышел в 87-м, мне было двадцать. Когда ты еще почти ребенок, не самое лучшее оказаться в этих жерновах.

– Как вы думаете, насколько ваш имидж певицы-скандалистки был подогрет прессой?

– Пятьдесят на пятьдесят. Мне было что сказать, а прессе только и нужно было за что-то зацепиться. То, как я публично разорвала портрет папы римского, для меня просто прошло как эпизод. Я была рада, что сделала то, что хотела, и впоследствии не слишком-то возвращалась к воспоминаниям об этом. Мне было о чем еще задуматься. Зато тему до сих пор поднимают при каждом удобном случае. По-моему, многие восприняли мои действия чересчур серьезно – и при этом совсем не уловили суть того, что я хотела донести своими действиями.

– В критике церкви, вы всегда были последовательны, хотя таких резких жестов впоследствии и не предпринимали…

– Понимаете, люди, которые сейчас управляют церковью, не имеют ни малейшего отношения к Христу. Я хочу, чтобы среди них остались только те, кто действительно верит в Бога, верят в Христа. Для меня Бог и религия – это разные понятия. Может, я и неправа, но я считаю, что религия сейчас разрушительна по своей сути. Она выдает людям идею конкретного бога и требует нетерпимости по отношению к другим аналогичным идеям. Религиозные фанатики – просто сумасшедшие. Если внимательно изучить учение Христа, станет ясно, что их действия вообще не имеют отношения к Богу. Они просто держат Бога и Христа в заложниках. Если вы внимательно изучите жизнь Христа, то увидите, что он сам по себе антирелигиозный персонаж. Но мне вообще не нравится слово «Бог» – оно отправляет людей в неправильном направлении, изначально дает понятие о неком сверхъестественном существе. Дух – более подходящее выражение. Если людям говорить об одном Боге для всех, им трудно это понять. Но вот Дух действительно един.

– Помнится, у вас были большие вопросы не только к национальной ирландской религии – католичеству, но и к национальной ирландской гордости – группе U2.

– Всё дело в том, что U2 занимаются чем угодно, но только не тем, что важно для Ирландии. Они сделали много хорошего, но почему-то всегда забывали о собственной стране. То же самое можно сказать и о Бобе Гелдофе – ирландские дела ему были безразличны. Я не очень понимаю Боно, когда он со сцены объявляет людям, во что им нужно верить. Не то чтобы я не уважала его позицию, он старается всё делать исходя из лучших соображений. Но я не понимаю, почему ирландские артисты настолько отрываются от собственных корней. Нет, я не против того, чтобы людям в Африке стало легче. Если у Боно и Гелдофа всё получается – это прекрасно. Но в то же время, когда я слышу, как со сцены тебе предлагают озаботиться судьбой… Как зовут эту женщину? Аунг Сан (Аунг Сан Суу Кий – лидер оппозиции Мьянмы, чьего освобождения из-под ареста добивается Боно. – Прим. ред.)… как там дальше? Я чуть с ума не сошла, когда во время концерта U2 появились люди в масках с ее портретами. Господи, да к чему это всё? Неужели во всем мире Боно не нашел ничего более важного? Тысячи людей, которые могут быть вам гораздо ближе, страдают по разным причинам, а вы лезете в Азию, выбирая одного конкретного политика. Меня совершенно взбесила позиция Боно и Гелдофа относительно того, что происходит в Ирландии – здесь и сейчас. Точнее, отсутствие всякой позиции.

– А на что бы вы обратили их внимание в Ирландии?

– У нас огромные проблемы с церковью. Два года назад разразился целый скандал по поводу неподобающего поведения священников – и церковь прикрывала их педофилию. Вся страна буквально плакала – это была даже не злость, а крушение веры. Я несколько раз просила Боно и Гелдофа как-нибудь обратить внимание на эту проблему. С их влиянием буквально одно слово могло бы сделать очень многое. Но их это совершенно не интересовало. По-моему, это обыкновенная трусость. Ты лезешь спасать людей где угодно в мире и боишься высказать свою позицию относительно событий у себя дома. Артисты с телеэкранов на весь мир благодарят Бога за свои успехи. Зато когда оказывается, что есть люди, которые искажают его образ и несут дурные вещи, им удобнее об этом забыть, не сражаться за славу того, кто дал тебе всё.

– Вы не пытались как-то взять дело в свои руки? Ваше слово тоже имеет вес.

– Не думаю, что мне нужно это делать. Я стараюсь привлекать как можно больше внимания к этим вопросам. У меня есть моя позиция, но мне не кажется, что я должна вдалбливать ее еще в чьи-то головы, организовывать движения.

– В русском языке есть пословица – один в поле не воин.

– Я не согласна. Если ты воин – сражайся!

Макс Хаген,
«Фонтанка.ру»

Фото: «Википедия».

Анонсы концертов, репортажи, рецензии и интервью с музыкантами читайте в рубрике «Музыка»