«Generation П»: Абсолютный ноль (фото)

15 апреля 2011, 07:00 479

В прокат вышла снятая живущим в Америке режиссером русского происхождения Виктором Гинзбургом экранизация романа Виктора Пелевина «Generation П» – совсем не такая страшная, как ожидалось.

Гинзбург начал снимать экранизацию «Дженерейшна» семь лет назад, в 2004 году – и все эти годы фильма ждали со всеми опасениями, с которыми обычно ждут экранизации любой книги, которую принято обзывать культовой. Что фильм будет хуже книги, что он ее выведет в массовую культуру из элитарной (хотя куда уж там выводить «Дженерейшн»), что фильм будет выразительным чтением книги, наконец. Добавляла опасений закрытость процесса – о том, что это будет такое, не знал вовсе никто, кроме самого Виктора Гинзбурга. Даже участники съемочного процесса. И даже за месяц до премьеры всё, что было известно о фильме, – то, что Татарского играет Владимир Епифанцев, звезда московского театрального подполья 90-х и ролика «Вы всё еще кипятите, а мы уже рубим». Еще – что роли будут играть звезды медиабизнеса: Гордон, экс-главред «Коммерсанта» Андрей Васильев, Роман Трахтенберг, скончавшийся посреди съемочного процесса, Леонид Парфенов и другие. Всё это вышеуказанных опасений, сами понимаете, не отменяло.

Стоит сразу выдохнуть. Фильм сделан именно так, как должна быть сделана экранизация, чтобы быть предельно далекой от «оригинала» формально и предельно близкой – идейно. В экранизации любого романа главная проблема – как перекроить эпос в драму, какую сюжетную линию выбрать, чтобы провести предельно близкую к «оригинальной» мысль. И, собственно, от этого выбранного угла зрения зависит всё остальное. Лучшие экранизации – как раз те, где нет мегаломании и желания охватить весь роман. И чем уже обзор, тем лучше – взять хотя бы «Мастера и Маргариту» Александра Петровича, где взята только московская линия романа. «Дженерейшн», конечно, не настолько многогранен. И тем не менее достаточно радикальный выбор Гинзбург делает и таким образом решает весь облик фильма – для него книга Пелевина это вечный сюжет о власти плюс то, как вечный сюжет развивался в российских реалиях последних двадцати лет.

С реалиями всё в ажуре: Гинзбург аккуратно выдает каждому событию четкую временную прописку и предельно точно реконструирует эпоху. Вот на заднем плане Ельцин зачитывает указ 1400, вот танки расстреливают Белый дом, вот семибанкирщина на приеме в Кремле, вот Ельцин пляшет под Евгения Осина. Даже знакомый любому телезрителю зеленый шарик пририсовывается медиаактиву могущественного магната Азадовского. А дальше уже зритель сам достраивает: а вот этот шофер, которого сделали народным героем с помощью рекламных и цифровых технологий, – не Путин? И лицо артиста Панина приделывается к кадрам помпезной инаугурации национального лидера...

Да, Гинзбург нашел ключ к пелевинскому роману. Вернее, код, с помощью которого его можно поместить в традицию – литературную, в первую очередь. Пелевинская максима, ставшая главной философией нулевых, – что нами правят цифровые изображения, придуманные рекламщиками, что власти не существует, да и от нас самих ничего не зависит, – заиграла по-новому. Как развитие старой доброй русской традиции. На фоне прочих ярких образов – Азадовского (Михаил Ефремов), в первую очередь – главный герой в исполнении Епифанцева оказался никаким, пресным, незаметным: восхождение ноля (Хлестакова, например) к вершине власти. Кто был ничем, тот станет всем, пусть и не имеющим никакого облика, кроме плакатного или цифрового. Теперь всё встало на свои места: Пелевину можно позавидовать, нам, наверное, тоже.