О литературе с Виктором Топоровым: В зеркале «Русского Букера» (2)

17 июля 2010, 05:47 448

Изюминка нынешнего литературного сезона (более чем сомнительная на вкус) в формировании своего рода «бродячего цирка», состоящего из одних и тех же авторов и произведений, претендующих на изрядно расплодившиеся меж тем премии, ежегодный цикл каждой из которых лишь частично накладывается на соответствующие циклы остальных.

Грубо говоря, весной присуждают «НОС» («Новая словесность» или «Новая социальность») и «Повести Белкина», в начале лета – «Нацбест», глубокой осенью – «Большую книгу» и две недели спустя – «Русского Букера». А поскольку отечественной прозы, заслуживающей хоть сколько-нибудь серьезного внимания, в нынешних условиях не то еще кризиса, не то уже коллапса выходит и впрямь немного, то второй, третий, а то и четвертый «подход к весу» отнюдь не является исключением из правила.

Вот, скажем, роман нашего земляка Павла Крусанова «Мертвый язык». Он был выдвинут на «НОС» (но не вышел из лонг-листа в шорт), затем на «Нацбест» (вошел в шорт-лист и получил в финале один, но весомый голос писателя Андрея Константинова), входит в шорт-лист «Большой книги» – и только что, как выяснилось, вошел в лонг-лист «Русского Букера». Притом, что в коротком списке «БК» – 14 произведений, а в длинном списке «РБ» – 24. И этот пример далеко не единственный.

Другой наш земляк Андрей Аствацатуров с романом «Люди в голом» вошел в шорт-лист «НОСа» и «Нацбеста»; с «БК» у сорокалетнего дебютанта как-то не срослось, но в лонг-листе «РБ» он вновь тут как тут. Третий наш земляк Герман Садулаев, опубликовав несколько произведений практически одновременно, двинулся с ними на все премии сразу – и его роман «Шалинский рейд» фигурирует нынче и в списке «14-ти», и в списке «24-х». И, разумеется, так обстоит дело не только с петербургскими авторами.

Скажем, прошлогодняя финалистка «БК» Мариам Петросян (роман «Дом, в котором») уже побывала в лонг-листе «Нацбеста», недавно удостоилась присуждаемой по весне «Русской премии» (лучшему автору, пишущему по-русски в зарубежье), а сейчас претендует и на «Русского Букера». Лучший, по мнению многих, роман прошлого года «Чертово колесо» Михаила Гиголашвили (постоянно живущего в Германии) побывал в лонг-листе «Нацбеста», входит в списки «14-ти» и «24-х» – и скорее всего, если ничего не возьмет ни там, ни тут, будет весной самым серьезным образом претендовать на «Русскую премию».

Литературным героем (или антигероем) года стал Роман Сенчин с романом «Елтышевы»: не получив ни «РБ», ни «Нацбеста» (притом что в обоих случаях он слыл главным фаворитом), он сохраняет шансы на одну из трех премий «Большой книги». Любопытно, кстати, что в труппу того же «бродячего цирка» вошел нынче и Виктор Пелевин (лауреат «Нацбеста»-2004) с романом «t», фигурирующим и в шорт-листе «БК», и в лонг-листе «РБ».

Хорошо ли, что дело с литературными премиями обстоит именно так? На мой взгляд, не очень. Интерес к повторно и т.д. выдвигаемым произведениям распыляется, а само значение этих наград девальвируется. Критики поневоле пишут по второму-третьему разу об одном и том же. Возникает эффект дежавю – и малоприятное ощущение, будто тебя вынуждают жениться на чужих грехах.

Пару месяцев назад я обратился к учредителям и организаторам литературных премий с призывом перенять практику международных кинофестивалей класса «А»: то есть допускать каждое произведение только к одному «конкурсному показу». И если режиссер с продюсером сами выбирают, в Берлин им ехать, в Канны или в Венецию (если их туда, разумеется, пригласили), то почему бы и писателю с издателем не решать, где у них с каждым конкретным произведением больше шансов? Литературные инноваторы сконцентрировались бы на «НОСе», литературные хулиганы – на «Нацбесте», литературные пай-мальчики – на «Русском Букере», литературные нахалы (и «титаны») замахнулись бы сразу на «Большую книгу» с ее миллионами. А в результате каждый из конкурсов оказался бы куда более осмысленным и, если угодно, «зрячим».

Однако меня пока не услышали.

И вот в стремлении хоть как-то отличиться от коллег по премиальному цеху «Русский Букер» включил в свою «двадцатьчетверку», наряду с чужими грехами (они же бродячий цирк), и такие новации или, как теперь принято говорить, новеллы: Ариадна Борисова, «Земля удаганок» (Якутск); Елена Колядина, «Цветочный крест» (Вологда); Елена Крюкова, «Серафим» (Новгород); Александр Рулев-Хачатрян, «Хроника семьи Петровых» (Череповец). Этим не ведомым миру шедеврам удачно подыгрывают «Созвездие Близнецов» нашего земляка Бориса Дышленко, написанное сорок лет назад; мемуары литературного критика Игоря Золотусского «Нас было трое»; две «прозы поэтов» – «Обрезание пасынков» Бахыта Кенжеева и «Лада» Тимура Кибирова (одна другой хуже); некий «Бульдозер на якоре» некоего Александра Логинова.

Премия, напоминаю, присуждается за лучший роман года.

А романом считается то, что считает романом жюри.

Впрочем, если всё это (кроме популярного в Москве и вообще симпатичного Тимура Кибирова) не отсеется по дороге к шорт-листу, я, пожалуй, съем собственную кепку (а она у меня кожаная). Потому что оно здесь не столько для оригинальности, сколько для мебели.

А в остальном всё как у людей. Разве что самую малость похуже.

«Букер» попал в «ножницы» между задекларированной еще английскими «колонизаторами» респектабельностью и туземными литературными нравами, о дикости которых (в том числе и применительно к премиальным циклам) нам доведется поговорить еще не раз.

Виктор Топоров
«Фонтанка.ру»

Первую часть материала читайте здесь.