Стул и Рокфеллер. К истокам финского дизайна

Мировой столицей дизайна 2012 года выбран Хельсинки. Таковым его назвали в Сингапуре во время очередного Всемирного конгресса дизайна из 46 городов, представлявших 27 стран. В решении было подчеркнуто, что Хельсинки за сто лет стал символом современных тенденций в дизайне и архитектуре, а словосочетание «финский дизайн» переросло во всемирный бренд.

Финская школа дизайна неразрывно связана с именем архитектора и дизайнера Алвара Аалто. Именно ему удалось сформулировать главную идею финского дизайна, которую иногда называют «блистательной простотой». Но путь ко всемирному успеху был довольно долгим.

В конце 19 века по всей Северной Европе доминирующее положение в архитектуре и дизайне занимает направление «национальный романтизм». В Финляндии последователи национального романтизма черпали вдохновение из мотивов, форм и материалов, рожденных на базе карело-финского эпоса «Калевала». Здания железнодорожного вокзала, национального музея, церкви Каллио остались в истории архитектуры как самые яркие примеры этого стиля.

В то время мебель отличалась фундаментальностью – под стать тем зданиям, в которых ее размешали. Однако Гражданская война, передел карты мира и новые веяния в мировой политике и общественной жизни подтолкнули к поиску новых форм. В Финляндии, в начале 20-х годов этим новым стилем стал неоклассицизм, однако всем было ясно, что это промежуточное течение, поскольку страна нуждалась в своей идее. Но искала эту идею не только Финляндия. Это было время, когда старый мир уже умер, и нужны были новые символы.

Мебель как символ демократии

В начале 20-х годов архитекторы впервые задумываются о гармонии не только конструктивных элементов здания, но и о соответствии наполнения пространства сооружения самому сооружению. Этот процесс сопровождается усиливающейся демократизацией мебели – ее нужно все больше, стала требоваться новая мебель для многочисленных учреждений, контор, школ, квартир нарождающегося «среднего класса».

Технологии, рожденные Первой мировой войной, предложили новый материал - дешевые тонкие стальные трубки. Из них можно было создавать еще невиданную мебель. Весной 1925 года в немецкой высшей архитектурно-художественной школе Баухаус, дизайнер Марсель Брейер создал образцы стульев из стальных трубок.

Одним из прототипов стал классический по контуру стул, который Брейер назвал «Василий» ("Wassily"), в честь своего коллеги, профессора Баухауза - Василия Кандинского. В 1927 году на рынок вышел «самобалансирующийся стул» Марта Стама из фирмы ”Standard». Он был сделан из водопроводных труб. В 928 году к такой мебели повернулся и Ле Корбюзье. Его модель взялась выпускать фирма Тоне-Мундус. Но настоящий фурор произвел стул, который спроектировал в 1931 году директор Баухауза Людвиг Мис Ван дер Роэ.

Мис Ван дер Роэ увеличил диаметр трубки, радиус изгиба передних ножек и задний вынос консоли, в результате чего конструкция стала более обтекаемой и упругой, при этом – более устойчивой при откидывании сидящего на спинку. Этот стул получил оглушительный успех и производится до сих пор.

В России великий Татлин согнул трубки в сложную пространственную конструкцию. В его модели стула, разработанного вместе со студентами Вхутемаса, присутствует и сложная рациональность, и некоторая излишность и при этом сугубая конструктивность.

Некоторые ушли в такие металлические дебри, что на их произведения невозможно смотреть без содрогания. Эрнст Плишке умудрился переплести 9 с половиной метров труб. Появились жесткие стулья, полудиваны, стулья, совмещенные со столом. Увлеченность дизайнеров понятна – такая мебель стала исключительно модной, и такие мастера как Ле Корбюзье и Мис Ван дер Роэ использовали в то время «металлику» практически во всех своих архитектурных проектах. Казалось, о дереве забыли навсегда... И тут пришел Алвар Аалто.

Мало — это уже много

Новое направление назвали «функционализм». Оно стремилось к минимуму, но максимально высокого качества. Сам Мис Ван дер Рое говорил, что в этом стиле «мало, это уже много».

Тем временем в 1928 году финский архитектор Алвар Аалто и его жена Айно выиграли архитектурный конкурс на постройку туберкулезного санатория в финском городе Паймио. Конкурс предполагал в дальнейшем и разработку оформления интерьеров санатория. Аалто, поддавшись общим веяниям моды, решил обставить интерьеры «Василием» Бройера, и, получив одобрение заказчика, стал вести переговоры о правах на производство, но... неожиданно ему показалось что холодный, безжизненный металл будет слишком жестоким для туберкулезных больных. Нужно было что-то теплое. Дерево. Причем, не уступающее по упругости и прочности металлу. Но применяемые технологии такого материала не давали.

По одной из версий, Алвар Аалто и его супруга пошли в лес: то ли на лыжах, то ли просто так, или увидели лыжи, а может, это просто легенда. Но Аалто стал активно изучать опыты с гнутоклееной древесиной, тут же пригодились выданные в США за полвека до этого патенты на производство гнутоклееных конструкций из древесины, которые использовались при производстве лыж. В Финляндии такой спортинвентарь уже производили, но потребовалось время и адский труд, чтобы опытным путем разработать и внедрить технологию формообразования гнутоклееных конструкций с изгибами в одной, двух и трех плоскостях.

Успешные эксперименты привели к разработке в 1930 году так называемого штабелируемого стула с цельноформованным гнутоклееным блоком: сиденьем-спинкой на консольном трубчатом основании. Эта мебель напоминала металлическую, деревянные полосы в ней изогнуты в одной плоскости, а фанера «изображает» натянутую ткань. Скептики не верили, что можно безопасно сесть в такое кресло, и оно не сломается, однако «Кресло №41», оказалось столь удачным, что производится до сих пор, то есть, уже более семидесяти лет.

«Кресло №41 положило начало целому направлению в дизайне. Именитые мастера признали в Алваре Аалто достойного коллегу-соперника, мало того, они стали ему подражать. Дело дошло до того, что в 1936 г. деревянное кресло сделал сам Марсель Брейер.

Тем временем Аалто создал вместе с женой и единомышленниками опытное предприятие «Артек для разработки дизайна и отработки технологии производства гнутоклееной деревянной мебели.

Рокфеллер-шанс

Но мало было достичь признания в Финляндии и Скандинавии, хотя за Аалто сразу пошли такие мастера скандинавского дизайна как датчанин А. Якобсен и швед Б. Матсон. Нужно было добиться большего. И тут Аалто сказочно повезло. Его мебель увидел Лоуренс Рокфеллер, второй сын того самого Джона Рокфеллера, основателя династии.

В то время Рокфеллеры строили знаменитый ныне «Рокфеллер-центр» в Нью-Йорке. Нужна была мебель - новая, неожиданная. И Лоуренс Рокфеллер вместе со своим другом, архитектором Рокфеллеровского центра У. Харрисоном организовал в Нью-Йорке продажи мебели и фурнитуры фирмы Альвара Аалто «Artek».

Факт поддержки Рокфеллерами финского дизайнера не мог не сказаться на репутации не только самого Аалто, но и финской дизайнерской школы вообще. Иметь финскую мебель стало модно, и более того – престижно. Бизнес процветал, и Лоуренс удовлетворенно говорил о прибылях, которые давала гнутая древесина. В 1938 году в Музее современного искусства в Нью-Йорке выставили работы Альвара Аалто, с тех пор словосочетание «финский дизайн» стало идиомой, а сам Аалто – классиком стиля.

Наверное, не случайно, что в конце 30-х годов Аалто получил предложение вести преподавательскую деятельность от Массачусетского технологического института, и с 1940 по 1948 год он работал в МТИ в качестве профессора дизайна и архитектуры.

«Органика» - еще шаг в будущее

На родину Аалто вернулся в 1949 году и активно включился в восстановление своей любимой Финляндии. Он не изменил своему главному принципу, который созрел у него при проектировании санатория для несчастных туберкулезных больных - «...архитектура и дизайн являются большим, сложным, синтетическим явлением, объединяющим тысячи различных человеческих функций, и их цель - приводить мир в гармонию с человеческой жизнью...»

Для достижения этой гармонии он вновь пошел на эксперимент и создал неожиданный стиль, сплошь состоящий из плавных линий и мягких сопряжений, получивший название «органического дизайна». «Органика» стремительно стала популярной, и расцвела в 50-х годах в Европе и Америке. Влияние «органики» оказалось столь сильным, что дизайнеры стали активно комбинировать каркас из стальных труб вместе с гнутым деревом или фанерой.

Зерно, брошенное маэстро, упало на благодатную почву. В финском национальном сознании прочно закрепилась идея утонченной изысканной простоты. Она состояла в том, чтобы производить рационально спроектированные атрибуты повседневного спроса по разумным ценам, товары удобные для человека в быту.

Последователи Алвара Аалто появились в 50-ые годы практически в каждой индустриальной стране. Однако истинную глубину и смысл функционализма можно почувствовать только на его родине – в Финляндии.

Константин Ранкс