На сцену Мариинки вернулся Леший… (фото)

Финал премьеры возобновленного балета «Шурале» оказался небанальным. Все смешалось на сцене Мариинки: танцовщики, постановщики-репетиторы, официальные представители Татарстана, музыкальный руководитель постановки Валерий Гергиев, американский пианист Ван Клиберн, который, вероятно, по случаю оказался в театральных кулисах и был весьма смущен необходимостью кланяться вместе с участниками премьеры…

Представители Татарстана наградили Валерия Гергиева медалью «За доблестный труд», репетиторов – благодарственными письмами, троих солистов: Евгению Образцову (Сюимбике), Александра Сергеева (Шурале), Дениса Матвиенко (Али-Батыр) – медалями за вклад в искусство. Впрочем, к наградам в этом балете привыкли – в свое время создатели «Шурале» получали даже Сталинскую премию…

История появления на свет балета «Шурале» словно вышла из-под булгаковского пера. В советское время республиканским театрам надлежало иметь свое лицо, и в начале 1940-х годов в Казани пожелали отличиться национальным балетом. Музыку заказали молодому татарскому композитору Фариду Яруллину. Будучи выпускником московской консерватории, он никогда не видел балета, и хореограф Леонид Якобсон должен был объяснять ему особенности балетного жанра. Ситуация подогревалась еще и тем, что, как вспоминает вдова Якобсона, Яруллин любил выпить, и чтобы заставить композитора писать музыку, его запирали в номере гостиницы, откуда он сбегал по водосточной трубе.

Тем не менее, весной 1941-го Якобсон закончил в Казани балет «Шурале», приуроченный к Декаде татарского искусства в Москве. Казань балетом не славилась, но поскольку нужно было показать национальную культуру республики на достойном уровне, главные партии поручили артистам Кировского театра, татарам по национальности, – Найме Балтачеевой и ее мужу Абдурахману Кумысникову. Генеральная репетиция прошла с огромным успехом, декорации уже грузили для отправки в Москву, но началась война…
Якобсон вернулся к «Шурале» уже в Кировском театре, премьера состоялась в 1950 году и получила Сталинскую премию. Честь благодарить отца народов от лица коллектива выпала двум лешим Шурале – Роберту Гербеку и Игорю Бельскому.

Балет имел счастливую судьбу, но четверть века назад выпал из репертуара. Его капитальное возобновление (так театр называет сегодняшнюю работу) внушало сомнение: сможет ли этот спектакль заинтересовать современных зрителей?
Первые сомнения развеял супераншлаг. Затем выяснилось, что ни музыка, ни хореография не устарели. Свою лепту в успех вносят тщательно воссозданные декорации и великолепные костюмы (художники Александр Птушко, Лев Мильчин и Иван Иванов-Вано). Ну, а картина горящего векового леса по зрелищности не имеет аналогов на современной балетной сцене.

Но главное – это танцовщики. Роль девушки-птицы Сюимбике - безусловная удача Евгении Образцовой. «Какая трудная партия!» – воскликнула балерина после спектакля. Но зрители не увидели усилий. Технически сильная, с выработанными аккуратными стопами, Образцова умеет создать впечатление легкости, воздушности танца. Хорошая внешность, женский шарм, актерское мастерство добавили свою долю в успех артистки.
Партию охотника Али-Батыра, вступившего с Шурале в борьбу за девушку-птицу, исполнил Денис Матвиенко, недавно пополнивший труппу Мариинки. Способности танцовщика лежат в сфере бессюжетного балета. Матвиенко ударно исполнил вариацию Али-Батыра, однако для спектакля в целом этого оказалось мало. Якобсон сочинял труднейшую хореографию, но самые замысловатые трюки всегда работали на образ и сюжет, никогда не были у него самоцелью. Матвиенко же или не понимает актерской задачи, или не владеет мастерством для создания образа сказочного богатыря. Он мельчит жест, суетится, тушуется перед товарищами-охотниками. Пока его победа над Шурале определена либретто, а не правдой сценического существования.

Зато правомерно назначение на роль Шурале молодого танцовщика Александра Сергеева. Артист осмысленно выстроил партию, и это помогло ему выдержать колоссальную физическую нагрузку, одолеть технические трудности, многие из которых представляют собой настоящие головоломки. Необычная пластика, костюм и грим лешего Шурале делают его частью леса. Сергеев смог внутренне почувствовать и передать принадлежность своего персонажа природе.

В балете Якобсона много массовых танцев: и классический кордебалет девушек-птиц, и полтора акта характерных танцев, со столь редкими нынче детскими танцами. Есть и полные изобретательного юмора игровые сценки-миниатюры. Спектакль многопланов и интересен и для детей, и для взрослых. А главное, что энтузиазм, с которым работает труппа, говорит о том, что возобновленный «Шурале» - не выкопанная мумия, а живой организм. И это вселяет надежду на новую жизнь балета на Мариинской сцене.

Лариса Абызова, «Фонтанка. ру»