Гергиев открыл «Новые горизонты»

Смазанное вступление меди в «Вознесении» Мессиана в концертном зале Мариинки ознаменовало не только начало дежурного концерта (который, кстати, начался с тридцатиминутным опозданием), но и открытие очередного фестиваля «Новые горизонты», который проводится в Мариинке во второй раз. Если не считать подвёрстанный в фестивальную афишу спектакль «Братья Карамазовы», премьера которого прошла в прошлом сезоне, блиц-фестиваль продлится всего 4 дня, а затем пройдут ещё несколько концертов – но уже в декабре. Такой вот «разрезной» праздник музыки.

Надо сказать, что неточное вступление медной группы в самом начале стало единственной помаркой в исполнении «Вознесения» французского композитора Оливье Мессиана, столетний юбилей которого отмечается в этом году во всём мире. Четыре пьесы для симфонического оркестра, каждой из которых предпослано программное название из библейских сюжетов, носят общий подзаголовок «симфонические медитации» – как, впрочем, почти все опусы этого композитора. В этом сочинении оркестру удалось не только блеснуть исполнительской техникой, но и в полной мере достичь той просветлённой медитативности, которая и была целью композитора, которого после кончины в 1992 году католическая церковь причислила к лику святых.

Другое дело – «Четыре нотации» Пьера Булеза: конструктивистское, умозрительное сочинение – как раз одно из тех, партитуры которых интереснее смотреть, нежели слушать. За время исполнения не раз и не два вспомнилось знаменитое «аллегро фуриозо барбаро водобачкового инструмента» в бессмертном «Необыкновенном концерте» Театра кукол Образцова. Видимо, поэтому Валерий Гергиев перед началом вдруг неожиданно ушёл со сцены, оставив наедине с непомерно раздутым до 114 исполнителей составом оркестра своего ассистента Гавриеля Гейне – его имя в программке и буклете вообще не упоминалось. Гейне аккуратно «промахал сетку» музыкантам; оркестр аккуратно исполнил творение Пьера Булеза.

Как бы то ни было, главным интересом всех собравшихся была опера «Лолита» Родиона Щедрина – точнее, второй акт оперы, дававшийся в концертном исполнении. Впрочем, происходившее скорее напоминало открытую репетицию: яркая и живописная музыка Щедрина, написанная для театра, буквально требует сценического воплощения. Но почти все солисты были взяты со «скамейки запасных» – из пресловутой «академии» молодых певцов. Субреточному сопрано Анастасии Калагиной (Лолита) для партии главной героини не хватает ни красоты тембра, ни свободы исполнения «посаженных на горло» верхних нот. Сергей Романов (Гумберт Гумберт) начал, как говорится, за здравие, но уже к середине второго акта «спёкся»; необыкновенно сложная, тесситурно «задранная» партия утомила певца, и он стал «зажиматься» в верхнем регистре (думается, что Алексей Марков – уже лет восемь как «академист» – превосходно справится с этой ролью). И если меццо-сопрано Елена Витман вполне достойно исполнила партию Мисс Пратт, то выступление тенора Александра Тимченко (Клэр Куилти) стало катастрофой: очень маленький, «камерный» голос певца оказался просто не в состоянии спеть все верхние ноты – а на них композитор не поскупился.

Кроме того, всем вокалистам решительно не хватало дикции: слов было просто не разобрать; похоже, несмотря на то, что опера исполняется на русском языке, необходимость в табло с субтитрами не пропадает.

Так или иначе, разочарование от состава солистов и от того, что в концерте прозвучал только один акт из оперы, было скрашено блестящей игрой оркестра: чувствовалось, что и дирижёр, и оркестр поработали над партитурой – как и всегда у Щедрина, необыкновенно изобретательной и колористичной. Тем более, что сам автор исполнением своего сочинения остался очень доволен: после концерта Родион Константинович, сияя своей неотразимой лучезарной улыбкой, поднялся на сцену и очень тепло поздравил всех исполнителей, а также поблагодарил Валерия Гергиева и весь оркестр. Надо надеяться, что полноценная постановка «Лолиты» на сцене Мариинки уже не за горами.

Кирилл Веселаго,
Фонтанка.ру