«Чикаго» в Петербурге проездом через Хорватию

Едва поднялся занавес петербургского театра музыкальной комедии, как мне сразу вспомнилось забавное определение - «хеллобобовский фильм». Так кинорежиссер Эльдар Рязанов называл когда-то отечественные экранизации западных детективов. То есть, когда актеры, всю жизнь эксплуатирующие амплуа простого советского парня, колхозника или ударницы социалистического труда изображают Джеков, Мэри и Чарли и пытаются произнести что-то вроде: «Стив, капни мне виски с содовой». Выглядит это смешно, нелепо и наигранно. Несмотря на то, что с тех пор минуло почти двадцать лет, а мы стали во многом ближе к западной культуре и уже не понаслышке знаем, что такое Америка, рязановское определение пока не потеряло своей актуальности.

Казалось бы, какое особое мастерство надобно, чтобы изобразить гангстерский Чикаго двадцатых годов прошлого века, и кто знает, как всё выглядело на самом деле? Да сами американцы и знают, ведь выпустили же несколько лет назад экранизацию знаменитого мюзикла «Чикаго», снискавшего на Бродвее славу любимого зрелища уже у нескольких поколений. Мюзикл – жанр для оперетточного театра чужой, и само понятие «мюзикл» также далеко от нас, как, скажем, негритянские спиричуэлс. Однако несмотря ни на что, театр Музкомедии решил рискнуть и поставил «Чикаго». Фактический провал мюзикла в Москве (несмотря на участие Киркорова и Стоцкой) администрацию Музкомедии не насторожил.

С одной стороны, попробовать себя в новом жанре – начинание весьма смелое и очень похвальное. Театр, который не рискует и не дерзает, рано или поздно утратит зрительскую любовь. «Сильва» и «Марица», конечно, прекрасны во все времена, но стремление руководства привлечь молодежного зрителя в театр вполне понятно. С другой стороны, не осознавать то, что после первого же спектакля последуют неизбежные сравнения с оригиналом, как минимум, недальновидно. Тем более, когда уже через две минуты после начала становится ясно, что кордебалет (костяк любого мюзикла вообще) работает нехотя, «в полноги» и абсолютно несинхронно. Правда, к концу спектакля все двенадцать солистов разогрелись и разыгрались – но, как говорится, осадок-то остался.

На общем фоне сразу выделилась главная героиня спектакля: Вэлма Келли в исполнении А. Балабановой. Артистка, безусловно, одарена в этом жанре: прекрасно сложена, легко движется, да и поет весьма пристойно. Она создала яркий образ самовлюбленной стервы и вполне выдерживает сравнение со своей знаменитой предшественницей в данной роли – Кэтрин Зета-Джонс. Адвокат Билли Флинн в исполнении опытного и профессионального А. Байрона тоже оказался на своем месте, чем-то даже отдаленно напомнив Ричарда Гира. В роли колоритнейшей «Мамы» Мортон предстала М. Уланова, крепкая гротесковая актриса. Пожалуй, эта троица честно и очень профессионально отработала свои роли, вытащив в отведенных им режиссером Дорой Руждьяк-Подольски пределах все возможное.

Временами становилось совсем скучно – в особенности, когда на сцену выходила еще одна главная героиня: Рокси Харт в исполнении Ю. Москаленко. Блеклое, вторичное и жеманное прочтение роли артисткой на пользу спектаклю ничуть не пошло. Впрочем, немногим лучше был Д. Петров в роли Эймоса Харта, ее мужа-подкаблучника.
Был и ещё один досадный нюанс: это «русский текст» Анатолия Ореловича, смахивавший на неряшливо и торопливо подправленный подстрочник. (Чего стоит только одна фраза: «Если я попадаю в ведро с дерьмом, то я вся пахну дерьмом!» – взрыва хохота в зале не было).

Увы, больших актёрских задач у режиссёра не нашлось. В театре иногда говорят: «Не можем сделать красиво, сделаем богато», – но хорватская команда постановщиков пошла «от противного»; в некрасивой и буквально нищенской постановке практически в каждой сцене явно читалась мысль: «у нас мало денег, так что делаем, как можем». Однако роскошь, «богатство» спектакля в этом жанре такое же непременное правило игры, как хореография и музыка. Хорватское прочтение мюзикла оказалось чертовски далеко от оригинала, который на свою беду мне довелось увидеть на Бродвее. Бедная сценография (Иво Кнезович), убогие костюмы (Мирьяна Загорец) и ужасный звук (звукорежиссера в программке даже не упомянули) дополняли картину.

Второе действие было чуть поживее и поинтереснее, в сценографии (например, в сцене суда над Рокси Харт) обнаружились некоторые интересные находки, но увы! – внимание зрителя надо завоевывать с первых тактов произведения, а не ближе к концу, который так и не увидели и любители оперетты, и молодёжь, купившаяся на титул «Чикаго»: они покинули театр после первого действия. «Нет, в следующий раз – на «Сильву!». Да это вообще не «Чикаго», а отстой!» – я слышал эти реплики в антракте, перекуривая у выхода. И это, обратите внимание, премьерные спектакли одного из самых кассовых мюзиклов в мире.

Итак, хорватская версия бродвейского хита в Петербурге состоялась. Надолго ли? – боюсь, что да: теперь театру Музыкальной комедии предстоит ежемесячно посылать в США отчеты о количестве спектаклей и отправлять правообладателям определенный процент от сборов. Лицензия на «Чикаго» получена на три года, и согласно условиям, театр должен показывать этот спектакль не менее сорока раз в год. Возможно, «Чикаго» в театре Музкомедии будет «обкатываться» и со временем созреет, как хорошее вино. Но пока наравне с явными актерскими удачами можно отметить откровенно неинтересную работу режиссера и сценографа, что превращает шикарный американский мюзикл в некую «оперу нищих»: скверная постановка, примитивная сценография, убогий звук. Тот случай, когда экономия на «мелочах» приводит к краху всей затеи.

Эжен Абрамов,
Фонтанка.ру

Ранее по теме:
«Чикаго» в Петербурге