УЛИТКА НА ВЕРШИНЕ

Книги братьев Стругацких представлять не нужно - их знают все любители фантастики, цитаты из них стали пословицами и поговорками, а герои Стругацких оказались живее и нужнее множества реальных «властителей дум на час». Некоторые определяют фантастику как «легкое чтиво», но в качестве инженера человеческих душ писатель АБС (так, любя, называют братьев Стругацких их поклонники) превосходит увенчанных официальными лаврами писателей так же, как Карл Росси - создателей пресловутых «высоток». Дело не в жанре, а в том, как отзывается написанное слово.

15 апреля исполнилось 70 лет Борису Стругацкому. Отпраздновав замечательный юбилей, Борис Натанович нашел время, чтобы ответить на многочисленные вопросы своих поклонников в рамках нашего проекта «Спроси сам». Часть ответов классика были опубликованы в газете «Тайный советник». Перед вами – полная версия нашей беседы.

- Борис Натанович, как вы относитесь к делению литературы на различные группы и подгруппы, есть ли у вас собственная система и где в ней располагается фантастика?

- Что касается «деления литературы», то это деление ведь не люди придумывают. Проза объективно отличается от поэзии, реалистическая проза – от фантастики или исторического, скажем, романа. Разные объекты «приложения сил», разные художественные приемы, разные задачи... Никто ведь специально не делит науку на «физику и коллекционирование марок» - области эти различны по сути своей, независимо от наших желаний и представлений.

Фантастика же - это вид литературы, характерным признаком которого является использование автором в качестве художественного сюжетообразующего приема элементов необычайного, невероятного, невозможного, не существующего в реальном мире.

- Можно ли считать ветвями одного дерева научную фантастику, фэнтези, утопии и антиутопии?

- К фантастике относится и сказка, и фантасмагория, и утопия-антиутопия, и фэнтези, и магический реализм, и так называемая отстраненная проза. Свифт - «Путешествия Гулливера», Гоголь - «Нос», По - «Приключения Артура Гордона Пима», Верн - «Восемьдесят тысяч километров под водой», Уэллс - «Война миров», Лондон - «Алая чума», Кафка - «Превращение», Шварц - «Дракон», Толстой - «Аэлита», Булгаков - «Мастер и Маргарита», Оруэлл - «1984», Ефремов - «Туманность Андромеды», Лем - «Солярис»... Все это – фантастика. Волшебный сплав чуда, тайны и достоверности. Рассказы о судьбах людей и идей в реальном мире, искаженном невероятным допущением. Одновременно и аккумулятор, и стимулятор, и усилитель воображения.

- Кого из своих учеников вы считаете состоявшимися писателями и какие их произведения рекомендовали бы почитателям братьев Стругацких? Легко ли сейчас пробиться начинающему писателю?

- Сейчас в России работают добрых два десятка прекрасных писателей-фантастов, имена их отлично известны: всех не перечислишь, а называть лишь некоторых – несправедливо.

Что касается «пробиться»... Смотря, как вы понимаете этот емкий термин. Напечататься – проще, чем в мое время: много издательств, выпускающих фантастику, много издателей, стремящихся на фантастике заработать, отсюда – явное снижение планки, рукопись должна быть уж очень плохой, чтобы ее никто не захотел напечатать. Но вот пробиться в первые ряды – не в пример труднее. Классическая ситуация - «много званых, да мало избранных». Надо написать что-нибудь из ряда вон, чтобы оказаться в первых рядах (простите за невольный каламбур). В общем же и целом ситуация «штатная» - так и должно быть, любой другой порядок дел выглядел бы неестественно.

- В свое время вы приняли участие в так называемом «Форуме будущего», выступив с докладом вместе с Полом Андерсоном и Робертом Шекли. Насколько ваши прогнозы оправдались и что вы думаете сегодня о том, что ждет человечество и Россию через 10, 30, 100 лет?

- Это тема для книги. Но если кратко: нас всех в XXI веке ждет то же, что и в XX, – беды, трудности, удачи-неудачи, счастье, работа, надежды, разочарования и сюрпризы. Будут войны (надеюсь, только локальные). Будут кризисы (полагаю, преодолимые). Будут замечательные научные и технические открытия (но обязательно с малоприятными последствиями). Россия преодолеет свои социально-экономические затруднения и перегонит Португалию. Человек высадится на Марсе. Большинство нынешних неизлечимых болезней будет побеждено, но возникнут новые, нисколько не менее опасные. Сформируется «новый бодрый мир» - не хороший и не плохой, с нашей нынешней точки зрения, но очень чужой и неудобопонятный.

- Что вы думаете об идее «Конструирования будущего», о которой говорят организаторы «Форума» Андрей Столяров, Сергей Переслегин и Николай Ютанов, создавшие «Институт будущего»? Есть ли в их разработках и выводах рациональное зерно?

- Уверен, что рациональное зерно у них присутствует обязательно: люди подобрались серьезные, хорошо образованные и головастые.

– Раз уж зашла речь о необычных институтах. Что случилось с НИИЧАВО и его героями за последние тридцать лет?

– Они безнадежно постарели – со всеми вытекающими из этого невеселыми последствиями. Впрочем, боевой дух не утратили и десятилетие перестройки перенесли без особых проблем (чего нельзя сказать о сотрудниках большинства прочих НИИ). Ойра-Ойра женился недавно в восьмой раз. Грубый Корнеев сцепился с Соловецкой мафией (возглавляемой любимым сынишкой Соловья-Разбойника – Костькой-Разбойником) и взял ее к ногтю. Эдик Амперян вернулся в независимую Армению и занялся там политикой. А Саша Привалов, отец троих детей и четырежды дед, давно на пенсии и пишет программы на Турбопаскале и статьи в журнал «Computerra» – подрабатывает помаленьку.

- А как вы относитесь к Интернету? Это благо или опасность?

- А всеобщая телефонизация – благо или опасность? Не ощущаю принципиальной разницы между этими двумя научно-технологическими процессами.

- Как вы оцениваете состояние науки и образования в современной России? Согласны ли с тем, что современная наука не имеет границ и поэтому в массовом отъезде ученых нет ничего страшного?

– Ничего страшного в этом, разумеется, нет, но и ничего хорошего – тоже. Бедность проклятая! Пока бедность не победим, процесс этот нам не остановить.

- Если бы у вас были неограниченный бюджет и возможность выбрать любого режиссера и актеров, какую бы книгу вы экранизировали в первую очередь и кого бы пригласили к сотрудничеству?

- Мне кажется, по любой повести АБС можно снять хороший фильм. Было бы желание и умение. По «Обитаемому острову» мог бы получиться отличный боевик. По «Миллиарду лет» - философско-психологический триллер. По «Малышу» - увлекательная картина для подростков. Никакой необходимости или потребности в сочинении самостоятельного оригинального сценария я не вижу.

- Какие экранизации произведений братьев Стругацких кажутся вам удачными, если вообще кажутся?

- «День затмения» Сокурова – очень интересная работа. И, конечно же, «Сталкер» Тарковского хорош. Но это не экранизация «Пикника». Это совершенно самостоятельный фильм, снятый по сценарию, специально написанному Стругацкими для режиссера, по заказу режиссера, по указаниям режиссера, по вкусу режиссера. Ни образный ряд, ни герои, ни идея фильма с исходной повестью практически не связаны. Как, впрочем, это и задумывалось изначально.

Все остальное – вполне средненькое и даже ниже.

- Многие ваши читатели, увидев репортажи со съемочной площадки «Трудно быть богом» и узнав о «новом прочтении» этой вещи, были, мягко говоря, шокированы, разочарованы и расстроены. А как вы относитесь к режиссерскому решению, и учитывалось ли ваше мнение?

- Я не принимаю никакого участия в работе над фильмом. Но совершенно уверен, что фильм получится замечательным. Если в мире и есть режиссер, способный снять хороший фильм по «Трудно быть богом», то это – Алексей Герман.

- Борис Натанович, сейчас многие, возмущаясь вырвавшимся на печатные страницы матом, жестокостью, порнографией, пропагандой человеконенавистнических теорий и тому подобным, начали говорить о том, что нужна хоть какая-то цензура. Вы как считаете?

- Для меня с цензурой все просто: чем меньше ее, тем лучше. А в идеале цензуры не должно быть вообще, кроме естественной самоцензуры и осторожной цензуры толкового редактора. И барьеров никаких не надо, кроме естественных. Тем более что в свободном обществе они невозможны, а несвободное общество само по себе хуже любого «мата и порнографии».

- Если можно, расскажите о редактируемом вами журнале. Сталкивается ли он с теми же проблемами, что и другие толстые журналы, или популярность жанра является залогом коммерческого успеха?

- Журнал «Полдень, XXI век» задуман нами как толстый журнал для квалифицированного читателя, любящего «странную» литературу – фантастику в самом широком понятии этого слова - от Жюля Верна до Кафки. Естественно, такой проект не может быть коммерческим по определению, так что на коммерческий успех мы и не рассчитывали. Но действительность оказалась даже суровее наших о ней представлений.

Выяснилось, что мы совсем не умеем торговать, журнал расходится плохо, вот уже четыре номера вышло, а о его существовании знает лишь узкий круг любителей фантастики, главным образом – сетевиков. Приходится, как и год назад, уповать на помощь спонсоров-инвесторов, а вовсе не на собственные силы, как нам хотелось бы. Тем не менее журнал выходит и будет выходить, пока будут у него добровольные помощники и покровители. По моему глубокому убеждению, такой журнал нужен и рано или поздно будет востребован читателем.

- В аннотации к новому роману С.Витицкого «Бессильные мира сего" сказано: «Живут в Питере люди, умеющие творить чудеса. К примеру, "делать" будущее - как Вадим Христофоров по прозвищу «РЕЗАЛТИНГ-ФОРС". И если сильным мира сего нужно обеспечить на выборах в губернаторы победу своего кандидата, то не проще ли, не тратя зря баксы, просто привлечь господина Христофорова к сотрудничеству?» Почему уважаемый писатель выбрал эту тему, ведь выборы и прочие атрибуты постперестроечной жизни активно эксплуатируется во множестве кинофильмов и книг?

- Гм. Тут довольно странно определили тему нового романа С. Витицкого. Выборы играют там сугубо вспомогательную, антуражную роль... Не знаю, как ответить на ваш вопрос.

- Над чем сейчас работает писатель Витицкий, и когда можно ожидать следующую вещь?

- Писатель С. Витицкий сейчас блаженно отдыхает после непомерно тяжелых трудов последних лет. Тем более что Б. Стругацкий сейчас (прямо по анекдоту) «не писатель, а читатель»: он член нескольких литературных жюри, а тут как раз приспело «время премий», и приходится читать, читать и читать – все лучшее, что вышло в 2002 году, а вышло, слава Богу, немало.

- Вы родились в один день (15 апреля) с Николаем Гумилевым, ощущаете ли Вы пресловутое «звездное родство» с этим человеком. Как Вы относитесь к его творчеству и его «возвращению» после многолетнего забвения?

Кто вообще является Вашими любимыми поэтами и как повлияло их творчество (если повлияло) на Ваше?

- Ни в какую магию чисел и пресловутое звездное родство я, разумеется, не верю. Иначе, что бы я делал с тем фактом, что 15 апреля родились также Леонардо да Винчи (в высшей степени лестное для меня обстоятельство), Алла Борисовна Пугачева (приятно сознавать) и - о ужас! – любимый руководитель Ким Ир Сен? Но не зависимо ни от чего Николай Степанович один из любимейших моих поэтов, ничьих стихов не знаю я так много, как Гумилевских, хотя высоко ценю и Пушкина, и Пастернака, и Хайама, и раннего Бродского. Не знаю, повлияла ли эта любовь на наше творчество, но герои наши частенько цитируют названных поэтов – со вкусом и удовольствием.

- Один из Ваших героев носит фамилию Абалкин, это совпадение или Вы взяли эту фамилию не случайно? Знакомы ли Вы с академиком Абалкиным и как оцениваете его, как личность и как профессионала?

- Нет, мы имели в виду, скорее уж, знаменитого альпиниста Абалакина, о котором друзья рассказывали нам много хорошего. Но вообще-то выбор этой фамилии был, я думаю, случаен. Как обычно.

- Как появлялись имена и фамилии героев АБС и географические названия? Как возникают названия книг?

- Тут нет никаких закономерностей. Чаще всего фамилии извлекались из вчерашней газеты (наш Вечеровский, например) или из случайно снятой с полки книги (как это было с Максимом Каммерером). А почему выбирались именно эти имена, а не какие-нибудь другие, и вообще объяснить невозможно. «Хорошо звучит!» - вот и все объяснения. Придумать же название для повести – это серьезная работа. Иногда название возникало как бы само собой, вдруг и совершенно непроизвольно («Обитаемый остров», например). Иногда – базировалось на эпиграфе («Улитка на склоне»). Иногда возникало само собой в процессе работы над повестью («Волны гасят ветер»). Частенько приходилось ломать над этой проблемой голову месяцами, после чего название выскакивало на поверхность бытия, как пробка из бутылки. А иногда название возникало задолго до «своей» повести, как это случилось с «Понедельником». Никаких закономерностей, повторяю, здесь нет. Да и быть, наверное, не может.

- Если можно, расскажите о Вашем впечатлении о семье Гайдаров. Повлияло ли знакомство с Егором Гайдаром на Ваши политические взгляды и, если да, то как (вопрос, возможно, не самый тактичный, но его очень часто задают-В.К.)

- Замечательно славные, умные и добрые люди. Общаться с ними – истинное удовольствие, «именины сердца». Жалко вот только, что общаемся мы редко – раз в год, может быть, да и не каждый год. Что же касается моих политических взглядов, то сложились они давно, лет тридцать назад, не меньше. Беседы же с Егором Тимуровичем (и чтение его книг) только укрепили мои, безусловно, дилетантские, хотя в общем правильные представления о современной экономике и ее законах. А равно и представления мои о неизбежности и сути реформ в России. В этом отношении я такой же убежденный правый либерал, каким был стихийным правым либералом в те годы еще, когда само слово «либерал» употреблялось (твердокаменными ленинцами) с ненавистью и презрением.

- Можно ли отнести роман «Град Обреченный» к жанру антиутопии? Как Вы относитесь к тому, что некоторые молодые люди восхищаются Фрицем и считают его образцом для подражания? Если это не секрет, какова дальнейшая судьба Града?

- Нет, авторы никогда не рассматривали «Град» как антиутопию. Это был всегда для них роман о метаморфозе души и сознания героя. (В этом смысле, «Град», как это ни странно звучит, всегда напоминал нам «Обитаемый остров»). Что касается упомянутых Вами молодых людей, то – Бог им судья. Больше тут ничего не скажешь. Недавно один читатель радостно признался мне, что «Град» помог ему выбрать любимую профессию: он стал прокурором. Воистину, никто не может знать, «как наше слово отзовется». Остается утешать себя мыслью, что прокурор – тоже нужная профессия, стране просто необходимы честные, увлеченные своим делом, преданные юстиции прокуроры. А Фриц... ну что ж, согласитесь, он тоже человек не без достоинств... хороший организатор, между прочим. А то, что он нацист – в конце концов, не такой уж он и нацист: поумнел со временем, повзрослел, сделался вполне человекообразен...

- Большинство Ваших книг имеет «открытый конец», знали ли сами АБС, что будет с их героями дальше? Или же АБС целенаправленно заставляли читателей думать и перебирать множество вариантов.

- Иногда знали точно, иногда могли только предполагать. «Открытый конец» не для того ведь делается, чтобы заставить читателя ломать голову. Хотя и это – занятие небесполезное, а зачастую даже приятное. Открытый конец возникает у автора, когда все главное уже сказано и остались только второстепенности и (длинные, нудные) объяснения. Все самое существенное (с точки зрения автора) сказано – все прочее в распоряжении читателя и его фантазии.

- Среди героев АБС очень мало женщин и они все больше остаются «в тени», это требования сюжета, не желание вдаваться в женскую психологию или что-нибудь иное? Были ли женщины, в той или иной мере повлиявшие на творчество АБС?

- АН как-то сказал (отвечая на аналогичный вопрос), что Женщина всегда была для него, и остается великой загадкой, почему и писать женскую психологию он не рискует. Я готов присоединиться к его позиции, хотя вовсе не считаю, что у АБС «нет женщин». Их у нас ровно столько, сколько требуется для сюжета и замысла. Впечатление, о котором Вы упомянули, возникает, скорее всего, оттого, что АБС никогда не делали тему взаимоотношений мужчины и женщины ОСНОВНОЙ, сквозной, сюжетообразующей темой своих повестей. Это – верно. Не делали. Никогда даже не пытались написать вещь об этом, прежде всего об этом и, может быть, даже – только об этом. Почему? Тут возможны самые разные объяснения. Простейшее: нам это было не интересно. Так же не интересно, как писать, скажем, о финансовых махинациях. Или о работе пограничников. Или «мир глазами детей». На свете существует множество тем, вполне достойных авторского внимания, но автору НЕ ИНТЕРЕСНЫХ, и тут уж ничего не поделаешь.

- Почему символом АБС была избрана именно улитка, ставшая бронзовой, украсившая собой «Полдень»? Как возникла идея награды и самого приза?

- Строго говоря, символом АБС является, как известно, не улитка, а семигранная гайка. Идея же премии под названием «Бронзовая улитка» возникла очень давно, придумали этот приз совместно – Александр Сидорович, я и, кажется, Андрей Николаев, когда занимались организацией очередного ежегодного собрания любителей фантастики – Интерпресскона. В этом году Интерпресскон соберется, по-моему, уже в четырнадцатый раз, а «Бронзовая улитка» будет вручаться – в одиннадцатый. Почему именно Улитка? Потому что это символ терпения и упорства в достижении цели.

Тихо, тихо ползла

Улитка по склону Фудзи –

Вверх, до самых высот.

- Смешной вопрос: Смотрел ли Борис Натанович Стругацкий «Звездные войны» и «Властелина колец», и, если, да, то что он думает об этих фильмах.

- «Войны» смотрел, «Властелина» - нет. Признаюсь, я не люблю фэнтези. Хотя первую серию «Войн» смотрел, помнится, не без удовольствия. Но это было давно, лет двенадцать назад, и было тогда в новинку.

- Если можно, все-таки, более подробно о «Бессильных мира сего». Как возникла идея и название этого романа? Выйдет ли он отдельной книгой, и, если да, когда и где?

- Отдельной книжкой роман уже вышел – в питерском издательстве «Амфора». Что же касается идеи,... названия... Ей-богу, это бессмысленный и даже вредный разговор. Читатель должен составить - о любой вещи – свое собственное, непредвзятое мнение. Зачем забивать ему голову авторскими соображениями? Все, что автор хотел в романе сказать, он сказал. Что выросло, то выросло. Авторские разговоры могут только исказить впечатление от прочитанного.

- Что будет опубликовано в следующих номерах «Полдня», и как и где его можно добыть?

- Всю новейшую информацию о нашем журнале можно почерпнуть по адресу: http://www.rusf.ru/polden/

- - Если можно, пару слов об открывающемся ?Интерпресконе?.

- Это будет, кажется, уже четырнадцатое ежегодное собрание писателей, литературных критиков, издателей и, разумеется, читателей, так или иначе причастных к фантастике. Состоится Интерпресскон в Репине, с 1 по 4 мая, причем главный «открытый» день будет 3-го мая – день вручения ежегодных премий Интерпресскона, «Бронзовой улитки» и «Русской фантастики» за произведения, опубликованные в 2002 году.

Подробности можно узнать на сайте «Русской фантастики»:

- Если можно, расскажите о том, что чувствовали братья Стругацкие, вопреки усилиям государственной машины, становясь истинными властителями дум? Осознавали ли они это, или же их мысли были заняты другим?

-Ни о чем подобном Стругацкие даже и не думали. Изобрести новый сюжет; разработать его по возможности детально; написать так, как раньше никто не писал и притом суметь пробиться через цензуру-редактуру, не потеряв ничего существенного, - вот об этом мы думали постоянно. Все прочее было на втором-третьем плане.

- Одним из самых любимых зрителями фильмов стали «Чародеи». Если можно, расскажите немного о том, как писался сценарий.

- Изначально сценарий писался для мультипликационного фильма, а не для игрового кино. Очень был, между прочим, недурной сценарий. Но Киевское киноначальство объявило его клеветой на советскую науку, и дело завяло на несколько лет. Потом этот сценарий многократно переделывался, режиссер старался превратить его в мюзикл (Юлий Ким писал для этого мюзикла песенки, которые, однако, почему-то «не пошли»), и в результате получилось то, что получилось. Мы никогда этого фильма не любили, но справедливости ради надо признать, что широким зрительским массам он безусловно пришелся по душе – недаром же много лет подряд его гоняют по ТВ к каждому Новому году.

- Как вы относитесь к критике?

- К литературной критике (по старой еще памяти) я отношусь как к неизбежному злу. Хотя, кажется, миновали уже времена, когда любой недоброжелательный отзыв в прессе способен был задержать, а то и вовсе остановить прохождение очередной повести в издательстве.

Вообще-то, по моему глубокому убеждению, настоящая литературная критика должна обращаться с книгами, как писатель обращается с персонажами, - писать о книгах, как прозаик пишет о людях. Но такое встречается чрезвычайно редко. Литкритика работает, как правило, не с книгами, а с авторами: хвалит, разносит, награждает эпитетами, поучает, признается в любви или пренебрежении. По сути дела, практически каждая критическая статья есть не более чем развернутое, дьявольски многословное (иногда, впрочем, очень изящно выраженное) «нравится-не-нравится», и кроме этого «нравится-не-нравится» ничего в подобной литкритике нет.

Меня можно попытаться убедить, что разбираемая книга содержит фактические ошибки или, скажем, вторична по форме или по мыслям своим, но доказать мне, что книга «плохо написана», или «скучна», или «малосодержательна», невозможно в принципе, ибо все это понятия сугубо субъективные и характеризуют не столько книгу, сколько самого читателя.

Именно поэтому стандартная реакция писателя на критику: неудовольствие и раздражение. Если хвалят, то, как правило, не за то, за что (по мнению автора) следовало бы хвалить. А если ругают, то потому, что критик «ни черта не понял».

Борис Натанович, кем же все-таки труднее быть - богом или живым классиком?

-Я уже привык отвечать на этот вопрос: «трудно быть человеком». Тем более, что это – сущая правда.

Вопросы задавала Вера Камша,

Фонтанка.ру