«Никогда и нигде не чувствовал себя свободнее». О новой повести Леонида Юзефовича «Поход на Бар-Хото»

В «Редакции Елены Шубиной» вышла новая книга Леонида Юзефовича «Поход на Бар-Хото» (16+), фрагмент которой раньше публиковала «Фонтанка». Напомним, по сюжету русский военный пишет дневник о том, как Монголия боролась за независимость от Китая. Наш обозреватель ознакомилась с полным текстом повести и рассказывает о своих впечатлениях.

Леонид Юзефович сейчас, пожалуй, самый титулованный из отечественных прозаиков — он единственный трижды удостаивался первой премии «Большой книги». Все его книги так или иначе рассуждают об истории страны: о перестройке (как в «Журавлях и карликах»), о Гражданской войне (как в «Зимней дороге»), о правлении Александра I (как в «Филэллине») — причем от современности Юзефович только отдаляется. «Поход на Бар-Хото» — не исключение.

Героем нового текста стал выдуманный русский офицер Борис Солодовников, в 1912–1914 годах якобы служивший военным советником в монгольской армии. Два наиболее известных романа Юзефовича — «Самодержец пустыни» и «Зимняя дорога» — это документальные биографии реальных людей: белогвардейцев барона Романа Унгерна и генерала Анатолия Пепеляева и командира красных Якова Строда. Но и недавний (2020) «Филэллин», и «Поход на Бар-Хото» вобрали персонажами личностей неисторических, хотя наверняка типических.

Борис Солодовников подал рапорт на перевод в Монголию самостоятельно — в России и Европе он успел разочароваться, а буддизм и Азия, наоборот, привлекали его. Монголия в те времена отстаивала независимость от Китая, а Бар-Хото была приграничной крепостью. Сама по себе она мало кого интересовала, но вот поход на нее был выгоден многим, потому что это влияло на обстоятельства торговли и скотоводство — на экономические интересы государств.

Завязкой сюжета становится предисловие от издательства (тоже ненастоящее от ненастоящего), в котором не пожелавший представиться издатель рассказывает читателю, что тому предстоит читать автобиографическую прозу, а не мемуары; актуальный для современной литературы спор об автофикшене мог бы развернуться и здесь. Легкой интригой, закинутой в предисловие, окажется попадание текста к петербургскому тибетологу Адамскому — и разгадку повесть действительно даст ближе к финалу.

В момент, когда героя отправляют участвовать и частично руководить походом на Бар-Хото, в тексте появляется вторая сюжетная линия. Пожилой Солодовников находится в ссылке под Улан-Удэ и пишет эти самые воспоминания о походе, о дипломатии близко расположенных стран и человеческой жизни вообще. Главы о походе чередуются с главами о ссылке, главы о любви к одной женщине — с главами о привязанности к другой, заметки о быте в Монголии — с заметками о ссыльном быте в Сибири: «Я терпел здесь множество неудобств, страдал от зноя, холода и дурной воды, вшивел, покрывался фурункулами, болел дизентерией, но никогда и нигде не чувствовал себя свободнее, чем в Монголии»; «В следующей моей жизни, которая наверняка окажется хуже этой, буду вспоминать проведенные здесь годы как благословенное время свободы и покоя».

От счастья молодости к покою, невзирая на Первую мировую и Гражданскую, — таким предстает путь героя «Похода на Бар-Хото», обычного человека, про которого даже в предисловии не хотят дать библиографическую справку. И есть в этом что-то неумолимо правильное и очень понятное — в сокращении биографии, в выделении самого важного (узнаем ли мы, почему Солодовников оказался в ссылке? Нет), в типичном для литературы взгляде со стороны на прожитую жизнь — которая, как у всех героев Юзефовича, кончается, но старость не удручает. Просто пришла зима.

Невозможно назвать этот текст захватывающим, потому что текст о повседневной жизни как таковой не может быть захватывающим — жизнь не такая. Но «Поход на Бар-Хото» не скучный, а размеренный и спокойный. Тут есть и «война» — военный поход, и «мир» — любовные переживания и отношения. Где нужно — появится экзотика, рассуждения о характерах и привычках монголов и китайцев. Книгу можно смело разбирать на цитаты и афоризмы («Победа всегда остается за той из двух враждебных сил, которая сотворена из хаоса», «По форме это была дань обычаю, по сути — демагогия»). И еще в ней, конечно, хочется увидеть какой-то зашифрованный знак, который многомудрый Юзефович, специалист по историческим перипетиям, подает уставшему уже от таких перипетий читателю.

Елена Васильева, специально для «Фонтанки.ру»