ПоделитьсяПолучив за последние пять лет субсидию в почти 2 млрд рублей, «Технопарк Санкт-Петербурга» заработал менее 200 миллионов. Прокуратура Петербурга, проверившая предприятие, не нашла прорывных инноваций, зато увидела простаивающее оборудование и огромные расходы на коммерческую аренду. О том, почему городские власти не отказываются от проекта, несмотря на претензии к его эффективности, а также как будет меняться «Технопарк» при новом руководстве, «Фонтанке» рассказал глава комитета по промышленной политике Кирилл Соловейчик.
— Кирилл Александрович, по нашей информации, в петербургском «Технопарке», который подчиняется вашему комитету, возник кризис. После ухода прежнего директора Андрея Соколова больше половины команды «Технопарка» якобы разбежалась. Бывшие сотрудники утверждают, что причиной стал конфликт с комитетом. Так ли это?
— По данным руководства «Технопарка», ушло порядка 35% коллектива. Сейчас там работают около 60 человек. Но это не одномоментно, а в горизонте двух месяцев. Исходя из того, что коллеги говорят, и того, что я вижу по цифрам, на работу предприятия это не повлияло. Не может быть такого, что раз — и все рухнуло. Все показатели в норме, сейчас добираются уже точечно люди. В таком количестве сотрудники не нужны были. Сейчас коллеги делают оптимизацию системы управления, которая была достаточно раздутой, и создают такую структуру, чтобы повысить качество и количество оказанных услуг.
— Но претензии к работе «Технопарка» все же есть? Предприятие сейчас снова проверяет прокуратура. В августе КИО инициировал свою ревизию работы «Технопарка». Стало ли это причиной смены руководства?
— Это не связанные вещи, у него [Андрея Соколова] подходил к концу контракт. Проверка была просто для того, чтобы зафиксировать текущее состояние. (В распоряжении «Фонтанки» есть материалы, в которых комитет по промышленной политике называет работу «Технопарка» неэффективной и на основании этого предлагает не продлевать контракт Андрею Соколову. — Прим. ред.)
— Планируется ли закрытие «Технопарка»? Бывшие и действующие сотрудники опасаются, что к этому все идет.
— Конечно, уходящие люди будут утверждать, что что-то закрыли. Ни о каком закрытии речи быть не может. Это следует из согласованного бюджета на следующий год.
— Есть ли шанс, что «Технопарк» сорвет планы и на этом основании лишится субсидии?
— Все базовые показатели коллеги выполнят. Но чтобы выполнить показатели по выручке, нужна большая работа. И я вижу серьезные ростки. По центру АФС (Региональный инжиниринговый центр в области микрореакторного синтеза активных фармацевтических субстанций. — Прим. ред.) есть предконтракты на следующий год с объемами финансирования. Компании подтверждают, что закажут услуги по этому направлению.
— Один из прежних резидентов сообщил нам, что уходит, так как новая команда резко ухудшила условия. Бизнес, правда, уходит?
— Не знаю, заказчики, может быть. Но Соколов от слова «совсем» не выполнял показатели по АФС, тут сложно.
— Как обстоят дела с оборудованием инжиниринговых центров? Во время прошлой проверки сотрудники прокуратуры сделали вывод, что часть его устарела, часть простаивает. Прежнее руководство «Технопарка» объясняло это недостатком финансирования.
— Дело даже не в самом оборудовании, а в услугах, которые можно на нем оказывать. На нем можно работать, нужно какое-то развитие. Но у коллег есть идеи, есть запал и горят глаза. Они меняются, и есть первые результаты.
— Например, какие?
— Это связано с Центром кластерного развития. Недавно обсуждали синхронизацию с промышленной политикой и теми задачами, которые мы ставим с Минпромторгом, идет хороший диалог, коллеги предлагают интересные модели. Но сейчас мне не хочется детально об этом рассказывать, я не очень люблю говорить о планах. Когда есть серьезные результаты, можно говорить, что мы выбрали правильный путь.
Безусловно, будущее есть. Сейчас «Технопарк» — это инфраструктура поддержки технологического предпринимательства. Мне бы хотелось расширить это понятие и сделать, чтобы это была инфраструктура для реализации технологической политики города.
— Это как? Давайте возьмем конкретный пример — Российско-финский парк живых систем. Финны приостановили участие в проекте, международные деньги не пришли. Город в итоге не выделил денег на дозакупку оборудования. Что будет с этим проектом?
— Проект поставлен на паузу, поскольку финны из него де-факто вышли. Оборудование будет использовано. Речь идет о молекулярно-генетической лаборатории, ее делают как продолжение бизнес-инкубатора, но для биотехнологии, малотоннажной химии. Планируется предоставлять места для резидентов.
— Некий центр коллективного пользования?
— Можно так назвать. Первичные опросы компаний показывают, что есть спрос. Буквально вчера с ИТМО встречались и обсуждали совместные разработки и предоставление инфраструктуры под их инновационные компании. Ставка была сделана правильная, и без финнов справимся.
— У предыдущей команды была позиция, что пускать в лаборатории абы кого нельзя, это будет нарушением контракта. Если вдруг международная обстановка изменится и финны вернутся в проект, это будет означать невыполнение международных обязательств?
— Во-первых, финны сами нарушили условия контракта, не идя дальше по проекту. Во-вторых, мы же это оборудование не начинаем использовать для заколачивания гвоздей. Мы его используем по назначению. Если финны вернутся, мы обсудим, как продолжить реализацию проекта, если в этом будет смысл. Изначальный проект был больше образовательный, мне ближе, и по смыслу самого «Технопарка» — это должна быть поддержка технологических компаний.
— Но денег на дооснащение взамен финских в бюджете на следующий год не заложено, а уже заключенный контракт с поставщиком расторгнут. Есть ли шанс, что проект все же доведут до ума?
— Мы будем рачительно подходить к тем денежным средствам, которые выделяются. [Следующий] год функционирования покажет актуальность запросов, которые были со стороны бизнеса. Многое поменялось. Очень важен вопрос востребованности. Нужно выйти на нормальную проектную работу и еще раз актуализировать потребности в оборудовании. Она должна быть подтверждена не только какими-то письмами, а уже соглашениями, может быть, софинансированием. Когда это будет подтвержденная потребность, мы будем выходить в правительство с просьбой о выделении допденег.
— Если резюмировать, то, несмотря на все претензии, структура «Технопарка» останется в прежнем виде? Или что-то будете менять?
— Структура остается. Повышение эффективности, безусловно, будет. Трансформацию самой модели к середине следующего года будем обсуждать на совете директоров — какие должны быть следующие шаги, чтобы «Технопарк» получил вторую жизнь.
— Помимо эффективности использования оборудования у прокуратуры есть сомнения в правильности модели, при которой городской «Технопарк» размещается в частном технопарке «Ленполиграфмаш» (совладельцем управляющей компании был до недавнего времени Кирилл Соловейчик. — Прим. ред.). Рассматривается ли вариант переезда?
— Мы это обсуждаем. «Технопарк» — это большая структура, у него есть бизнес-инкубатор, есть [инжиниринговые] центры с оборудованием. Мы объясняли прокуратуре, что центры с оборудованием переносить очень затратно. Но дело в том, что у города нет доступных площадей. Если вы позвоните в КИО, то [вам скажут, что] помещения на улице Седова [куда предлагало переехать прежнее руководство «Технопарка»] они не предоставляют. («Фонтанка» направила запрос в комитет имущественных отношений. — Прим. ред.)
— Резиденты сообщают, что им предлагают брать в аренду площади вместе с оборудованием. Причем за непосильные для них деньги. Это часть плана по увеличению эффективности?
— Мне об этом неизвестно, и никаких для этого реальных предпосылок не существует. Не вижу никакой экономической подоплеки.
— Ранее вы рассказывали о планах развивать в городе коммерческие технопарки по образцу «Ленполиграфмаша». Нужен ли нам вообще городской «Технопарк»?
— Планы есть, но это зависит от участников [рынка]. Коллеги приходят, рассматривают, думают. Буквально недавно общались с представителями наших промышленных предприятий в области радиоэлектронной промышленности. Мы очень бы хотели, чтобы в Петербурге была сеть технопарков. Но речь о закрытии городского «Технопарка» не идет, потому что по модели это не совсем технопарк, у него важная часть — бизнес-инкубатор. Брать это на себя могут единицы частных компаний. Во всем мире этим занимаются государственные органы. А мы — как столица технологического предпринимательства, город, который рождает благодаря вузам большое количество технологических компаний, — безусловно, должны этим заниматься.
— Стартапов, которые «выстрелили» после резидентуры в бизнес-инкубаторе «Технопарка», не так много. Если навскидку, то можно пересчитать по пальцам одной руки...
— Это очень субъективно. А вы можете по стране назвать много таких компаний?
— Пожалуй, нет.
— Я считаю, что успехи есть. Обычно, когда инвестор рискует, одна удачная компания заменяет десятки неудачных инвестиций. Этим все равно нужно заниматься, потому что это система, а любая система рано или поздно дает результат. Зато мы случайно не проглядим того единорога, который у нас родится.
Беседовала Галина Бояркова,
«Фонтанка.ру»
