ПоделитьсяПутин поедет на саммит G20 лично, если сочтёт, что на Бали он будет находиться в сильной позиции, а Байден и Ко — в более слабой.
Москва «предварительно уведомила» Индонезию о намерении Владимира Путина принять участие в саммите G20. Международная повестка между тем тревожна. Пока Финляндия и Швеция вступают в НАТО, Грузии предстоит ходить в кандидатах еще неопределенный срок. Шансы Молдавии, напротив, высоки — но не от хорошей жизни. А Россию не могли взять в альянс даже теоретически. Если тенденции не изменятся, на северо-западе страны вскоре появятся усиленные войска и ядерное оружие.
При каких условиях новая война неизбежна, надо ли рассчитывать на дружбу Китая и ради чего президенту Путину стоит рисковать, отправляясь на саммит G20 лично, в интервью «Фонтанке» рассказал член Совета по внешней и оборонной политике Дмитрий Тренин.
Поделиться— Йенс Столтенберг во время саммита в Мадриде сказал, что опасность, исходящую от России, альянс понимал еще с 2014 года и «готовился к этому». Сергей Лавров, в свою очередь, заявил, что Европейский Союз и НАТО формируют коалицию для войны с Россией. Идет ли подготовка к масштабной мировой войне? Если нет, что могут значить эти тревожные заявления?
— Есть известная римская максима: хочешь мира — готовься к войне. Проблема в том, что подготовка одной стороны к войне порождает страхи у другой. В итоге может последовать упреждающий удар, основанный на другой известной максиме: если считаешь драку неизбежной, бей первым. Корневая проблема в отношениях России и НАТО заключается в том, что сторона, считавшая себя победителем в холодной войне, не потрудилась предложить бывшему противнику систему безопасности, которая удовлетворила бы обе стороны. История свидетельствует, что в таких случаях новая война практически неизбежна примерно через поколение — если неудовлетворенная сторона располагает необходимыми ресурсами и обладает достаточной волей.
— Но это только слова, пока не расторгнуто основополагающее соглашение Россия — НАТО, подписанное в 1997 году, в котором говорится, что члены альянса и Россия не должны рассматривать друг друга как противников?
— Основополагающий акт Россия — НАТО от 1997 года не денонсирован, но по факту он не действует. В документах мадридского саммита НАТО он не упомянут. Восточноевропейские страны (Польша и Прибалтика) считают его мертвым, но западноевропейцы (Франция и Германия) хотели бы его сохранить, чтобы было от чего отталкиваться, выстраивая новые отношения после окончания нынешнего конфликта.
— Что меняет опубликованная по итогам саммита НАТО концепция альянса до 2030 года? Россия в ней представлена как едва ли не главная угроза мировому порядку.
— Концепция НАТО и ее положение о том, что Россия является наиболее крупной актуальной угрозой Западу и поддерживаемому им миропорядку, фиксирует ситуацию, которая начала складываться в 2014 году и окончательно оформилась в феврале этого года. Это ситуация гибридной войны (аналог холодной для XXI века) между Западом и Россией.
— Каким может быть «зеркальный ответ» со стороны России на вступление Швеции и Финляндии в НАТО? Что изменится для россиян в этой связи?
— Зеркальный ответ, о котором говорил президент Путин, предполагает, вероятно, адекватный ответ на развертывание на территориях Швеции и Финляндии военных баз и систем оружия, нацеленных на Россию, а также соответствующее развитие военной инфраструктуры. Иными словами, базы и системы вооружений НАТО в регионе будут браться на прицел российскими средствами. В результате на северо-западном направлении России придётся развернуть больше войск и вооружений, включая, вероятно, ядерное оружие.
Мы все должны понять, что страна в конце февраля вступила в новый режим функционирования. Как было прежде — не будет. Так что изменения почувствуют все, хотя власти будут, пока смогут, максимально смягчать их последствия для обычных граждан.
— Лидеры НАТО считают, что Китай бросает вызов их интересам, безопасности и ценностям. Это подтолкнет Китай начать наконец дружить с Россией так, как она рассчитывает, а не с постоянной оглядкой на санкции Запада?
— По отношению к Китаю между союзниками по НАТО существуют различия интересов. Ряд ведущих европейских стран — Германия, Франция, Италия — хотели бы сохранить выгодные экономические связи с КНР, лишь ограничив китайское влияние в ряде стратегических областей. Ни одна страна НАТО, конечно, не боится нападения со стороны Китая. Поэтому ставить Россию и Китай на одну доску никто не хочет, включая США, которые пытаются сыграть на заинтересованности Пекина в сохранении нынешней геоэкономической системы. Так что пока рано говорить о том, что действия США заставят Китай действовать в отношении России без оглядки на американские санкции.
— Кажется, только Эрдоган выиграл пока от готовящегося вступления Финляндии и Швеции в НАТО?
— Эрдоган пока ещё не получил от шведов и финнов (и, возможно, американцев) всего, на что рассчитывал. Так что эпизод растягивается во времени. Но если Эрдоган не получит обещанного от шведов и финнов, он может тормознуть их формальное вступление в НАТО, задержав ратификацию соглашения в парламенте Турции.
— Что реально могут получить Финляндия и Швеция от членства в НАТО? Придется ли им увеличивать собственные бюджетные расходы на оборону и понравится ли это их гражданам?
— Швеция и Финляндия традиционно серьезно относятся к национальной обороне, их вооружённые силы хорошо вооружены и обучены. Стандартам НАТО они вполне соответствуют. Вероятно, потребуются дополнительные расходы — относительно небольшие, если ситуация на северном фланге НАТО будет оставаться на нынешнем уровне, или более значительные, если положение продолжит обостряться. Вероятно также более активное участие обеих стран в укреплении возможностей альянса в Арктике (ледоколы, авиация и т.п.).
— А что будет с Грузией и Молдавией? Они получили «утешительный приз» — договор об «усилении политической и практической поддержки». Но что они получат на практике?
— Грузия будет по-прежнему ходить в кандидатах на вступление без шансов на принятие в обозримом будущем. Ситуация в Молдавии более подвижна. Она зависит от хода СВО, ее влияния на статус Приднестровья. Собственно, в обозримом будущем может решиться судьба молдавской государственности.
— А Россию, чисто теоретически, могли принять в НАТО или хотя бы сделать кандидатом, если бы президент РФ в 2000 году проявил больше настойчивости в этом вопросе? Что это могло дать нашей стране?
— Дело не в настойчивости президента России, а в расчетах руководства США. Там с самого начала решили, что членство России в НАТО нежелательно и может быть даже вредно. Это понятно. Став членом НАТО, РФ могла бы подрывать единоличное лидерство США в блоке, блокируясь с Германией, Францией и другими западноевропейскими странами.
— На саммите НАТО было заявлено, что «в долгосрочной перспективе Украина сменит советское вооружение на натовское», но что может означать эта «долгосрочная перспектива»? Украине, вероятно, хотелось бы получить вооружения немедленно.
— Она уже получает западное оружие и учится с ним обращаться. Говоря о будущем, нужно прежде всего определиться, о какой Украине идёт речь — в каких границах, с каким международным статусом и т.д. Здесь пока что ясности нет.
— Страны альянса продолжат расширять свои военные бюджеты свыше 2% ВВП и общий бюджет блока. Насколько рационально это решение при нынешней ситуации в мировой экономике и на чьи плечи лягут эти расходы?
— В отличие от периода после окончания холодной войны (it’s the economy, stupid!) сейчас политика рулит, а экономика страдает. 2% — это масштаб относительно мирного времени. В будущем от союзников может потребоваться больше. Германия уже объявила о начале масштабного перевооружения бундесвера.
— Можно ли в такой ситуации ожидать, что Путин лично примет участие в саммите G20 на Бали?
— Конкретное решение будет зависеть от конкретной ситуации, которая сложится к ноябрю (Украина, экономика, промежуточные выборы в США). Путин поедет, если сочтёт, что на Бали он будет находиться в сильной позиции, а Байден и Ко — в более слабой. Ехать, чтобы продемонстрировать статус изгоя, который навязывает Запад, смысла не много. С другой стороны, самоизолироваться — тоже не выход. Так что в идеале нужно создавать условия для успешного визита. Есть и другой, более тревожный аспект: с учётом той исключительной роли, которую играет российский президент, любой его выезд за пределы страны сопряжён с особым риском.
Вопросы задавала
Венера Галеева,
«Фонтанка.ру»
