«Все военные конфликты в Латинской Америке быстротечные или смешные». Зачем Мадуро решил присоединить часть Гайаны

Для чего президенту Венесуэлы Мадуро понадобился референдум о присоединении части соседней Гайаны, кто его поддерживает, почему эти события могут спровоцировать ряд вооруженных конфликтов в Южной Америке — на эти вопросы в интервью «Фонтанке» отвечает кандидат политических наук, старший научный сотрудник Центра политических исследований Института Латинской Америки РАН Татьяна Русакова.

— Татьяна Юрьевна, насколько законным был референдум в Венесуэле?

— Для Венесуэлы он, естественно, был законным, потому что парламент поддержал решение о созыве референдума. Формально такой референдум разрешает 71-я статья Конституции Венесуэлы, она гласит, что выступать с инициативой референдума могут как исполнительная, так и законодательная ветви власти.

С точки зрения участников мирового сообщества эта ситуация оспорена, что вполне логично.

На самом деле официальной целью референдума была консультация с гражданами страны по поводу территории Эссекибо. При этом решались прагматические задачи. Целью было стремление президента Николаса Мадуро накопить политические очки в преддверии президентских выборов, так как вопрос Эссекибо очень больной для венесуэльского общества. У него есть единый взгляд по этому вопросу, поэтому референдум поддержала и оппозиция, и сторонники Мадуро. Все политические силы считают Эссекибо венесуэльской территорией.

Поэтому, разыгрывая карту спорных земель, Мадуро не только пытался накопить политический капитал, но и консолидировал вокруг себя общество, заодно отвлекая его от тяжелых экономических проблем, которые долгое время испытывает страна.

— Почему власти Венесуэлы сначала говорили, что это просто опрос населения, а потом указом президента присоединили?

— Честно говоря, это скорее всего ритуальные действия или некое педалирование патриотической риторики. Но вероятность горячей фазы конфликта не очень большая. По крайней мере, хотелось бы на это надеяться.

— Была ли эта территория спорной?

— Действительно, эта часть Гайаны имеет статус спорной. Официально таковой она является с девятнадцатого века. Решение этого территориального спора, которое устроило бы всех, отсутствует. Впрочем, все территориальные конфликты затяжные и могут длиться десятилетиями. Некоторые страны, как известно, прибегают к посредничеству ООН. Но изначально в таких спорах всегда есть обиженные и проигравшие — такова суть всех территориальных конфликтов. Венесуэльский конфликт из-за Эссекибо точно такой же.

— Были ли конфликты из-за этой территории прежде?

— Были небольшие очаги напряженности, но до такой горячей фазы никогда не доходило. Очень долгое время, особенно во времена президентства Уго Чавеса, вопроса Эссекибо не было во внутренней повестке Венесуэлы. Чавес нормализовал отношения с Гайаной. Он руководствовался прагматическими целями и предпочел заморозить этот спор до лучших времен, потому что, будучи талантливым политиком, понимал, что в перспективе у этого вопроса нет решения. Поэтому до настоящего времени в Эссекибо все было достаточно спокойно.

Николас Мадуро поднимал этот вопрос неоднократно, но, в отличие от Чавеса, он менее успешный политик, поэтому и пытался время от времени разыграть карту Эссекибо.

— Есть ли вероятность войны из-за этой территории?

— Делать прогнозы я не буду, потому что ситуация сейчас неопределенная. Причем я имею в виду не только проблему Венесуэлы и Эссекибо, процессы, которые в этом регионе идут по совершенно непредсказуемому сценарию, — это и итоги недавних выборов в Аргентине и Гватемале.

Ни один прогноз, которые давали в этом году политические аналитики, не сбылся. Но, учитывая историю Южной Америки в двадцатом веке, несмотря на обилие военных переворотов, революций и территориальных споров — а их в Латинской Америке много, в основном они спящие, — можно сказать, что все военные конфликты были быстротечными. Или смешными, как, например, война между Сальвадором и Гондурасом.

По-настоящему военных конфликтов в двадцатом веке в регионе не было.

Были повстанческие группировки, гражданские войны, перевороты, но серьезных военных конфликтов между странами не было. Поэтому будем надеяться, что Венесуэла и Гайана решат этот вопрос дипломатическим путем.

Если же все-таки начнется военная агрессия, то у Венесуэлы достаточно слабые позиции, ей будет тяжело вести войну. В принципе, военный конфликт, решение территориального вопроса военным путем может открыть ящик Пандоры. Кто знает, вдруг Боливия решит напасть на Чили или Перу, чтобы отвоевать себе выход к морю. Это, конечно, предположение, но на самом деле такой конфликт может привести к тому, что в регионе начнут размораживаться другие территориальные споры.

— Почему Венесуэла, не самая экономически развитая страна, решается на такие шаги?

— Здесь есть два фактора — политический и экономический. Как я уже говорила, в будущем году в Венесуэле должны пройти президентские выборы, и правительству в условиях непрекращающегося политического кризиса нужно что-то показать населению, хотя показывать особенно нечего. Президент Мадуро считает, что вопрос Гайаны беспроигрышный и сможет поднять ему рейтинг, привлечет сторонников. При этом венесуэльское общество, как я уже говорила, и без того консолидировано в этом вопросе.

Экономический состоит в том, что в Гайане обнаружены огромные запасы нефти и других полезных ископаемых. Экономика Гайаны растет гигантскими темпами, а венесуэльская по политическим причинам находится в упадке.

— На чью помощь в случае вторжения может рассчитывать Гайана?

— Она заручилась поддержкой от сообщества стран Карибского региона, Британского содружества наций, так же ее поддержала Организация американских государств.

— Какие союзники в этом вопросе есть у Венесуэлы?

— В настоящий момент у нее, честно говоря, не так много союзников. Если посмотреть зарубежную прессу, то есть группа стран, которые призывают решать вопрос не силовым, а дипломатическим путем и сесть за стол переговоров.

Открыто Венесуэлу поддержал только президент Никарагуа Даниэль Ортега. Он сказал, что у нее есть все права на спорную территорию. При этом молчат Куба, Бразилия и Китай.

Справка: В 2015 году американская компания ExxonMobil обнаружила более 30 высококачественных месторождений на шельфе Гайаны. Теперь именно этой компании принадлежит почти половина акций в проекте Stabroek. Остальные доли распределены между китайской CNOOC и американской Chevron.

Беседовал Андрей Морозов, «Фонтанка.ру»