Гражданин и человек. В Петербурге по-семейному похоронили министра, не любившего публичность

Погибшего руководителя МЧС России Евгения Зиничева похоронили в Петербурге рядом с могилой бабушки. Со всеми почестями и по-возможности камерно — тех, кто в списках не значился, с данью уважения просили повременить.

Прощаться с Евгением Зиничевым 10 сентября начали в столице. Церемония транслировалась, журналистов попросили держаться в стороне. В числе последних склонил голову к частично открытому гробу президент России Владимир Путин. В Петербурге главу государства не ждали, но уже утром в МЧС объявили, что похороны будут закрыты от прессы, так что полицейские патрули на подъезде к Северному кладбищу сюрпризом не стали.

Предполагалось, что катафалк прибудет около двух часов дня. За час до этого автомобили тормозили, но ответа «на похороны» было достаточно, чтобы продолжить путь и заехать на территорию кладбища. Только не дальше въезда. В это время на автобусном кольце уже блестели с полтора десятка машин пожарно-спасательной спецтехники, преобладающим цветом присутствующих был тёмно-синий, за административно-бытовым корпусом притаился ОМОН, а явно гражданский автомобиль перед проездом дальше по Центральной дороге убеждал полицейский: если заедете дальше, то там и останетесь, по крайней мере, на пару часов.

Ему навстречу, с некоторой оторопью посматривая на форму, выходили с вёдрами и тяпками. Впрочем, тайны в происходящем не было.

— День такой погожий как раз выпал. У меня там — Сашенька, там — мама, — машет в разные стороны женщина. Одежда скорее рабочая, на руке виден след земли. Между могилами своих она ходила с раннего утра. — Не знаете, во сколько начало? Я бы осталась. Но Зиничев… не пустят, наверное.

— Да вы что. Вон, сколько уже приехало. Сейчас уже и автобусы, наверное, не пропустят. До станции пешком далеко, — сетует соседка по скамейке, оправляет жёлтый пуловер и уверенно семенит к выходу. Подумывающая было остаться какое-то время посматривает на «Жигули», втиснувшиеся между служебными машинами, и следует её примеру.

Проход вглубь кладбища между тем не ограничен. На воротах полицейские, но пешеходы их не интересуют. Дальше проходят мужчины в костюмах и в форме МЧС, все — небольшими группами. Кто-то уточняет дорогу, в ответ слышится уверенное: не заблудитесь.

Заплутать сегодня — действительно, сложная задача даже для того, кто попал на Северное кладбище впервые. На пути к Лиственному участку, где покоится бабушка Евгения Зиничева, будто верстовыми столбами выстроены курсанты в оранжевых беретах. Они оправляют форму, подтягивают белые перчатки и озадачиваются организационными вопросами.

— Мы просто встали и стоим?.. А когда пойдут, голову поворачивать или нет? — неуверенно спрашивает один.

— Как хочешь, по желанию, — находятся с ответом напротив, но почти сразу доносится: не знаю. Вопрос, похоже, занимает не одну голову.

— Если команда «смирно», то зачем поворачивать?.. — переговариваются дальше по строю.

Идти минут десять. Одетые в гражданскую одежду растворяются среди сотрудников в форме. Те тоже обсуждают высокое начальство, то и дело в разговорах упоминают Шойгу.

— Конечно, здесь. Весь аппарат сегодня здесь, — говорит по телефону полковник и обещает: Завтра прилечу… Небо чистое, погода — бог послал. Даже бушлат снял.

У нужного участка желающие проститься упираются в кордон. Между двух деревьев на проходе топчутся двое с повязками ВП. Компанию полиции составляют люди в чёрном. Тех, кто не в форме, тормозят и просят документы.

На перепутье замерла бабушка в бордовом берете со спортивной сумкой и двумя гвоздичками. Рядом застыли молодые люди с венком с надписью «Коллектив компании Стрелец», мужчина в траурно-чёрном костюме немного в стороне допытывается у телефона: «Так мы цветы по пропускам возлагаем?»... Тут же немногочисленные журналисты.

— По воле семьи хоронят здесь и так, — объясняют любопытствующим.

На участок, где похоронена Александра Ивановна Зиничева, обычно можно пройти с разных сторон. Сегодня у каждого дощатого мостика-прохода дежурят один или несколько человек в форме, вход на противоположной стороне перегородили пять-семь пожарных автоцистерн. Пройти можно, зайти — нет. Особо бдительные разворачивают прохожих у ближайших дорожек.

— Девушка, здесь нельзя… Ну, нельзя. Обойдите, пожалуйста. Вот с той стороны должны пройти. А вот с той — нет, — пытаются отослать от выросшей между могил палатки с надписью ГУ МЧС. А между собой обсуждают, приземлился ли спецборт.

В 16:00 по всей стране объявили акцию памяти: во всех федеральных пожарно-спасательных частях выстраивали технику, включали проблесковые маяки и сигналы. Массивный лимузин с затонированными стёклами — близнец московского катафалка, в котором опознали президентский Aurus, ещё невиданный широкой публикой, появился на въезде на Северное кладбище примерно в это же время. Но заезд лимузинов, которых, как и в Москве, было два, прошёл скорее по-рабочему. Выстроенная полукольцом спецтехника зажглась проблесковыми маячками, сирены не было. Через несколько минут процессия через почётный караул и под звуки оркестра добралась до Лиственного участка. Первым заносили портрет покойного министра, дальше — награды на красных подушечках. За катафалком шли губернатор Петербурга Александр Беглов и директор Росгвардии Виктор Золотов, семья министра, следом — хвост близких.

Играл военный образцовый оркестр почётного караула, в сегодняшнем репертуаре в том числе «Грёзы» Роберта Шумана.

Среди желающих проститься — губернатор Ленобласти Александр Дрозденко, спикер ЗакСа Вячеслав Макаров, заместитель председателя Следственного комитета России Александр Клаус, депутаты Госдумы Михаил Романов и Александр Хинштейн. Мелькнул человек, похожий на Евгения Пригожина, заверивший журналистов, что те обознались.

Сотрудник МЧС провёл через кордон пожилую женщину в бежевом плаще и с чёрным платком на плечах, бережно придерживая её за плечо. Позднее он же с таким же пиететом провожал её с кладбища, женщина протирала покрасневшие глаза.

— Мама?.. Да вроде нет, — переговаривались поодаль сослуживцы.

Первым слово на траурной церемонии взял Золотов, также прощавшийся с министром в Москве. Он отметил решительность, готовность всегда прийти на помощь и усомнился в случившемся: «До сих пор не могу поверить в реальность произошедшей трагедии. Меньше чем месяц назад мы поздравляли Евгения Николаевича с его 55-летним юбилеем. Желали ему счастья, здоровья...».

Поступил как человек, как гражданин, заявил Золотов. Слова в память о погибшем сказали Александр Беглов и полпред президента в Северо-Западном федеральном округе Александр Гуцан. «Попрошу родных в последний раз подойти и взглянуть в лицо», — обратились к семье ведущие церемонии.

Зазвучал российский гимн, грянули три залпа, следом завыли сирены. По ритуальным канонам свернули российский триколор и вместе с ящиком наград передали его жене.

К шести часам прощавшиеся разошлись. К свежей могиле пропустили тех, кто ждал несколько часов перед кордоном военной полиции. Мявшую стебли гвоздик пожилую женщину в берете видно не было. К утопающему в цветах новому деревянному кресту за портретом подошёл пожилой мужчина — сплошь седой и как будто потрёпанный. Он остановился поодаль — у могилы с фуражками в руках, опустив головы, застыли министерские.

— Я не то чтобы связан. Так, раньше занимался сигнализацией. Не мог не прийти, — скупо объяснил он своё трехчасовое ожидание и внезапно заметил, — а тут ведь асфальт новый положили, на днях ещё не было.

На новую дорогу тем временем заехала машина спецтехники, чтобы загрузить оставшиеся после церемонии скамейки. Тут же разгружали венки.

— Давайте-давайте, ещё шесть машин с венками, — торопили рабочих.

Татьяна Ципуштанова, «Фонтанка.ру»