Прохоров с правыми, что Абрамович с чукчами

Чрезвычайно долго обсуждался вопрос о том, кто же возглавит «Правое дело». В середине мая стало известно, что новым лидером партии станет мультимиллиардер Михаил Прохоров. Вскоре после этого социологи провели опрос относительно степени известности правых в электорате. И вот выяснилось: у партии Прохорова по опросам ВЦИОМа не более 1 % сторонников (что значительно меньше погрешности оценки), а по опросам Левада-центра - всего 0,2 %.

Иными словами, либерального электората, который в 1993 г. привлек Егор Гайдар к голосованию за «Выбор России», больше не существует. Иных уж нет, иные – далече, какая-то часть удовлетворилась «Единой Россией», но большинство, думается, вообще не видит в российской политике той силы, за которую следовало бы отдать голос. Так стоило ли огород городить, подбирая «Правому делу» олигарха? Чтоб разобраться в данном вопросе, надо понять логику действий властей, приручавших последние годы партию – наследника либеральных идей Гайдара.

В первую очередь, следует отрешиться от мысли, что Прохоров хоть сколько-нибудь адекватен вверенной его попечению структуре. Если у Егора Гайдара, Анатолия Чубайса, Бориса Немцова и даже Никиты Белых с Леонидом Гозманом были личные стремления к проведению либеральной политики в России, то Прохоров в основном отличался либерализмом своего поведения в Куршавеле.
Прохоров любит либерализм примерно так же, как Абрамович чукчей. Тот, как известно, возглавлял Чукотку и даже вкладывал в нее деньги, но душа его в это время просила футбола. Причем не где-нибудь, а конкретно в Лондоне.

Случаи Прохорова и Абрамовича чрезвычайно похожи, несмотря на все их внешнее различие. Оба олигарха получили из Кремля указание тянуть дело, которое другими путями было не вытянуть. И они на манер коммунистов 30-х гг. отправились в отстающий колхоз для того, чтобы подтянуть бедолагу до общего уровня.

В иной ситуации, наверное, и Абрамович, и Прохоров предпочли бы отказаться. Но Кремль может у нас сделать любому миллиардеру предложение, от которого отказаться невозможно. Слишком сильно крупный бизнес завязан у нас на решения, принимаемые высшей государственной властью. Откажешься брать «общественную нагрузку» – потери потом будут такие, что сильно пожалеешь. А если согласишься, Кремль наверняка поспособствует при случае реализации какого-нибудь проекта, который олигарху самому захочется инициировать.

Тихо и незаметно механизм «общественной нагрузки» стал в России типичным методом решения целого ряда проблем, плохо поддающихся управлению по властной вертикали. Прохоров с Абрамовичем – это лишь наиболее заметные примеры командировки олигархов в «колхоз». Но есть и другие.

Говорят, Виктору Вексельбергу в свое время вслед за Абрамовичем хотели дать под опеку свой «отстающий колхоз». Он назывался Камчатка. Вексельберг сумел отказаться. Здоровье, видно, слабовато, чтоб летать хоть изредка в такую даль. И вот Кремль нашел ему «колхоз» поближе. Непосредственно под Москвой. «Сколково» называется. Сам по себе этот «маяк модернизации» мало кому нужен. На самом деле бизнесу для модернизации нужны защита прав собственности, честные суды, низкие налоги и т.п. Но коли Медведев решил поиграть в такую игрушку, кто-то должен за ней присматривать. Как Абрамович за Чукоткой или Прохоров за политической партией.

Еще один пример – делегирование Александра Хлопонина на Северный Кавказ. С помощью властной вертикали Кремль уже отчаялся решить кавказские проблемы. Фактически Путин отказался от идеи, будто все проблемы региона состоят в злой воле кучки боевиков, подпитываемых деньгами из-за границы. Вместо этого стала доминировать идея, будто проблемы там чисто экономические. Безработных много – вот и воюют друг с другом. Деньги на прокорм бандитизмом зарабатывают.
Хлопонин в свете подобной логики должен привести на Северный Кавказ инвестиции, открыть предприятия, дать людям кусок хлеба и ликвидировать, таким образом, многолетний очаг напряженности. Задача по степени разрешимости вполне сопоставимая с подъемом Чукотки, модернизацией экономики через «Сколково» или развитием либерализма с помощью «Правого дела».

В ближайшем будущем очередных олигархов кинут на строительство стадионов и инфраструктуры к чемпионату мира по футболу. Найдутся и иные занятия. Так что «нагрузка» для Прохорова не первая и не последняя.

Но зачем так понадобилось Кремлю реанимировать полумертвую партию? В последние дни приходится слышать, будто «Правое дело» должно прийти на смену разгромленной «Справедливой России» в качестве «второй ноги» власти. Как известно, согласно теории Владислава Суркова детище Сергея Миронова создавалось на тот случай, если «Единая Россия» утратит симпатии избирателей. Тогда, мол, Кремль сможет опереться на другую «ногу», специально для этого подготовленную и впитавшую в себя голоса протестного электората.

Сегодня думается, что теория «двух ног» окончательно похоронена с отставкой Миронова. «Справедливая Россия» опиралась на левопопулистскую демагогию и при благоприятном развитии событий должна была оттянуть голоса у КПРФ. Только так она могла стать по настоящему серьезной опорой Кремля, сравнимой по силе с «Единой Россией». Но этого не произошло, и «Правое дело», ориентирующееся на совершенно иной электорат, сменить «Справедливую Россию» не сможет. Ведь правые идеи уже монополизированы единороссами, а либеральные – в лучшем случае позволят Прохорову преодолеть семипроцентный барьер.

Так для чего же все-таки реанимировали «Правое дело»? Скорее всего, для того лишь, чтобы показывать Западу, будто и у нас в парламенте есть либералы. Поскольку Медведев, в отличие от Путина, стремится отношения с Западом укреплять (что показал, кстати, и нынешний саммит G8), целенаправленно уничтожать правых, как это было перед прошлыми парламентскими выборами, ему не с руки.

Только правые, естественно, в понимании Кремля должны быть абсолютно послушными и предсказуемыми. Им позволят быть на полшага либеральнее разумных людей из «Единой России». Но без всякой самодеятельности, которую позволяли себя Немцов, Белых и даже Гозман. А гарантировать умеренность притязаний Прохоров будет всем своим капиталом. Или, точнее, той его частью, которую он еще не вывел за границу.

Дмитрий Травин, "Фонтанка.ру"