Парадокс Медведева, или «Сколково» при Николае I

Президент Медведев отметил 150-летие отмены крепостного права в России хорошим, квалифицированным докладом. По-прежнему не вызывает сомнений, что как публицист Дмитрий Анатольевич выше всяких похвал. Он ясно показал, что именно эпоха Александра II является первой великой эпохой российской модернизации. Понимать это нам чрезвычайно важно, поскольку плохое знание русской истории миллионами обывателей постоянно уводит разговор о модернизации то во времена Петра I, то в годы сталинизма. А после возникает недоуменный вопрос: почему все модернизации в России кровавые, тогда как в европейской истории, мол, гуманные и конструктивные.

Не станем сейчас останавливаться на проблеме модернизации, как таковой. Об этом я буду с 16 марта по вечерам читать открытые лекции в Европейском университете. В статье важнее взглянуть на то, как сам Медведев вписывается в российскую модернизацию.

Президент справедливо отметил, что в историческом масштабе прав оказался именно Александр II, а не Николай I или Сталин. Однако сам Дмитрий Медведев пока что идет не по пути великого царя-реформатора, а по пути его отца Николая I, который создавал секретные комитеты для подготовки преобразований, но так и не решился их осуществить на деле.

Или точнее, на деле царствование Николая увенчалось созданием небольшой экспериментальной площадки для модернизации – своеобразного «Сколково» XIX века. Граф Павел Дмитриевич Киселев получил в свое распоряжение оккупированные Россией Дунайские княжества и там осуществил реформы, которых так и не дождались при Николае жители многомиллионной империи. «Крестьяне в княжествах не только перестали быть крепостными, но и приобрели гражданские права, – отмечает исследовавший этот вопрос историк Яков Гордин. – Свобода торговли оживила экономическую жизнь, а новая система налогообложения удвоила доходы государства, отягощая податные сословия менее прежнего. Реформы Киселева в княжествах оказались – с поправкой на иные условия – умеренным вариантом реформ, декларированных диктатором Трубецким в канун 14 декабря» (Гордин Я.А. Право на поединок. Л., 1989, с.59-60).

Идея наукограда, создаваемого в Сколково, аналогична реформам в Валахии и Молдавии. С поправкой, естественно, на иные условия, то есть на задачи, которые ставит перед модернизацией XXI век. Вместо создания по стране в целом условий, благоприятных для привлечения капитала и для развития высоких технологий (взамен примитивного выкачивания нефтедолларов), Медведев послал своего «графа Киселева», раздвоившегося на Владислава Суркова и Виктора Вексельберга, для того, чтобы осчастливить инвесторов в отдельно взятом княжестве.

«Сколково» можно будет создавать хоть до конца медведевского царствования, хоть до конца путинского. Но какое это имеет отношение к модернизации страны? «Сколково» приносит такую же пользу инвестиционному климату в России, какую приносила российским крестьянам отмена крепостного права на берегах Дуная. С той только разницей, что какой-нибудь тамбовский мужик вообще ничего не знал про действия графа Киселева, а нынешний предприниматель, задавленный со всех сторон чиновниками, силовиками и монополистами, про «Сколково» знает и думает, небось: «Такую б энергию, да на мирные цели».

Медведев прекрасно понимает, что от него хотят не яркой публицистики, а конкретных действий. В своей речи об Александре II он заранее отвечает таким «нетерпеливым критикам», как я, ссылаясь на современника великого императора, заметившего: «Что бы ни делал государь, все дела его встречали критика и нетерпеливые требования».

Действительно, радикально настроенное российское общество XIX века хотело слишком многого в слишком короткие сроки и, не понимая сложности модернизации, взяло на вооружение терроризм.
Сегодня – другая ситуация. Медведев в отличие от Александра II не осуществляет модернизацию, а лишь говорит о ней. Неудивительно, что критики просят его перейти, наконец, от слов к делу.

Причем речь здесь идет, конечно, не об авторах отдельных статей и даже не о представителях внесистемной оппозиции вроде Бориса Немцова и Владимира Рыжкова. О глубинных проблемах российской экономики говорит, например, министр финансов Алексей Кудрин. В рамках своих возможностей он сделал уже, что мог. Но экономика России – это ведь не одни только финансы. Есть масса важнейших дел, которые выходят за рамки министерской компетенции. Привлечение инвестиций зависит от того, будет ли у бизнеса доверие к нашей правоохранительной и судебной системам, будет ли поставлен под контроль произвол бюрократии, будет ли у деловых кругов уверенность в том, что наша экономика не рухнет при новом снижении цен на нефть.

Впрочем, похоже, президент Медведев не обладает правами решать принципиально важные для модернизации вопросы, так же, как и министр Кудрин. Поэтому как тот, так и другой, много выступают, регулярно пишут статьи, пытаются привлечь на свою сторону квалифицированных союзников. А правит по-прежнему Владимир Путин, создающий ныне 21 комитет «по отмене крепостного права российского бизнеса», но не решающийся (как и Николай I) осуществить действительно реформаторские шаги.

Дмитрий Травин, для "Фонтанка.ру"