Людмила Гурченко: «Мы открыли те комнаты, куда Ленин не ходил» (фото)

На нынешний фестиваль «Окно в Европу» в Выборг народная артистка СССР Людмила Гурченко приехала в качестве дебютантки: впервые она стала кинорежиссером. В картине «Пестрые сумерки» Гурченко также исполнила главную роль и выступила автором музыки. Как она стала дебютанткой-многостаночницей, Людмила Марковна рассказала корреспонденту «Фонтанки».

Когда-то очень давно в вашем Ленинграде (он для меня Ленинградом остался, потому что я тут треть жизни прожила!) мне дважды предлагали снимать картину. Герасимов, мой учитель, Юткевич, Ромм, Пырьев – это боги, и судьба подарила мне счастье встреч с ними. Но попадались на моем пути и такие режиссеры, как тот, что сказал мне: «Сыграйте как-нибудь», а в следующем дубле предложил: «А давайте еще как-нибудь!», в третьем: «А еще как-нибудь можете?» Бывало, что режиссер не знает, какая музыка должна быть, где тексты брать, и у него одно не вяжется с другим. Вот тут и начинаются вопросы: «Люся, а как? Люся, подскажи!» На одной такой картине Люся чуть инфаркт не получила, играя главную роль фактически с белого листа, и дала себе слово: никогда больше не вмешиваться! Делайте, что хотите! Пришла, произнесла свой текст, и до свидания, разошлись по-хорошему. Но всё равно всякий раз я так или иначе влезала в процесс, хотя получала вместо благодарности резаные раны…

Но это всё дела давно минувших дней. А на своей нынешней киножизни я давно уже поставила крест, да и вообще я вся в крестах. Я знала, что никогда уже не буду сниматься, никому не интересно, пришло новое кино, где играют главные роли не актеры, а люди из шоу-бизнеса. Но несколько лет назад мы с мужем (продюсером Сергеем Сениным. – М.С.) оказались на прекрасном дне рождения Эльдара Рязанова. Он собирает всегда очень добрых людей, которые ему верны, уважают его работу. Мы там, можно сказать, расслабились, счастливо гуляли, пели и танцевали. Я была в ударе! Я не пью и не курю, поэтому удар был естественный, изнутри – человеческий, актерский. И там был Михаил Ефимович Швыдкой, человек, легко воспламеняющийся по отношению ко всему интересному.

Он сказал с придыханием: «Люся, вам надо сниматься!» И он так это произнес, что с меня слетела треть моего третьего возраста: «Да-да, я могу сниматься, как это было двадцать, или сколько там, лет назад!» И тут же сразу всё угасло: а в чем сниматься, кого играть?! А кого бы сейчас играл Смоктуновский? Да никого!

Швыдкой сказал: «Пишите заявку, пока я еще при делах!» Так что он крестный отец фильма, ему спасибо. И очень многие люди стали его уважать именно после этой истории со мной. Хотя после дня рождения Рязанова мы, честно говоря, забыли этот разговор: мало ли кто чего обещает в вихре танца? А я потом старею где-то в углу. Но раздался звонок: «Люся, вы делаете заявку?» Мы сделали первую заявку, за свой счет, еще одну. Мы вообще всё делали на энтузиазме и любви к Родине (Гурченко смеется. – М.С.). Заявки писали профессионалы-сценаристы, но ничего интересного они не предлагали. И вдруг я сказала: «Сережа, о чем мы думаем?! Рядом с нами такой человек, такой музыкант, такая судьба: Олег Аккуратов! О нем надо делать картину». Слепой от рождения, мальчик из провинции, он уже в свои четыре года играл джазовые импровизации, а к своим двадцати вырос в потрясающего музыканта. Нас познакомил пианист Михаил Окунь, и мы стали дружить, играть вместе, старались помогать этому таланту от Бога.

Пока сценарий писался, я параллельно работала с музыкой, текстами. На гастролях в разных городах ко мне то и дело подходят местные поэты, дарят свои тоненькие книжечки (выпущенные за свой счет): «Людмила Марковна, возьмите!» Я брала, хотя не понимала зачем. Но готовясь к фильму, решила полистать и наткнулась на фразу: «Мой папа тогда был такой молодой, я маленький мальчик с большою бедой!» Так это же про нашу историю! И пошло-поехало. Хотя ни одно стихотворение не подходило полностью, и моя ария в финале соткана из фрагментов семи разных стихотворений. Как бы то ни было, вся музыка и тексты были готовы к началу фильма – такого со мной еще не бывало.

Но за неделю до начала съемок исчез режиссер! Без объяснения причин – он театральный человек, может, просто испугался? И что нам делать? Светит солнце, люди начинают получать зарплату, а картина стоит… Режиссеров вроде много, но снять музыкальную картину никто не берется, тут особый талант нужен. А с нами Дима Коробкин, профессиональный оператор, интересный, эффектный, красивый 35-летний человек. Сильный: камера в его руках как игрушка. Он вызвался быть еще и режиссером – я не возражала. Но куда денешься, если все смотрят на меня, ждут совета, решения? И так вот потихонечку с актерами мы отрепетировали сценочки, а с Шурой Ширвиндтом мы родные люди, так и репетировать не пришлось. Закончились съемки, Коробкин пошел на другую картину. А я осталась. Озвучание с актерами – я, монтаж – я рядом с Ольгой Гриншпун, плюс перезапись, звук, постпродакшен. Таким образом – и это несчастный случай! – я попала в титры еще и как режиссер, хотя сопротивлялась.

Вот вы уже говорите, что Гурченко сняла «авторский фильм». Я не знаю, авторский или какой другой: мне хотелось, чтоб ни в чем не было вранья. Ни в главном (наш фильм о том, что талант в России как не ценили, так и не ценят), ни в мелочах. Так, в фильме половина моих личных костюмов. Из тех копеек, которые были на картине, декорации мы постарались сделать недешевыми. Хотя бы по виду. Эпизоды в квартире моей героини певицы Анны Семеновой мы снимали в Ленинских Горках. Открыли те комнаты, куда Ленин не ходил, и там карельская береза так сочеталась с зеленым стеклом! Мы не хотели, чтобы наша актриса выглядела нищей, как у нас привыкли изображать актрис. Моя героиня, известная певица, всю жизнь работала, зарабатывала, и у нее красивая мебель, антиквариат. Мы почти всё вывезли из своей квартиры на съемочную площадку. А домработницу забыли предупредить, и когда она пришла, открыла дверь своим ключом, то в ужасе бросилась звонить моему мужу: «Сергей Михайлович, вас ограбили!»

Деньги, которые дал Швыдкой, давно кончились, да и власть в нашем кино переменилась, и заканчивать картину нам пришлось на свои деньги. Собирали по крохам, даже с актерами еще до конца не расплатились. Про свой гонорар мне сказать нечего – я его не видела. А на хороший прокат нужно еще столько же, сколько на съемки и производство картины. Но нынче никто не спешит вкладывать средства в наше российское кино: намного проще прокатывать голливудские картины. К кому только Сергей Михайлович ни обращался, какие пороги ни обивал, везде получал вежливые или грубые отказы. Мы уже совсем отчаялись, решили, что, значит, будем возить картину по фестивалям (сейчас в России кинофестивалей больше, чем российских картин). Но мир не без добрых и мудрых людей: компания «Парадиз» поверила в нашу картину, вызвалась помочь с прокатом. Особенно вдохновились они тем приемом, что устроили зрители «Пестрым сумеркам» в Выборге. Мы привезли фильм не в конкурсную программу, а просто для того, чтобы показать зрителям. И когда шли финальные титры, зал встал и долго аплодировал. Мы мечтаем, чтобы ситуация повторилась в ноябре, когда «Пестрые сумерки» все-таки выйдут в прокат.

А у меня уже есть новая идея, я сама написала сценарий и музыку еще к одному фильму. Только на него-то мне уже точно не найти денег. Если, конечно, не случится какое-то чудо.

Записал Михаил Садчиков
«Фонтанка.ру»

Фото Михаила Садчикова-младшего

О новостях кино и новинках проката читайте в рубрике «Кино»