«Одинокий мужчина»: О бедном перверте замолвите слово (фото, видео)

20 февраля 2010, 02:02 1 956

Сейчас среди геев есть даже простые фрезеровщики, и принадлежностью к секс-меньшинствам уже никого не удивишь. Кинодебют дизайнера Тома Форда «Одинокий мужчина» («A Single Man») возвращает нас в то время, когда представители гейской субкультуры считались людьми необыкновенными и совершенно не похожими на простых смертных.

И хотя дело в фильме происходит не в древнегреческих Афинах и даже не в Венеции малеровских времен, а всего-навсего в Америке начала 1960-х, главный герой «Одинокого мужчины» – преподающий в американском колледже англичанин – вполне соответствует представлению о том, каким должен быть настоящий гей. Играющий его Колин Фёрт так красив, что временами напоминает двух секс-символов 60-х разом – Майкла Кейна и Марчелло Мастроянни. Кроме этого умопомрачительного обстоятельства эпоху в фильме Форда обозначают «стрелки» а-ля Брижит Бардо, узкие джинсы, как у Джеймса Дина, и мини-юбки.

Легко узнаваемые детали не просто призваны указать на время действия. Они несут отпечаток былой поры, когда царствовал стиль. Элегантный и рафинированный. По той же самой причине в фильме появляются дизайнерский интерьер дома, в котором живет герой, стильный зеленый «мерседес», в котором этот простой преподаватель колледжа ездит на работу, и элегантнейшие мужские наряды разной степени откровенности, которые он надевает в разное время суток. Все эти предметы сняты (для ясности уточним: сняты камерой на пленку) с огромной, если не сказать, всепоглощающей любовью. Почти каждый кадр, где появляется очередная идеальная стопка носков, новая льняная рубашка или пара дорогих запонок, переполнен сожалением режиссера, о том, что он живет не тогда, а сейчас. В эпоху приземленной демократичности, когда даже у гея может быть плохая стрижка. Справедливости ради надо сказать, что временами Форд пытается разбавить этот избыток красивости иронией, впихивая в кадр разные физиологические подробности, в основном выделительного характера. Но даже на унитазе герой Колина Фёрта сидит в крахмальной белой рубашке.

Конечно, начало 60-х – не только мальчики, «косящие» под Джеймса Дина, но и Карибский кризис, угроза атомной войны и страх перед Советами. Нарядного профессора это раздражает. Он читает студентам лекции о том, что во все времена люди чего-то боялись, а сейчас вообще слетели с катушек. В результате всем вокруг не по себе, а хуже всего разным меньшинствам, потому что их боятся и они боятся. Однако, несмотря на эти прозрачные намеки (их толстокожие студенты все равно не понимают), после просмотра фильма создается ощущение, что геи в постмаккартистской Америке жили неплохо. Ну нельзя же всерьез называть дискриминацией лепет соседских детишек, что, по мнению их папы, герою Фёрта самое место в римском Колизее? Тем более что они так и не уточняют, в какой именно точке Колизея должен находиться профессор – на арене или на трибунах…

Уже не очень актуальная для сегодняшней Америки тема защиты прав гомосексуалов, бывшая магистральной в литературном оригинале – написанном в 60-е романе англичанина Кристофера Ишервуда, никак не тянет на роль источника драматического напряжения. Режиссер Форд находит этот источник в другом месте. Фильм фокусируется на гибели профессорского любовника, с которым тот счастливо прожил 16 лет и намеревался жить дальше. Любовник погиб в аварии едва ли не год назад, но герой Фёрта страдает так, как будто это произошло вчера. А тот день профессорской жизни, который показан в фильме, и вовсе невыносим.

С самого утра герой думает о самоубийстве, и ничто не способно его остановить. Наоборот, несовершенство и несчастья мира – противные соседские детки, рассказ коллеги о том, как он строит бомбоубежище, алкоголизм подруги (великолепная Джулианна Мур), которую профессор навещает, – только подкрепляют решимость умереть. И даже прекрасный юный жиголо (модель Форда Йон Кортаярена), предлагающий профессору любовь за деньги, не способен задержать его падение в пропасть.

Удается это только молоденькому студентику, который весь день шляется за профессором и достает его дурацкими вопросами. Как и все в этом фильме, мальчик прекрасен, словно греческий бог, но что в действительности притягивает его к профессору – искренние чувства или простое любопытство, зрителям остается непонятно. Неясно это и главному герою, но в какой-то момент присутствие рядом молодого и прекрасного существа делает свое дело – в глазах мизантропа проступает интерес к жизни, и страдалец начинает скакать молодым козлом. Поскакушки не означают хеппи-энда: герой Фёрта уже так далеко зашел на пути приготовления к кончине, что даже обещание новой любви не сможет ему помочь.

Проистекающая мораль, что сильная любовь сама по себе благо, которое достается далеко не каждому, и что вид мертвого возлюбленного еще не повод уподобляться Джульетте и кончать с собой, вполне способна превратить камерный фильм про осиротевшего гея в понятную для всех и поучительную историю. Единственное, что мешает, – дизайнерский талант Тома Форда. У страдающего Колина Фёрта такой ровный пробор, что поверить в подлинность его мук практически невозможно.