В Петербурге будет образцовая школа оперных певцов (фото)

Праздничным гала-концертом завершился VII международный конкурс молодых оперных певцов Елены Образцовой. Надо сказать сразу: финал конкурса выглядел довольно бледно, поэтому решение жюри не присуждать в этом году гран-при никому стало вполне ожидаемым. Чтобы изменить ситуацию к лучшему, Елена Образцова решила открыть в Петербурге международную школу пения.

Праздничным гала-концертом завершился в минувшую пятницу VII международный конкурс молодых оперных певцов Елены Образцовой. Надо сказать сразу: финал конкурса выглядел довольно бледно и праздником вокала не стал, поэтому решение жюри не присуждать в этом году гран-при никому стало вполне ожидаемым.

Сопрано Вера Чеканова показала «баранчик» в голосе и снятое с дыхания, «широкое» звукоизвлечение в верхнем регистре (соответственно, отсюда и интонационные проблемы). У Натальи Петрожицкой красивый голос, однако тоже есть большие проблемы с дыханием и интонацией; вдобавок, певица не владеет кантиленой, и у неё ужасная дикция. Эти две певицы стали лауреатами второй премии. Елена Гусева – сопрано с весьма неприятным тембром и небольшим объёмом голоса, плюс с перечисленными выше недостатками г-жи Петрожицкой и абсолютно школярскими повадками на сцене, а также пением верхних нот «на цыпочках» – это первая премия.

Конечно, на любом конкурсе всегда бывают «обиженные», «некстати приболевшие» и так далее, не говоря уже о том, что есть музыканты, как будто бы «заточенные» под конкурсы – но есть и те, кто просто на дух не переносит атмосферы соревнования. Остаётся только пожалеть, что конкурс Образцовой не практикует принятые на многих других состязаниях премии критиков и зрительских симпатий – они, если и не являются наградами «по гамбургскому счёту», в любом случае позволяют смириться с не всегда справедливым (или просто жёстким) решением жюри.

Хотя первая премия, доставшаяся Роману Бурденко, вопросов ни у кого не вызывает: не отличающийся особой красотой, но хороший, профессионально выровненный баритон полного диапазона – что называется, must have для любого оперного театра в текущем репертуаре. Но он уже отличился и на конкурсе Вишневской, и на конкурсе Богачёвой, да и вообще безо всяких конкурсов работает в Михайловском театре. А вот другим, голосистым и совсем юным, повезло меньше. Третью премию получил обладатель замечательного по тембру баритона Алексей Лавров, совсем ещё юный. С ним эту награду разделил японец Коджи Терада, запомнившийся слушателям разве что экзотической для оперного певца внешностью.

Обо всех перипетиях конкурсных баталий, о хорошем и о плохом на конкурсе, а также о собственных впечатлениях с Еленой Образцовой побеседовал обозреватель «Фонтанки».

– У меня впечатления остались двоякие: с одной стороны, радостно оттого, что премии получили молодые ребятишки, по двадцать с небольшим лет, у которых всё ещё впереди, совсем юные. С другой стороны, очень грустно: с каждым годом наши вокалисты теряют чувство стиля, музыкальность, и здесь уже надо просто что-то делать – как с вокалистами, так и с педагогами.

– Кстати, было очень удивительно слышать, как совершенно юные создания брались за чрезвычайно драматические арии и дуэты: ещё лет 10-15 назад даже очень зрелые певцы с крупными голосами не позволяли себе браться, скажем, за Ди Луна или Баттерфляй, не перешагнув тридцати-, а то и сорокалетний рубеж!

– Ну что же вы хотите?! Это не от меня зависит, а от педагогов и родителей! Вот на мой детский конкурс однажды пришла женщина и говорит: моя дочка песню Азучены поёт! (Песня Азучены «Stride la vampa» из оперы Верди «Трубадур» – одна из сложнейших арий для меццо-сопрано – прим. «Фонтанки»). Я спрашиваю, сколько дочке лет? Та говорит: двенадцать! Видите, все хотят всё успеть и всё получить, быстро и сразу. А так не бывает. И это меня очень беспокоит.

– Но ведь на этом конкурсе не маленькие девочки-мальчики пели, а выходили юные певцы и пели неподобающие крепкие для их голосов произведения – и не родители их учили, а педагоги. Ведь именно они дают своим воспитанникам такие арии, как будто никогда ничего не слышали о специфике лирических и драматических голосов.

– Вот похоже на то, что пора уже мастер-классы какие-то для педагогов устраивать. Потому что, подчеркну ещё раз, учителя уже как будто не понимают, на чём стоит вокальное искусство! Это же не спорт – хотя даже там рекорды за день не ставятся. И вот получается, что у нас в 20-25 лет парень или девушка споют, блеснут, а к тридцати годам, когда только художественная зрелость наступает, у них сплошная качка-болтанка в голосе, а от тембра вообще одни руины.

Вы знаете, я поговорила со своими коллегами, которые приезжали сюда ко мне из разных стран, в том числе и из Италии, и решила, что надо сделать в Петербурге международную школу пения.

– Давайте вернёмся к конкурсу: операманам было очень жалко и удивительно, что премий не досталось Алевтине Яровой, Юлии Алексюк, Анастасии Черноволос – народ даже заговорил об «антиукраинских настроениях». А очень хорошая певица, солистка Михайловского Светлана Мончак вообще не попала в финал – зато на третий тур прошла Наталья Петрожицкая, певшая только арии для крепкого сопрано, которые она с трудом довела до конца. Тоже в финале оказался весьма средний, по мнению многих, баритон Андрей Жилиховский. «Прокатили» и финалистку, прекрасное меццо-сопрано из Словении Монику Бохинеч...

– А вы думаете, мне не жалко? Света Мончак чудная девочка, я сама принимала её в Михайловский театр! И с Украины замечательные пели девчонки! Но я же не сама здесь всё решаю, хоть и называется конкурс Образцовой – всё решает жюри. Я и ругаюсь с членами жюри иногда, но что поделаешь: для того жюри и собирается, чтобы это был не выбор одного человека, каким бы хорошим или строгим он не казался, а коллегиальное решение. Мы все профессионалы, и я не имею права не доверять всем остальным. Если всё начнёт вершить Образцова, то это уже не будет конкурсом.

Вообще, мне каждый конкурс тяжело даётся: я человек очень чувствительный, восприимчивый, и думаете, я не чувствую, какие флюиды мне посылают те, кого – как вы говорите – «прокатили»? Ого-го! Но что делать? Это жизнь; и кстати, какие-то неудачи в жизни тоже формируют артиста и художника. Ребятам надо петь о жизни, о высоком, о чувствах – а не просто «докладывать ноты».

– Можно бы было ввести обязательное исполнение старинных итальянских арий на первом туре – но вы вот теперь даже камерные произведения отменили…

– Да, на первых конкурсах у меня были весьма сложные программы: просто для того, чтобы их подготовить, надо быть уже достаточно профессиональным человеком. Но вы знаете, я никогда не останавливаю певцов – хотя все мы, члены жюри, профессионалы, многие просто оперные звёзды, и нам порой достаточно буквально нескольких тактов, чтобы всё понять. Но в отличие от многих и многих конкурсов я не останавливаю музыкантов «на полуслове»: они готовились, они поют в этом прекрасном зале, их родня или друзья снимает выступление на видеокамеру, да и публика, для которой у нас вход на первые два тура бесплатный, тоже слушает. У меня просто рука не поднимается. Но все мои замечательные члены жюри стали протестовать: мол, устаём, так много музыки… И я поддалась на их аргументы – да просто жаль терять такое восхитительное жюри, где в этом году вообще не было ни одного случайного человека! – и я пошла на какие-то упрощения в программе первого тура.

– А было ли на минувшем конкурсе что-то, о чём вы сожалеете? Нечто такое, что бы вам хотелось «переиграть»?

– Да, конечно. Дело в том, что в этом году я предварительный, как бы отборочный тур, решила устроить заочно: по прослушиванию записей, которые потенциальные конкурсанты присылали нам по почте. И я прослушала великое множество дисков, забыв о том, что кто-то с неважным голосом может записаться в очень хорошей студии у грамотного звукорежиссёра, и наоборот, человек с восхитительным голосом запишет себя на домашний магнитофон. Я думала, получится многим помочь, сэкономить деньги; да и члены жюри мне вечно жаловались: мол, сколько можно слушать народу на первом туре? Я это нововведение с дисками отменю. На следующем конкурсе мы всех будем слушать вживую, в зале. Потому что конкурс вокалистов – это всё-таки не конкурс записей.

– Ни одной меццо-сопрано среди лауреатов конкурса! Неужели этот тип голоса вымирает?

– Вы же знаете, хорошие теноры и хорошие меццо всегда в дефиците! Но конкурс следующего года я посвящаю памяти великой певицы Федоры Барбьери, и это будет конкурс меццо-сопрано. И я сама собираюсь проехать по всей России, по провинциальным оперным театрам, лично прослушать и вытащить всех хороших певиц на конкурс.

– А исполнение дуэтов в третьем туре вместо арий? Ведь в арии человек раскрывается полностью, индивидуально – как певец и музыкант. А здесь мы стали свидетелями не только своеобразного «бенефиса» не самых лучших артистов Малого оперного, которые, по идее, должны были помогать конкурсантам, но и видели, как юные солисты вынуждены были «ловить» этих как бы «профессионалов», да ещё и качество пения этих помощников часто было уровнем ниже конкурсантов?

– Да, были какие-то накладки, и это немудрено: найти солистов на целую пригоршню дуэтов непросто! Им столько надо было выучить! Тем не менее, я очень довольна, потому что эта идея (я, кстати, подсмотрела её на одном из конкурсов в Японии) мне нравится. Она очень хорошо проверяет молодёжь на профессионализм. Хотя я должна сказать, что мы в их годы так не пели: многие ребята стали техничнее, увереннее, чем моё поколение в их годы. Но с другой стороны, они хотят скорее заработать как можно больше денег, их агенты и менеджеры стремятся к тому же, в результате молодёжь хватается за всё – и «люди гибнут за металл»: карьера блестяще и быстро начинается, но и мгновенно заканчивается.

– У вас же был в своё время проект «фабрики» оперных звёзд на телевидении; он будет реализован?

– Да, проект был; уже даже были достигнуты какие-то договорённости с Первым каналом, я так завелась! Но, к сожалению, кризис все эти планы перечеркнул.

Вот поэтому я и решила открыть школу оперного пения: надо спешить, пока живы такие вот динозавры, как у меня в жюри сидят – прекрасные педагоги, знакомые с традициями исполнения, сами «звездившие» по всем оперным сценам мира. Я уже получила поддержку на самом высоком уровне, говорила об этом в Кремле, и мне обещали активную помощь. Так что скоро в Петербурге будет Международная школа оперного пения.

Кирилл Веселаго,
«Фонтанка.ру»

Фоторепортаж Михаила Садчикова-младшего