«Некоторые муллы в Лондоне не пускают в свои мечети даже полицейских» — востоковед Борис Подопригора

Многие исламоведы связывают случившийся в «Крокусе» теракт с тем, что ослабший в 2017 году ИГИЛ* пытается воспрять и найти новых соратников. С востоковедом Борисом Подпригорой «Фонтанка» поговорила об экспансии взглядов радикалов. И кажется, процесс небезуспешный: ведь, как рассказывала Подопригоре его интервьюируемая — учительница начальных классов в Лондоне, 18 из 23-х ее учеников носят имя Мухаммед.

— С какими факторами, на ваш взгляд, связана радикализация определенных течений в исламе?

— Во многом с ситуацией в Афганистане с 1979-го по 1989 год. Западом делалось всё, чтобы придать действиям афганских моджахедов подчеркнуто религиозный и одновременно интернациональный характер. Известно по крайней мере о нескольких случаях пребывания бен Ладена в США и Израиле. Оттуда он с тетрадочкой, выпущенной саудовской фабрикой «Основа» (по-арабски — «Аль-Каида»*), летал в Пакистан и Саудовскую Аравию для вербовки так называемых «двадцатипятитысячников». В тетрадочку заносились имена «воинов Аллаха» и суммы причитающихся им «гонораров». Так что с бухгалтерским учётом всё изначально было конкретно... Как и со взвинчиванием доселе умеренных мусульман.

— Получается, некоторые страны, между которыми, казалось бы, непримиримые противоречия, способствовали росту радикальных настроений?

— С середины до конца 1980-х годов, по существу, так и было. Строились планы распространить действия афганских и арабских моджахедов на Среднюю Азию. Но внутренних условий в ней не было — советское единство при любых частностях оставалось на своем месте. Арабы, составлявшие две трети от «двадцатипятитысячников» (это символическая цифра, на самом деле их было не более 15 тысяч), с окончанием афганской войны разошлись по Ближнему Востоку, многие нашли приют в Палестине и окрест.

Кроме того, талибы, пришедшие к власти после ухода шурави, — это пуштуны. С арабами у них не большее сходство, чем у марроканцев с малайзийцами. К тому же слово «Афган» имеет дальний «этнический синоним» в русском языке. Это «немец» — тот, кто «немой», то есть «непонятный». Конечно же, афганская история представляет собой существенную, но скорее конечную фазу тысячелетнего противостояния на Ближнем Востоке: всю библейскую историю можно прочесть как хронику войн и конфликтов. Если хотите, хронически межцивилизационных. Даже в пределах общей цивилизации взаимные обиды не проходят бесследно: типовым «нацобразом» в английских анекдотах являются французы, а в американских — англичане. Правда, в разговорах с израильскими политиками я слышал, что афганские дела — «вне политического мейнстрима».

— А не боялся ли светский Ближний Восток, что взращенный монстр по ним же и ударит?

— Во-первых, светским Ближний Восток не был никогда — весьма «стеснительные» христианские общины не в счёт. Во-вторых, об исламских радикалах и экстремистах стали говорить незадолго до атаки на нью-йоркские башни-близнецы 11 сентября 2001 года. Но и после трагедии главным врагом цивилизации был назначен лично Усама бен Ладен. Никто на Западе всерьёз не обратил внимания на то, что события 11 сентября вызвали уличный восторг у многих ближневосточных мусульман. На Западе по инерции не думали о возможных последствиях.

Существует штамп, что те мусульмане, которые приехали на Запад, уже должны быть счастливы, и далеко этнорелигиозное разделение не зайдет. Я два года находился в американском окружении. Многое на эту тему обсуждалось, в том числе с американскими мусульманами. Действительно, большая часть моих собеседников говорила, что ислам — их почти семейная традиция. Решительно не политическая. Эйфория от разрушения Советского Союза, повторю, окончательно не прошла и после 11 сентября: немногочисленные американские политики и дипломаты исламского происхождения (возможно, из-за эгоистических соображений) убеждали, что Запад всегда приструнит оголтелых одиночек — безотносительно их мотивации. Нечто похожее я слышал и от израильтян. Они прямо говорили, что материальный, то есть экономический соблазн не сегодня, так завтра притушит любые страсти. Много надежд возлагалось на Саудовскую Аравию, считавшуюся лидером исламского мира и при этом надёжным партнёром Запада. А тот факт, что рынок вооружений — третий по значению после энергетического и наркотранзитного — наиболее аполитичный, в расчёт не принимался. А он требует не реже чем раз в 10 лет обновлять оружейные запасы…

— То есть оружейные поставки «наложились» на амбиции исламистов?

— Ну раз есть деньги, то будет и оружие. А раз есть оружие, можно строить любые политические планы. Кстати, больше половины всех вооружений игиловцев* было западного происхождения. А палестинцы уж точно освоили коммерческий подход. Финансовые средства они получали в том числе от Израиля… В итоге ХАМАС получил не менее 80 процентов оружия западного производства.

— Вы писали: «Радикализация ислама тесно связана с геоэкономическими интересами Запада, а теперь и Китая». При чем тут Китай?

— Китайцы в первую очередь заняты стратегическим проектом «Один пояс — один путь». Это геоэкономическая магистраль Дальний Восток — остальная Азия — Европа, далее — повсюду. На этот проект Пекин уже затратил не менее 5 триллионов долларов — согласитесь, это серьёзная цифра! Поэтому отвлекаться на исламские дела они особо не хотят. Не хотят подвергать риску своих главных союзников-партнёров на Среднем Востоке. Прежде всего это Иран, а в перспективе — весь бассейн Персидского залива, включая Саудовскую Аравию. Поэтому китайцы очень осторожны в оценках действий тех же хуситов, считающихся не только союзниками (вторым эшелоном) ХАМАС, но и близкими к Тегерану. В еще более сложном положении находятся саудиты. Формально они всячески осуждают терроризм, но аккуратны в оценках единоверцев из ХАМАС. Тем более не готовы к силовым действиям.

— Исламовед Дина Лиснянская считает, что в связи с ростом правых настроений в Европе радикалы из Евросоюза поедут в Стамбул. Согласны ли вы, что он станет цитаделью радикального ислама?

— Не уверен. Стамбул не так привлекателен для исламистов. Там все-таки достаточно жёсткие порядки — не думаю, что на них будет сквозь пальцы смотреть Эрдоган. Да, он поддерживает «Братьев-мусульман»*. Но чем отличается Турция от других мусульманских государств? Там очень четко обозначен приоритет Государства над Пророком, в то время как в соседних странах — приоритет Пророка незыблем. Я бы не стал ждать от Турции столь категорической поддержки экстремизма, как у ХАМАС. Подчеркиваю — экстремизма, но не права палестинцев на создание своего государства.

— Где тогда могут оказаться эти эмигранты?

— Относительно либеральный правовой подход Бельгии может привести к тому, что по крайней мере из Франции много мусульман (в том числе радикальных) переедет туда.

— Во Франции мы видели подавление пропалестинских митингов. Как правительство контролирует эту ситуацию, ведь если ущемлять права мусульман, они могут стать еще радикальнее?

— 25 миллионов мусульман живут в Западной Европе. На юге Франции, особенно в Марселе, вы не услышите французскую речь. У меня есть внушающая доверие информация, что французы изо всех сил хотят снизить количество собственных мусульман. За счет Германии, Бельгии, Голландии и Великобритании. Будучи в Париже, я беседовал на эту тему с афганскими беженцами. Они прямо говорили, что лучше им перебраться в Англию: ежемесячные дотации на каждого беженца там порядка 1200 евро, а во Франции — 800. Власти страны эту «полуторную» разницу, мягко говоря, не скрывают… Даже выносят в уличную бесплатную печать.

Но и в Великобритании тоже не всё просто. Некоторые муллы в Лондоне не пускают в свои мечети даже полицейских, которые часто — поляки и прибалты («простых» русских и украинцев дальше магазинных подсобок и такси не пускают). Учительница начальных классов лондонской школы рассказала, что из 23 её учащихся 18 имеют имя Мухаммед. Поэтому там тоже может много чего произойти. И вряд ли правительство точно знает, что делать…

— А готовы ли мигранты вернуться из Евросоюза к себе на Ближний Восток?

— Я не жду массового туда переселения. Скорее единицы захотят вернуться к «родному пепелищу». Европа для них комфортней. Да и привычнее. Во всяком случае, сегодня.

*ИГИЛ — террористическая организация, деятельность запрещена на территории РФ.

*«Аль-Каида» — террористическая организация, деятельность запрещена на территории РФ.

*«Братья-мусульмане» — террористическая организация, деятельность запрещена на территории РФ.