«Будет много новых интерпретаций. Могут появиться и новые тексты»

Специалист по творчеству Набокова, занимавшаяся переездом его архива в Петербург, Татьяна Пономарева рассказала «Фонтанке», какие сокровища предстоит разобрать ученым Пушкинского дома.

В октябре — ноябре ученые начнут изучать архив писателя Владимира Набокова, прибывший в Петербург минувшим летом из Швейцарии. 300 коробок с личными вещами, документами, фотографиями, книгами писателя разместились в Институте русской литературы Российской академии наук (Пушкинском доме). Последний из Набоковых — сын писателя, Дмитрий Владимирович, скончался 9 лет назад, завещав отправить архив на родину отца. О том, почему передача архива заняла столько времени, мы поговорили с Татьяной Пономаревой, научным сотрудником Пушкинского дома. Много лет она возглавляла Музей Набокова и лично вела переговоры о передаче наследия писателя. «Фонтанке» специалист рассказала, что готовятся найти в обретенном архиве набоковеды, как отличается восприятие «Лолиты» в США и России и зачем Набокову понадобилось переводить «Слово о полку Игореве».

— Расскажите, пожалуйста, какие предметы в переданном сейчас в Россию архиве Набокова могут быть наиболее интересны широкой публике?

— В архиве много писем, в том числе четыре письма Солженицына Набокову. Их содержание пока остается закрытым. Известно, что автор романа «Архипелаг ГУЛАГ» рекомендовал Владимира Набокова на получение Нобелевской премии по литературе. Также очевидцы тех лет вспоминают, что писатели планировали встретиться в Швейцарии, однако свидание не сложилось по недоразумению: Солженицын ждал звонка, подтверждающего приглашение, а Набоков считал, что уже всё обговорено.

Среди фотографий семьи Набоковых в архиве присутствуют редкие снимки двоюродной сестры Набокова Софии Дмитриевны Набоковой-Фазольт. Я смогла идентифицировать ее снимки по детям. У эмигрантов была тяжелая жизнь, полная лишений. Они не знали, что ждет их завтра. Поэтому обычно в их семьях было не больше одного ребенка, а иногда детей вовсе не было — это была их сознательная позиция. На снимке же запечатлена женщина с мужем и двумя маленькими детьми где-то на отдыхе, на природе. Снимок сделан фотографом-любителем. Двое детей этого возраста — мальчик и девочка (она потом стала известным филологом) — были как раз у Софии Дмитриевны. Она была замужем за немцем, жила в Германии, что давало ей относительную уверенность в завтрашнем дне.

Среди вещей — дверная табличка с номером из швейцарского отеля «Montreux Palace Hotel» в швейцарском кантоне Во, где с 1961 года до своей смерти в 1977-м жил Владимир Набоков с семьей. Трехкомнатный номер на седьмом этаже был небольшим и скромным, но с чудесным видом на Альпы и Женевское озеро. Отель брал с писателя сниженную плату за проживание, это было рекламным ходом руководства, которое привечало в своих стенах знаменитостей. После смерти писателя его вдове пришлось платить за проживание полную стоимость, и Вера Набокова покинула стены отеля.

Сейчас мы уже начали разбирать архив и ставить каждый предмет на учет. Это стандартная работа, которую ведут все музеи при получении новых материалов.

Конечно, планируются выставки, мы бы очень хотели, чтобы наши посетители увидели архив.

— Какую практическую пользу принесет этот архив для мирового литературоведения?

— Архив очень важен для исследователей Набокова. В последние годы было много научных работ на иностранных языках, и я надеюсь, что теперь будет больше русских исследований, что прибытие этого архива сдвинет баланс в сторону отечественных ученых.

Для исследователей архив Набокова — это огромное количество материалов для работы. Но он интересен и для читателей. В составе нашего института есть открытый литературный музей. Там огромное количество подлинных предметов, связанных с классиками русской литературы. О нем, как ни странно, не все хорошо знают, но он будет страшно интересен для всех, кто любит читать. Теперь там будет целый отдел, связанный с Набоковым.

— Что для неспециалиста будет интересным почитать?

— Рукописный отдел все-таки больше рассчитан на специалистов. В архиве есть маргиналии — это заметки на полях. Для любого специалиста они всегда очень интересны. Это очень интересные наблюдения, замечания Набокова, его оценки разных текстов, которых нет в его опубликованных лекциях по литературе, нет в публицистике. Это его непосредственные впечатления — это всегда очень ценно для исследователя.

— Как Набоков стал одним из самых известных русских писателей на Западе? Почему такой популярности он не получает на родине?

— Надо помнить, что в советское время не было напечатано ни одной строчки Набокова, кроме единственного стихотворения 1927 года, по которому написал сатирический ответ Демьян Бедный. Все, что читали из Набокова в советское время, — это был либо самиздат, либо тайно привезенные из-за рубежа книги. Я помню, как все хотели прочитать Набокова и как сложно это было сделать. Для широкого читателя он стал доступен совсем недавно, после 80-х. Так что надо учитывать то небольшое время, которое он находится в свободном доступе в пантеоне русских писателей.

Что Набокова сегодня читают, видно и по тиражам книг. Многих изданий сейчас просто не найти. Например, десятитомник Набокова, научная работа с комментариями, который был напечатан к столетию со дня рождения писателя, стал библиографической редкостью, его не купить ни целиком, ни даже отдельными томами. Все давно раскуплено.

А в других странах Набоков — это одно из четырех имен самых читаемых русских писателей. Понятно, что переводную поэзию не очень читают, поэтому наших великих поэтов не очень там знают. Но прозу — Достоевского, Толстого, Чехова — читают прекрасно. В этом же ряду стоит Набоков.

— Различается ли восприятие творчества Набокова у иностранцев и русских?

— Да, думаю, отличается. Ранние романы очень популярны у русскоязычных читателей и, наоборот, поздние, написанные на английском, — у англоязычных. Это вполне естественно.

Но особенно разница между русскоязычным и англоязычным читателем видна в отношении к роману «Лолита», который остается самым известным романом писателя. Я никогда не слышала, чтобы у читающего роман по-английски было хоть какое-то сомнение по поводу того, как относился сам писатель к проблеме педофилии. А у наших читателей такие сомнения возникают. Зарубежному читателю очевидно, что эта книга направлена против насилия, против сексуального рабства, это роман, совершенно однозначно, ярко выражающий свою этическую позицию.

Такое разночтение связано с историей перевода романа с английского на русский. Набокову этот перевод дался сложно. То, как героиня, девочка, разговаривает в романе, по-русски звучит довольно странно. Это связано с тем, что Набоков писал свой роман в 50-е годы, перевод делал еще позже, и он просто не знал, на каком языке говорят советские школьницы того времени, он просто не мог этого знать. И это создает такую странную ситуацию, когда в переводе девочка разговаривает языком взрослого человека. Это у русских читателей вызывает дискомфорт, неприятное чувство, когда при чтении забываешь, что речь идет о ребенке.

— Вы много лет организовываете конференцию «Набоковские чтения». Что сегодня особенно интересует набоковедов?

— Общественные дискуссии последних лет, связанные с движением #meetoo, возродили интерес к роману «Лолита». Недавно у нас был интересный семинар с французскими коллегами, и они рассказали удивительную историю. Есть запись старой литературной телепередачи, которую вел журналист Бернар Пиво. Много лет назад там выступал один французский писатель, который писал абсолютно педофильские книги. Тогда это воспринималось общественностью как норма, на передаче только одна женщина возмущается темой этих книг. Остальные все это весело обсуждают, смеются. Через несколько лет там же выступает Набоков. Он со всей серьезностью говорит, что в теме педофилии ничего веселого нет, и прямо объясняет, что «Лолита» — это роман о ребенке, который стал жертвой преступника. Его позиция абсолютно однозначна.

Коллеги сравнили два этих телесюжета и рассказали, что эти старые записи вызвали большой скандал вокруг французского писателя, который еще жив. Одна из его жертв написала книгу и призвала обидчика к ответу. Этот скандал привел к тому, что во Франции даже поменялся закон — ужесточили наказание за растление малолетних и изменили возраст согласия.

— Ждут ли набоковеды каких-то открытий в биографии или творчестве писателя?

— Биография Набокова довольно хорошо изучена, прежде всего Брайаном Бойдом, который написал прекрасную двухтомную биографию писателя. Сейчас больше изучается новая информация о семье писателя. О его жизни, я думаю, больших новых открытий уже не будет.

А по творчеству — да, конечно. Прежде всего, будет много новых интерпретаций. Могут появиться и новые тексты — не романы, конечно, но новые стихотворения время от времени появляются — в основном в американских архивах. Здесь еще можно ждать новых открытий.

— Наследие Набокова изучается много лет специалистами разных стран. Кажется, сложно обнаружить что-то новое…

— Буквально сегодня в институте у нас зашел разговор о переводе Набоковым «Слова о полку Игореве». Он много переводил в годы работы преподавателем русской литературы. Он это делал, конечно, не ради денег, а потому, что существующие переводы Набокову казались недостаточно точными. Поэтому он многое начал переводить сам и, в частности, перевел «Слово». Это огромная и сложная работа, и об этом мало известно. Кстати, Набоков не только перевел, но и отстаивал подлинность «Слова о полку Игореве».

— Архив завещал отправить на родину писателя его сын Дмитрий Владимирович Набоков. После его смерти прошло уже 9 лет, почему архив только сейчас прибыл в Россию?

— Дмитрий Владимирович был гражданином США, жил в Швейцарии, поэтому в передаче архива участвовало три страны, в каждой из которых действуют свои сложные законы, касающиеся наследства и передачи культурного наследия.

К тому же у сына Набокова не было детей, и его наследником после кончины стала благотворительная организация, там попечителей несколько человек из разных стран, и решения принимаются только коллегиально. Из-за всех этих сложностей прошло так много времени. Но для архива такого объема и такого культурного значения это нормально.

— Почему архив не передали в Музей Набокова?

— Это решение Дмитрия Владимировича и наследников. Не надо забывать, что в Пушкинском доме хранится архив Пушкина, поэтому лучше места не найти.

— Как случилось, что вы в свое время так заинтересовались Набоковым, что посвятили ему столько своей творческой энергии и времени?

— Он поразил меня еще в студенческие годы. Когда Набокова начали печатать, каждое его произведение захватывало меня все больше, было для меня неиссякаемым источником радости. Несколько лет я не могла читать ничего другого, остальные писатели казались мне бледными и невыразительными. Язык Набокова никогда ни с кем не спутаешь — этого, согласитесь, не каждый писатель может достичь. У Набокова особенная эмоциональность, со сжатым горлом, которая прорывается только иногда. За его, как некоторым кажется, вычурными фигурами речи, за тропами скрывается такая бездна смысла, что я столько лет читаю его книги и каждый раз нахожу в них что-то новое.

Набоков создал новый русский язык. До него так никто не писал. И наоборот, все, кто писал после Набокова, испытали на себе его влияние.

Беседовала Мария Лащева, «Фонтанка.ру»