«Представьте, что у нас есть корабль...» Друзья и коллеги — о работе с Сокуровым к его дню рождения

Режиссёру «Одинокого голоса человека», тетралогии о власти «Молох», «Телец», «Солнце» и «Фауст», снятого одним кадром фильма-путешествия по Эрмитажу «Русский ковчег» Александру Сокурову 14 июня исполняется 70 лет. К юбилею мастера историями о работе и об отношениях с ним с «Фонтанкой» поделились его коллеги, ученики и старые друзья.

«Он художник, который видит мир через свою оптику»

Елена Жукова, художник-постановщик:

— За годы работы с Александром Николаевичем Сокуровым у нас сложились удивительные доверительные отношения: художники-постановщики, художники по костюмам всегда делают пробы всех материалов, тканей, отрабатывают фактуры в постоянном тесном общении с режиссёром. Сам Сокуров сразу начинает заниматься цветописью: он много ходит по музеям, изучает классическое и современное искусство, скульптуру и живопись, ему интересно всё. Обращается и к Рембрандту, и к современным авторам.

На каждой картине, которую мы делали с Александром Николаевичем, мы вдохновлялись творчеством художников. Поскольку Сокуров в первую очередь романтический реалист в творчестве, то, например, в «Фаусте» мы смотрели на Каспара Давида Фридриха и других мастеров немецкого бытописания. Этот режиссёр работает с пространством точно так, как живописец рисует картины. Рембрандт работал в своей мастерской, а Сокуров у себя дома, в студии. Я вижу это именно так: он художник, который видит мир через свою оптику. Каждый кадр — выстроенная картина, которую они ткут вместе с оператором.

Работа с Сокуровым — это не когда каждый сам по себе, он объединяет специалистов всех профессий, работающих на проекте. Не забывайте, что кроме изображения ещё существуют музыка, звук: у Александра Николаевича на площадке перед началом съёмки всё время идёт трансляция избранной музыки, которая настраивает всех людей и создаёт настроение кадра.

Во время работы же у него всегда тишина: даже когда что-то не ладится, всё интеллигентно. Это помогает сохранить достойные отношения и находить решения проблем, которые иногда возникают.

«Сокуров лезет вглубь человека»

Леонид Мозговой, актёр:

— Для меня встреча с Сокуровым — поворот судьбы: я до этого мало снимался, а у него, как писали в какой-то газете, стал Адольфом Ильичом Чеховым — сыграл и Чехова, и Гитлера, и Ленина. Когда он меня пригласил на первую из этих ролей, мне было 50 лет — это уже возраст солидный. Когда появился «Молох», затем «Телец», он мне звонил, и я приходил на «Ленфильм». Конечно, было удивительно: после Чехова это диаметрально противоположные роли.

Александр Николаевич сразу показался мне удивительно интеллигентным, доброжелательным, талантливым человеком, который создает такую атмосферу, что играется само. Он очень глубокий, при этом довольно замкнутый: вещь в себе, как говорится.

Пробудить в актёре природу — это главное. Найти зацепочку, за которую потянешь — и откроется человек, но это только кажется, что это легко.

У меня были великие педагоги, я учился у Бориса Зона, и вот Сокуров — один из них. Встретиться с ним было великим счастьем. Хотя я его намного-намного старше, было ощущение, что сильно моложе. Мизансцена, все эти «кто куда пошёл» у него всегда было последним: гораздо важнее внутреннее наполнение. Ведь его герои каждый раз абсолютно отличные люди и по темпераменту, и по социальному положению, конечно, по человеческой составляющей. Работая с Александром Николаевичем, я очень много читал о своих героях.

Все время повторяю, что это личность мирового масштаба: он всегда лезет вглубь человека и вытаскивает из него самое существенное.

«Повторяет, что никогда ничего не нужно бояться»

Александр Золотухин, режиссёр фильма «Мальчик русский»:

— Александр Николаевич часто повторяет, что никогда ничего не нужно бояться ни в профессии, ни в жизненных решениях и что нужно говорить о том, что тебе важно сказать. Пожалуй, для меня это главный совет.

Сокуров научил меня всему, что я знаю в профессии. Но в мастерской мы могли учиться на его примере и чему-то большему — жизненным принципам, формированию собственного характера. С одной стороны, Александр Николаевич проявляет деликатность в общении с коллегами, с другой — силу воли и бескомпромиссность в отношении к работе и себе. Сокуров следует принципу «тотального авторства», это значит, что он компетентен в каждом из этапов кинопроизводства, от написания сценария до работы с камерой, монтажа и записи звука. Ты должен понимать, что и как происходит, и ставить чёткие задачи. Этому он учил и нас.

До Мастерской я учился на программиста. Преподавание там было хорошим, но очень конкретным и узкоспециальным. Придя же на курс к Александру Николаевичу, я почувствовал огромное желание и его, и наших преподавателей делиться знаниями обо всем, за короткий срок обучения наверстать с нами все то, что было упущено ранее. Мы ведь со многими моими однокурсниками практически ничего не знали о режиссуре, мало что читали, мало смотрели живопись. Внутренне мы не пробудились, а Александр Николаевич именно пробудил нас. Он стал наставником: человеческое общение тут нельзя отделить от профессионального.

Меня удивило, когда на самом первом занятии вместо ожидаемой и предсказуемой лекции об истории зарождения кино Сокуров включил запись концерта Мадонны и разобрал его с профессиональной точки зрения. И этот широкий кругозор Мастера, интерес его к самым разным вещам не перестает поражать — от истории и классического искусства, через техническую документацию о строении двигателей и тому подобных вещах, к современной музыке и бытовым видео на ютубе.

Очень часто на занятиях мастер повторял, что гениальности нет, любая профессия — это ремесло и труд. Режиссуре можно научить любого за несколько лет: важно не то, как ты снимаешь, а скорее какой ты человек. Нужно воспитывать себя, развиваться внутренне, только тогда в твоих фильмах родится что-то, что важнее и шире конкретного сюжета.

Помню, в самом начале он сказал нам: «Представьте, что у нас есть корабль, который нужно провести от одного берега до другого через бурный океан. Чтобы не утонуть, мы должны работать слаженно, осознавая взаимную ответственность. На правах вашего мастера я буду капитаном, вы, мои студенты, — команда. Я прошу от вас доверия, и тогда мы наш корабль проведем через все мели и скалы».

«Мы не видели его растерянным, это придавало всем силы»

Владимир Персов, звукорежиссёр, лауреат премии «Ника», работал больше чем над 20 фильмами Сокурова:

— Многое, чему я научился, работая с Александром Николаевичем Сокуровым, очень помогло мне в работе с другими режиссерами, что-то даже сформировало принципы творческого подхода. Например, это то, что в своем творческом поиске важно вовремя остановиться. Он приучил к тому, что, когда ты что-то придумал, остановись и оцени: «А надо ли это? Не перебор ли тут в предлагаемых ощущениях?»

Первая картина, на которую Александр Николаевич меня пригласил, — «Скорбное бесчувствие» 1983 года. Для меня это был дебют как звукооператора. Она снималась на «Ленфильме», её закрыли еще до окончания съемочного периода и даже уничтожили декорацию. Сначала было не по себе, но все продолжали работать, несмотря на то, что группа была официально распущена. Мы в этих условиях делали всё, чтобы картина не погибла, и даже умудрились подготовиться и сделать перезапись полуторачасового фильма за шесть часов. До сих пор не верится. Внешне Сокуров как всегда был собран, мы не видели его растерянным, и это придавало всем силы.

Когда шел монтаж первых наших совместных фильмов, мы почти каждый день шли со студии вместе до его дома на углу улицы Попова и Каменноостровского проспекта и очень много говорили о фильмах, о классической музыке, о звуке. Вообще он придавал огромное значение звуку в киноискусстве, и однажды на одном из фестивалей, где мы представляли картину, я увидел буклетик с его интервью, где в качестве эпиграфа была фраза на английском: «Изображение — это мои ноги, а звук — моя душа».

Мы много проработали с Сокуровым, знакомы почти сорок лет, но всегда с ним на «вы». И это не оттого, что мы должны были держать какую-то дистанцию, просто этого всегда было достаточно для вполне доверительного дружеского и профессионального общения. И я благодаря ему никогда не мог позволить себе в своих работах сделать то, что замарало бы мою профессиональную честь.

Все, кто работал с Сокуровым, независимо от профессии, отмечали, что он всегда очень внимателен к коллегам: старается помочь, если возникают проблемы, ему важно, чтобы люди были нормально устроены, чтобы вовремя получали зарплату, что не всегда было просто в определенные годы нашей работы.

«С ним мы могли импровизировать»

Ирина Соколова, актриса:

— Моя первая встреча с Александром Николаевичем произошла во время съёмок короткометражного фильма «Разжалованный». Следующим был полнометражный фильм — «Скорбное бесчувствие». Практически всё, за исключением последних кадров, снималось за городом, в старом доме, для финала же был сделан огромный плот, довольно далеко от берега. Была уже поздняя осень, плот иногда подтапливало, поэтому было тяжеловато в таких условиях. Но атмосфера была такой легкой и семейной, что на это не обращали внимание.

На площадке Александр Николаевич очень мало говорил о том или ином эпизоде, но и без слов было понятно, что именно нужно делать. Однажды во время работы в «Днях затмения», где я играю сестру главного героя, мы только начинали осваивать площадку, Сокуров хотел что-то объяснить, начал говорить и произнёс: «Омар...» «Хайям!» — тут же подхватила я, хотя это было не по сценарию. Он засмеялся и говорит: «Да, хорошо!» Такое понимание с ним было всегда. Мы были свободны и могли импровизировать.

Назначение меня на роль Геббельса в фильме «Молох» стало для меня удивительным: вместе с Александром Николаевичем мы очень много отсмотрели хроник, и у меня было ощущение, что человек, которого я должна сыграть, бесполый. Хромой, юркий, гипнотизирующий всё вокруг и подчиняющий аудиторию своей воле. Может быть, моё амплуа травести стало поводом для назначения меня на роль.

Сходство с Геббельсом искали долго: пробовали парики, создавали лёгкую небритость, но в результате Александр Николаевич пришёл к тому что мне каждое утро выбривали «геббельсовские» глубокие залысины, открывали лоб. Он искал максимальную естественность.

Сокурову наверняка было очень сложно и трудно, но он нам этого никогда не показывал. И замечательно, что человек до сих пор продолжает жить и чувствовать так, как считает нужным.

«Ему свойственно деликатное отношение»

Елена Руфанова, актриса:

— Когда меня пригласили на пробы «Молоха», и я пришла, Александр Николаевич долго смотрел на меня, вглядывался, узнавал. Во время проб грима, поисков портретного сходства я ни разу не встретилась ни с одной актрисой, проходившей пробы на роль Евы Браун. Такое деликатное отношение к актёрам свойственно Александру Николаевичу.

Помню, когда мы снимали кадр, где Ева переворачивает сумочку и вытряхивает содержимое на кровать, чтобы быстрее найти пудреницу, мне захотелось, чтобы кроме нужных и полезных вещей было что-то лишнее. Например, фантики от конфет или крошки от печенья. Казалось, что это было в характере Евы, моей Евы. Я подошла и сказала об этом Сокурову, через пять минут всё было — думаю, что такой мелочи вы в кино никогда не увидите, но важно, что актрисе хотелось играть и режиссёр дал ей игрушку. Видеть актёра и любить его — важная часть профессии режиссёра.

В «Молохе» же снимали сцену в кабинете: пока ставили свет, поправляли декорации, я плюхнулась в кресло и уставшие от каблуков ноги закинула на стол. Звукорежиссёр проверял как звучит фонограмма, и я в ритм музыки начала жестикулировать уставшими ножками. Александр Николаевич краем глаза это заметил и предложил мне делать это активнее, смелее. Так и появился эпизод, где Ева дирижирует ногами. Сокуров действительно прислушивается.

Записала Ольга Минеева