Он был живой на фоне его же «большинства»

Когда я впервые попал в Мариинский дворец, он уже два года был спикером. Ничего в этой персоне не вызывало симпатии. Системный функционер «партии власти».

Председатель парламента, который мастерски рубил все старательно болезненные для Смольного времён Матвиенко инициативы оппозиции. Запросы про «сына Серёжу», инициативы референдумов, общение в стенах парламента с возмущёнными социальными группами (то малый бизнес, то гаражники и т.д.). Хотя старожилы вспоминают сегодня, как Тюльпанов в 2005 году лично выходил общаться с разгневанными пенсионерами на ступеньки Мариинского дворца. «Монетизация льгот» вынуждала власти быть ближе к народу. Такого с руководством законодательной власти города больше не случалось.

Тюльпанов был человеком, который в 2007 году попросил вывести из зала заседаний на тот момент уже бывшую главу комиссии по социалке и бывшего депутата Наталью Евдокимову, когда начальник главка МВД Пиотровский был вынужден что-то лепетать про жестокий разгон апрельского Марша Несогласных. В зал Евдокимову второй раз не пустили по формальным причинам. У неё действительно уже не было мандата депутата или удостоверения журналиста, позволявших присутствовать в зале заседаний. Не забуду слёзы Натальи Леонидовны и круглые («не при делах») глаза сотрудницы аппарата парламента, которой поручили неприятную миссию – вывести Евдокимову из зала, так как «ей звонили».

Помню, как годом ранее Тюльпанов сделал Путина «почётным гражданином города», несмотря ни на какие аргументы против этого липкого поступка. Ещё Тюльпанов качал коллективное письмо депутатов, чтобы наказали нацболов, которые врывались в парламент с криками: «Этот ЗакС – позор России!» За активистов, попавших в СИЗО, вписывалась Оксана Дмитриева тогда. Потом её саму демонстративно не пускали в зал заседаний. Тогда Макаров что-то старательно поддакивал коллегам, проходившим с улыбками мимо неё в зал.

Ещё был показательный штрих – диалоги Тюльпанова с «серым кардиналом» тогдашнего Мариинского дворца Александром Зарагацким. В любой момент заседания Александр Аркадьевич звонил в президиум к шефу. Закрывая рот пальцами руки с телефоном, они сохраняли инкогнито бесед для зорких журналистов. «Профессиональное», – подмигивали молодым парламентским журам старожилы дворца.

Отдельного упоминания стоит назначение первого уполномоченного по правам человека в Петербурге Игоря Михайлова. Сам институт, продавленный через законодательные барьеры, подразумевал несколько иную логику назначения, но бюрократия была непоколебима. И на пост был назначен бывший депутат, автор законопроекта о «пожизненной пенсии для Матвиенко». Все знали, что Тюльпанову звонил тогдашний «серый кардинал Смольного» Лобко. Заикающиеся отрицания этого факта выдавали Тюльпанова с головой на пресс-конференции в тот день. Вообще те выборы были полны безумного веселья. И несмотря на термин «самокастрация», которым одарили «ЗакС Тюльпанова» за постоянное уступание полномочий власти исполнительной, среди кандидатов на пост тогда были и журналист Павел Смоляк с его речью, обличающей «стариков либералов», и «король скандала» Рудольф Каграманов, который читал с трибуны стихи про «друзей повстанцев, которые идут на штурм». Закон позволял кандидатам выступить – им никто не мешал воспользоваться этим правом.

Про «почёт» была ещё история. Известные своей неистовой любовью к футболу тогдашние первые лица города очень любили Дика Адвокаата, тренера, который привёл местную футбольную команду к немыслимым результатам. Ради него был написан специальный закон о присвоении почётного городского гражданства досрочно и вне очереди. Говорили, что это был душевный порыв самого Тюльпанова. «Абсолютли!» – красивым русским акцентом говорила офигевшему Дику на торжественной церемонии в ротонде Мариинского дворца счастливая Валентина Ивановна с бокалом шампанского в руке. Кстати, самого Тюльпанова она называла на импортный манер: «Альбэртович».

Ещё при Тюльпанове Виталий Валентинович не высовывался. Когда он ещё не был депутатом, но числился «помощником Тюльпанова», проходя мимо журналистов в зал заседаний на пленарку, на тот момент «скрытый гееборец» самоиронично шутил: «Фракция фриков приветствует вас!» Когда стал депутатом, так больше не шутил.

При всём при этом Тюльпанову всегда можно было задать несогласованный и неприятный вопрос. И он никогда не отвечал, как принято теперь: «Следующий вопрос». Всегда вписывался в шутливые истории журналистов, которые старались проверить на самом главе законодательной власти очередную законодательную инициативу. Так, меняя границы Петербурга, он не стал кривляться и заявил, что лично готов поселиться на намывных территориях, правда, уточняя: «Если инфраструктуру создадут».

Как легко потом пресс-служба спикера вписывалась в любые эфирные авантюры. Чёрное авто «от Тюльпанова» у дверей несуществующей радиостанции на 4-й Советской улице, на котором экспресс-почтой доставляли болванку с его свежезаписанными песнями. О том, как на той же несуществующей радиостанции долго, безумно, но очень смешно записывались предвыборные ролики 2011 года, стоит потом написать отдельное эссе. В эфирной студии микрофон Тюльпанова всегда ловил все самые немыслимые обертона. Вскоре это стало фишкой эфиров с ним.

Каким он был счастливым человеком, когда выскочил из Мариинского дворца. «На свободу с чистой совестью», – шутили тогда «в кулуарах». И сразу стало понятно, что больше такие шедевры при переголосовании нужных вопросов, как: «Да что такое! Опять Марченко не голосует, бл***!» – не прорвутся в интернет-трансляции пленарки. Кстати, Тюльпанов успел перековаться из лютых противников интернет-трансляций в ярых сторонников идеи. Привычный сейчас способ мониторинга работы парламента рождался в муках. Грызлов-младший ловко стебал Тюльпанова, предлагая бесплатно подарить парламенту эту услугу оператора связи. В итоге Тюльпанов сделал это сам, без Грызлова, которого кинули с мандатом депутата.

Разбитое колено на ступеньке храма, в который Тюльпанов вложился. От подробностей перелома коленной чашечки, которые тогда уже сенатор рассказывал FM-аудитории, девушкам делалось дурно. Виталий Валентинович шептал тогда, что «Вадиму Альбертовичу стоит задуматься над этим знаком».

Вадим Тюльпанов публично вписывался за фотографа Дениса Синякова, когда другие недоумённо наблюдали за удивительной солидарностью журналистов города после пленения экипажа «Арктик Санрайз». Мы просто позвонили его ребятам, и через пару часов было заявление в поддержку того, что «фотограф не может быть пиратом». А за несколько лет до этой эпопеи лично курировал спасение моряков сухогруза «Фаина». Спросите капитана Виктора Никольского про это.

Тюльпанов всегда давал телефонные комментарии. Отказался всего пару раз. Последний раз, когда меня попросили попытаться привлечь его к обсуждению какой-то модной хреноты с хэштегами, Альбертович отказался. До этого не повидались в осеннем эфире. Но все вопросы были заданы коллегами, и каждый был отвечен. Вообще количество комментариев в прямых и кривых эфирах за эти годы просто невозможно посчитать. Самый активный политический собеседник. Теперь вообще непонятно, кому и звонить, чтобы проверить реакцию.

Все, кто общался с ним, сегодня вспоминают ещё несколько принципиально важных «человеческих» моментов. Будучи сенатором, он не голосовал за «закон подлецов» (он же «закон Димы Яковлева»). А вместе с бывшим сенатором Константином Добрыниным Тюльпанов небезуспешно ломал костные мозги коллег с нашумевшим законом о беби-боксах. «Мужик Тюльпанов» не стал молчать, что ему симпатична Надя Толоконникова, которая будоражила сознание многих своим взглядом из-за решётки. И на критику бывших помощников за «поддержку кощунниц» ему было наплевать.

Его не очень любили нынешние коридоры власти. Говорили – «хромая утка». А он продолжал держать руку на пульсе. Мониторил многострадальный стадион. Не любили его «заслуженно». С точки зрения «красивых политических новостей», шесть лет назад сопротивление «прежней команды» Мариинского дворца блиц-кригу новой администрации города, пытавшейся тогда подмять под себя управление законодательной властью, было очень эффектным.

Он любил свою семью. Он не стеснялся рассказывать на подходах об успехах дочери, когда она была ещё совсем ребенком. Потом уже взрослая Милана рассказывала про отца в эфире [Фонтанка.Офис].

Тюльпанов был живым. При всех его финтах «обязательной программы», случались просто красивые «произвольные номера». Сменщики гораздо деревяннее. "Хреново будет без «Тюли»", – глядя на полковника, замечали коллеги в 2011 году. Хреновее будет без него теперь. Баланс сил во власти города ждут неизбежные смещения в тоску.

Мало кто понимает, что бренд «Тюльпанов» – это в первую очередь его удивительная пресс-секретарь, которая всегда оставалась с ним. Так, как она, мало кто работал со своим «начальником чиновником». Так, как она, не работал с журналистами вообще никто. Без неё это был бы совсем другой спикер и сенатор. Теперь она осталась без работы, которой отдала полтора десятка лет. Она никогда не требовала от журналистов не публиковать крамольности, которые иногда вдруг выскакивали из косноязычного Тюльпанова.

«Тюля» – именно так по-доброму называли его в одном «секретном СМИ Мариинского дворца», заседавшем по средам во второй половине нулевых в Синем зале.

Тюльпанов был живой на фоне его же «большинства».

Николай Нелюбин