ПРО и contra

Американцы отказались от размещения ПРО в Польше и Чехии. Многие комментаторы полагают, что в ответ на этот шаг Барак Обама хочет получить от России поддержку позиции США по Ирану. Но готов ли сейчас Кремль к серьезному сближению с Белым домом?

Российские официальные лица в противоположность разнообразным квасным патриотам никогда не заявляли о своей враждебности Соединенным Штатам. Позиция Кремля сводилась к неприятию различных форм продвижения НАТО на Восток. И вот сейчас вроде бы наступает хороший момент для нормализации отношений. Во-первых, американцы отказались от ПРО. Во-вторых, не сделали никаких реальных шагов для принятия в НАТО Украины и Грузии (более того, по последней информации комиссия Евросоюза признала именно Тбилиси инициатором прошлогодней войны с Россией).

Если Кремль хочет смягчить конфронтацию, то самое время пойти на ответные шаги. В частности, не поддерживать Иран в его стремлении овладеть атомной энергией. Тем более, что энергия эта – палка о двух концах. В Иране сегодня нарастают антироссийские настроения, уже не раз проявлявшиеся в ходе демонстраций последних месяцев. Кто знает, как будущие тегеранские правители распорядятся своей силой? Последователи Ахмадинежада могут направить ее против Израиля, тогда как противники нынешнего президента, приди они к власти, вполне способы стать очередной угрозой безопасности на южных рубежах России.

Наметить новый курс в отношениях с Вашингтоном, наверное, было бы выгодно Дмитрию Медведеву. В своей недавней статье «Россия, вперед!» он говорил о необходимости сближения с западными демократиями. И вот одна из этих демократий (наиболее сильная) предоставила ему шанс проявить себя самостоятельным лидером, а не просто исполнителем воли Владимира Путина.

Медведев явно хочет получить поддержку общества. Причем поддержку сознательную, а не просто связанную с тем, что он является преемником популярного национального лидера. Однако при том антиамериканском психозе, который развивается в России последнее время, поддержку получат, скорее, политики вроде Дмитрия Рогозина. Медведев же сможет стать самостоятельной фигурой лишь в том случае, если от страхов и недоверия российско-американские отношения перейдут к прагматизму.

И все же, думается, вероятность того, что Кремль пойдет навстречу Белому дому в иранском вопросе, не слишком велика. На то есть две причины: одна политическая, другая экономическая.

Политическая состоит в том, что напряженность в международных отношениях всегда хорошо сказывалась на поддержке обществом Владимира Путина. Если люди полагают, что находятся в кольце врагов, они часто сплачиваются вокруг вождя и резко огрызаются против всякого, кто стремится расширить степень демократии. Ведь демократия в такой обстановке у них ассоциируется с работой на врага. И Путин своими известными заявлениями о тех, кто «шакалит» у иностранных представительств, активно стимулировал развитие подобных настроений.

Понятно, что серьезное улучшение отношений с США разрушит представление о кольце врагов. Готов ли к такому повороту событий весь тот пропагандистский аппарат, который был сформирован за последние 10 лет? Куда при таком развитии событий девать г-на Суркова? Куда девать г-на Якеменко? Как быть с «Нашими», с «Молодой гвардией» и прочей публикой, не умеющей ничего иного, кроме как проявлять «профессиональный патриотизм» по свистку начальства?

Думается, что если Россия действительно пойдет навстречу Соединенным Штатам, мы услышим в СМИ такой антиамериканский вой «профессиональных патриотов», заинтересованных в сохранении своих интересов, какого ранее еще не слыхивали. И вой этот в очередной раз заглушит голоса прагматиков.

Что же касается экономической причины, по которой Россия вряд ли пойдет навстречу США в иранском вопросе, то она сводится к газу. Если Тегеран столкнется со всеобщим осуждением его ядерной программы, то, возможно, не сумеет ее реализовать. Станет ли это трагедией для Ирана? Ни в коей мере. В экономическом плане Иран вполне сможет обойтись без ядерной энергии, поскольку богат нефтью и газом. Другое дело, что освоение месторождений требует, как правило, крупных инвестиций со стороны ведущих транснациональных корпораций (ТНК). А потому, если Тегеран не захочет погружать страну в нищету, он вынужден будет пойти на контакты с Западом и отказаться от антиизраильской риторики.

Допустим, такой поворот в политике Тегерана действительно произойдет. Допустим, что в результате согласованных действий США, Евросоюза и России через какое-то время режим Ахмадинежада падет, и к власти придут прагматики, стремящиеся к модернизации страны без отказа от исламских ценностей, но с отказом от исламского фундаментализма. Допустим, что ТНК устремятся в Иран, всяческие санкции будут отменены, и страна начнет активно зарабатывать деньги экспортом энергоносителей.

Одним из наиболее перспективных направлений для экспорта становится в этой ситуации Евросоюз. Трубопровод «Набукко», который проектируется для обеспечения газом юго-восточной и центральной Европы, очень нуждается в иранских поставках. Без них «Набукко» тоже может быть построен, но мощность трубопровода останется не слишком значительной, поскольку наполняться он станет лишь азербайджанским и, возможно, туркменским топливом.

Итак, сближение России с США может, в конечном счете, разрушить барьеры, разделяющие сегодня Иран и Евросоюз. И тогда «Набукко» станет серьезным конкурентом гипотетическому российскому газопроводу «Южный поток». А этого Кремль, насколько можно судить по всем его недавним действиям, не захочет допустить. Слишком большие ставки сделал Путин за последние годы на свою политику «газового вентиля».

Дмитрий Травин - научный руководитель Центра исследований модернизации Европейского университета в Санкт-Петербурге