Юрий Рытхэу: «Анекдоты про чукчу несмешные!» (фото)

Самый известный чукча в мире живет в Петербурге. Его книги пользуются на Западе просто бешеной популярностью. А в России его издает только Роман Абрамович и то весь тираж увозит на Чукотку. Писатель Юрий Рытхэу не любит давать советы и выводить формулы успеха. Он горько шутит, что живет по заповедям «строителя коммунизма», но ничуть не ностальгирует по прошлому. Ему 76 лет, и каждое утро он начинает с того, что садится за компьютер, оставаясь верным своему литературному дару.

– Чукча не читатель. Чукча – писатель?

– Я анекдоты люблю. Но анекдоты о чукчах мне не нравятся. Хотя, очень редко, встречаются неплохие. Только я не помню ни одного, – сразу предупреждает следующий вопрос Юрий Сергеевич.

– Вы к себе лично чувствовали такое пренебрежительное отношение, как в анекдотах про чукчей?

– Умный человек понимает, что пренебрежительное отношение к любой нации – это, прежде всего, унижение самого себя. Но я встречал, еще когда был молод, такое снисходительное к себе отношение. Иногда даже вслух говорили: «Тебя печатают и хвалят, потому что ты чукча». Конечно, было обидно. А с другой стороны, такая жесткая оценка мобилизовала силы.

– Когда вас перестали издавать в нашей стране?

– С перестройкой. Сначала полетело собрание сочинений. Я думал уехать в Америку. Но тут появился швейцарский издатель. Он сказал мне: «Конечно, ты можешь уехать, но я попробую тебе помочь, для начала я тебе гарантирую, что с голоду ты не умрешь». Вот уже 15 лет вместе работаем. Почти девяносто процентов книг я переиздал на Западе, почти ничего в них не меняя.

– А вы как переживали начало перестройки, знаменитый XXVII съезд?

– С большим воодушевлением. Я никогда не был активным противником советской власти, скорее – внутренним диссидентом. Кстати, недавно я искал пенсионное удостоверение и нашел свой партбилет. Посмотрел, сколько я заплатил этой партии денег. Сейчас бы они мне пригодились. Такой был у нас Тычкин, старый большевик, который нес общественную нагрузку: высчитывал, кто из писателей сколько получил гонорара. Писал в издательства – в Магадан, в Прибалтику. Уж не знаю, как он искал эту информацию, наверное, были свои источники. Я не спорил с ним, платил, сколько требовали. В то время много печатался, гонорары большие были. Райком даже предлагал повесить мою фотографию на доску почета «Лучшие люди района». Я говорю: «Лучше помогите мне гараж построить». Больше они ко мне не обращались на эту тему.

– Сегодня не испытываете чувства внутреннего диссидентства к происходящему?

– Есть, конечно. Я сижу дома и поневоле смотрю все новостные программы. Показывают везде одно и то же. Вообще, телевизор стал как наши старые партийные газеты.

– А что тревожит?

– Тревожит все больший и больший разрыв между богатыми и бедными. Меня беспокоит асоциальность современных олигархов. Какие-то они чужие. Конечно, и в царской России были самодуры, но все заметные богатеи радели за простой народ. У меня дочка уже пятнадцать лет живет в Дании. Я тогда молодой еще был, бегал по утрам. Вместе со мной бегал какой-то датчанин. Жил он в скромном домике без забора. «Кто такой?» – спросил я у зятя. «Он, – говорит, – один из самых богатых людей Европы, владелец судоверфи, начиная от Шотландии и заканчивая Финляндией». У нас, к сожалению, таких скромных миллионеров нет. 90 процентов богатств неправедные. Ни одного Билла Гейтса среди них нет.

– А как же Абрамович?

– Я и встречался с ним один раз. В Анадыре. Посидели, поболтали. Он, конечно, человек закрытый. Поэтому беседа была очень светской. Разошлись взаимно удовлетворенные: друг у друга ничего не попросили.

– Но тем не менее Абрамович издает ваши книги...

– Да, примерно раз в год за счет округа он выпускает мою книгу на русском языке. Но весь тираж забирается на Чукотку.

– А почему ваши книги не издают российские издательства?

– Для меня самого загадка.

– В Анадыре часто бываете?

– Раз в год. Это моя родина. Я с Чукоткой творческим колодцем связан. Все это слишком крепко сидит во мне.

– Город сильно преобразился?

– Очень. Сейчас там повеселее стало.

– Как вам кажется, будет ли там так же весело после ухода Абрамовича с поста губернатора?

– Трудно сказать. С одной стороны, население маленькое – большой стадион: пятьдесят тысяч человек. Денег много не надо. А с другой – половину этого «стадиона» составляют чиновники. На Чукотке каким-то неведомым образом получилась двойная администрация. Одна – от федеральной власти. А вторая – лично от Абрамовича. Скажем, есть редактор газеты, он получает тысячу долларов зарплаты. А у него есть нанятый Абрамовичем заместитель, который получает три тысячи долларов! Конечно, это создает нехорошую атмосферу. Существует еще прослойка менеджеров – такие холеные московские ребята.

– На Чукотке организована литературная премия имени Юрия Рытхэу. А вы как относитесь к премии собственного имени?

– Я сопротивлялся очень. Боялся, что имя будут эксплуатировать. Сейчас на Чукотке разразился литературный скандал. Повесть «Город отравленных душ» Евгения Рожкова получила главную премию. Я сам выдвинул эту вещь. Но не думал, что последует такая реакция. Чиновники себя узнали в персонажах книги. Решив запретить ее, они отменили решение жюри. Глупые люди, они сделали книге и ее автору грандиозную рекламу, и повесть уже собираются издавать за рубежом.

– Сегодня ваша жизнь из каких вещей состоит?

– Утром встал. Сел за компьютер, пописал. Лег, почитал. На дачу могу поехать. Довольно скучная внешне жизнь. Хотя с начала года являюсь президентом ПЕН-клуба, но выполняю больше представительские функции.

– Но ведь такая «скучная жизнь» была у вас не всегда. Рассказывают о вашей дружбе с Маркесом и Мариной Влади. Говорят также, что вы пользовались личным расположением принцессы Филиппин...

– Да, я помню, как у нее на приеме ел сырое мясо – говядину. Слуга, через плечо которого была перекинута свежеосвежеванная туша, подходил к гостям, и те должны были ножичком срезать себе тонкие куски мяса. Я много ездил, много встречался с разными людьми. Но с Маркесом я не дружил, это уже легенда. А вот с Миттераном были приятелями. В кино с ним ходили. Он тогда еще не был президентом Франции, а всего лишь генсеком соцпартии. А познакомился я с ним через мою переводчицу, ее муж был видный деятель соцпартии и в то же время крупный администратор – такой французский Чубайс.

– А что это за история с телеграммой от Хемингуэя?

– Как только начал печататься на Западе, получил телеграмму от Хемингуэя: «Так держать!» Я ее долго носил в кармане, всем показывал. Где она истлела теперь? Я работал тогда в ЮНЕСКО. Много писал о войне во Вьетнаме.

– Вас поэтому называли американским шпионом?

– Наверное (смеется. – Авт.).

– КГБ не пытался вас вербовать?

– Я им не нужен был, они ко мне и не приставали. Хотя, с другой стороны, мне довольно легко удавалось выезжать за границу. И тот же Госдепартамент США выпускал в такие места, куда ни одного советского журналиста не пускали. Однажды я спросил: почему вы мне никогда не отказываете? «Они все кагэбешники», – ответили мне. «Как?! А почему вы не думаете, что и я агент КГБ?» – «Но ты же не русский!»

Ирина Молчанова,
Фото Валентина Илюшина,
Читайте материал в номере газеты «Ваш Тайный Советник» за 21.08.06