«Это реальная демократия». Андрей Картаполов — о либеральности закона про цифровой военкомат

Совет Федерации подписал «закон об электронных повестках», стремительность принятия которого ошеломила общество. У законопроекта почти два десятка «отцов» (соавторов), но основной негатив достался председателю оборонного комитета Госдумы генерал-полковнику в запасе Андрею Картаполову. Его презентация конечного варианта закона перед голосованием, его комментарии в СМИ широким резонансом разошлись среди заинтересованной публики, фактически сделав бывшего замминистра обороны лицом цифрового военкомата. В разговоре с «Фонтанкой» Андрей Картаполов объяснил, почему считает, что все нападки на закон — происки иностранных агентов, а реформа призывного законодательства основана на принципе доверительных взаимоотношений между государством и гражданином.

— Андрей Валериевич, у вас вчера, конечно, был бенефис, по-моему, со всеми [журналистами страны] поговорили. Ну и как в целом вы довольны принятием закона?

— Да. Потому что он реально нужен. Реально нужен. Потому что жить в 21-м веке с системой учета начала 20-го века — это не очень правильно.

— А что насчет реакции общества на этот закон? Массовое удаление аккаунтов с «Госуслуг», например. Просчитывали такие последствия?

— Это явление понятное и абсолютно временное. Все сейчас пугаются, и резко активизировались вот эти проплаченные агенты наших бывших партнеров, которые всегда выступали против призыва. Я вот смотрю в телеграм-каналах, кто там больше всех ратует — это все хорошо известные нам оппозиционные ресурсы, известные личности. Все нормальные люди воспринимают это [принятие закона] абсолютно правильно. Ведь для наших оппонентов наличие у нас архаичной системы воинского учета — это огромный плюс. Поэтому они и ратуют за нее. И кто-то верит им. Но это временное, повторяюсь, явление. И подавляющее большинство — оно поймет, кто еще не понял, что это необходимость. Необходимость, обоснованная современностью.

— В чем все-таки причина того, что на прошлой неделе лично вы говорили о том, что электронные повестки не планируются, не разрабатываются…

— Я не так говорил. Я говорил, что в законе «О воинской обязанности и военной службе» нет понятия электронной повестки.

— И говорили: не планируется. Что важно. Но объем внесенных поправок говорит о том, что законопроект был подготовлен не за один день.

— На тот момент они действительно не планировались. Вот и все.

— Одно из объяснений, почему такая реакция негативная, именно в этой поспешности принятия закона. Лежал себе законопроект четыре года, и внезапно его возвращают во второе чтение, вносят огромнейший пакет поправок и тут же принимают сразу во втором и третьем чтении.

— Это законопроект 2019 года (на самом деле 2018-го. — Прим. ред.), предыдущего созыва, мы с ним долго работали, провели его через первое чтение, провели его через второе чтение. Когда мы увидели, что его можно, по сути, переформатировать под наши современные реалии, с учетом опыта положительного, мы вернули его к процедуре второго чтения.

— Но ведь депутаты, которые голосовали — и проголосовали «за», — они ведь даже не читали, получается, то, что они приняли. Потому что у них не было возможности ознакомиться с текстом поправок.

— У них были все возможности ознакомиться. Это лукавят отдельные представители некоторых фракций. Они реально лукавят. Как лукавят и информационные ресурсы, которые пишут, что вот Останина Нина Александровна увидела про Пенсионный фонд… А потом, кстати, Нина Александровна на вчерашнем заседании долго каялась и просила ее простить, потому что она сама не там (в законе) прочитала, а так подумала. Но об этом никто не пишет. Ни один информационный ресурс. Законопроект был размещен в системе, каждый интересующийся мог с ним ознакомиться.

— Законопроект был размещен [на сайте Госдумы] за час до принятия.

— Бывает. Технический сбой. Мы все подали своевременно.

— Я честно вчера изучила все 56 страниц закона, сравнила с действующим законодательством…

— Сколько времени у вас ушло, чтобы прочитать 56 страниц и понять смысл?

— Часа четыре-пять.

— Ну где-то час, да?

— Не час. Больше.

— Ну хорошо, два часа.

— Я не специалист по законотворчеству. Мне нужно время, чтобы вникнуть в написанные нечеловеческим языком формулировки.

— Ну вот вы — журналист, и вам, чтобы вникнуть в суть предлагаемых изменений, понадобилось два часа, а депутату часа более чем достаточно. Поэтому я еще раз повторю: некоторые наши коллеги лукавят. Лукавят потому, что во главу угла ставят не интересы страны, не интересы нашего народа, а собственный пиар, чтобы на этой теме показать, какой я защитник прав обездоленных, униженных и оскорбленных. Так вот этот закон... он никого не унижает и никого не оскорбляет. Ничьи права не ущемляются. Он, наоборот, защищает права каждого гражданина, который является на сегодняшний день военнообязанным. За-щи-ща-ет. Потому что на сегодняшний день не было возможности у призывника обжаловать решение военного комиссариата о направлении ему извещения или повестки. Сейчас оно появилось. До этого у нас было: если призывник уклоняется, у него сразу уголовная ответственность. Сейчас у него есть минимум полгода на решение своих вопросов: на предоставление необходимых документов, которые обосновывают его абсолютно законное пребывание в той или иной категории (годности к военной службе). Это либерализация, серьезнейшая либерализация призывного законодательства. Но об этом предпочитают умалчивать наши коллеги.

— Про послабление «Фонтанка» писала, про полгода упустила, не видела таких формулировок.

— Ну как же. Черным по белому написано. Если призывник по каким-то причинам не получает повестку, то к нему никаких вопросов нет. У него есть время до следующего призыва, когда он должен будет прийти для уточнения данных. У нас же призыв весной и осенью, как раз полгода. Допустим, осенью, когда этот закон начнет действовать, не получил повестку. Не захотел, не увидел, она (повестка) его не нашла каким-то образом, удалил аккаунт на «Госуслугах», уехал на все лето — к нему никаких вопросов нет. Так бывает, мы все понимаем, но он уже весной обязан сам добровольно прийти в военный комиссариат. Пришел, получил повестку, пошел служить. Не пришел — тогда уже стимулирующие меры. Сначала ему предостережение отправил военный комиссар. У него запрет на выезд. Не придет еще в течение 20 дней, дальше будут следующие запреты. Ну а как? Люди, которые добровольно идут, выполняют свой воинский долг добросовестно. Это конституционный же долг, это не долг Министерства обороны, это не долг Государственной думы, это конституционная норма. Каждый гражданин мужского пола обязан, служба в Вооруженных силах — это священный долг и почетная обязанность.

— Тут стоит, наверное, проговорить тезис, который не для всех очевиден. Каждый мужчина от 18 до 27 лет не может не знать, что он подлежит призыву, не может не знать, что у него нет отсрочки и что он должен получить повестку.

— Конечно! Конечно! Он не может не знать, потому что с момента наступления определенного возраста каждый гражданин Российской Федерации приглашается в военный комиссариат, где ему разъясняют, что стал военнообязанным, вручают документ соответствующий, ориентируют его по срокам возможного призыва. Все всё прекрасно знают. Поэтому вот эти все сказочки «ой, а я не знал, а я забыл» — это все разговоры в пользу бедных. Я допускаю, что человек может не получить повестку, ну так вышло. Но он прекрасно знает, что он в этот призыв должен быть призванным, значит, приди, уточни, почему тебе повестка не пришла. Никто не будет его с полицией тащить. Нет, сам, сам. Закон базируется на сознательности общества. И говорит о доверии государства к обществу, а никак не наоборот. Но у нас опять мало кто хочет это понимать и вообще в это вникать. Мы говорим о реальной демократии, о реальной ответственности. Вот она — реальная демократия, реальная ответственность.

— Значит ли это, что теперь отпала необходимость в полицейских облавах? Они и раньше-то были незаконными, но мы знаем, что прецеденты были, когда призывного возраста мужчин отлавливали у метро. Согласно этому новому законодательству, у сотрудника полиции появляются какие-то дополнительные функции — остановить призывного возраста мужчину на улице, проверить документы, проверить его по базе и отвезти в военкомат?

— Как раз вот эти изменения, которые вчера приняты, они направлены на то, чтобы всего этого избежать. Это просто становится ненужным. У полиции есть чем заниматься, и другим органам государственной власти есть чем заниматься. Мы же не Гондурас какой-нибудь, не Украина, в конце концов.

— Если гражданин уехал из страны (не обязательно в Гондурас) больше чем на полгода, он сможет по новому закону сняться с учета с помощью «Госуслуг»? Раньше ему для этого нужно было явиться лично в военкомат.

— После принятия закона это можно будет сделать удаленно, но тем, кто уехал, лучше приехать.

— Так и вижу их возвращение для похода в военкомат.

— Это их выбор…

— Сколько времени потребуется, чтобы наладить эту систему? Наверняка будут сбои, даже если она заработает к осеннему призыву. Закладывалось ли такое понимание при принятии этого закона?

— Я думаю, что к осеннему призыву эта система будет готова практически полностью. Конечно, нельзя исключать каких-то моментов, но они всегда были и будут, и будут оперативно исправляться. При этом исправляться гораздо быстрее, чем при прежней системе. Потому что ошибка станет видна на всех уровнях. Потому что раньше тетя Маня забыла что-то записать в личном деле призывника или ей шоколадку подарили, а сейчас тетя Маня совсем не будет иметь никакого отношения к системе. Система будет в автоматизированном режиме формировать основную базу данных.

— А тетю Маню теперь куда?

— Тетя Маня остается в военном комиссариате, но у нее изменяется функционал, и ее влияние на систему становится минимальным.

— Есть ли понимание, какой объем финансирования потребуется для создания этой базы, для внедрения всех этих изменений?

— Я сейчас не готов назвать цифры, но тот бюджет, который мы принимали в прошлом году, он подразумевает выделение необходимого количества средств на организацию работы данной системы. Там же есть две составные части. Базовое — это государственный информационный ресурс, он, по сути, уже есть. Это же база тех же самых порталов «Госуслуг», порталов федеральных, региональных, многих других. Это государственные ресурсы, они защищены, и с опорой на эту базу будет формироваться единый реестр воинского учета.

— Кто будет иметь доступ к этому реестру воинского учета?

— Структуры Минобороны, других федеральных органов исполнительной власти, там, где есть военная служба.

— Ну, например, полицейский будет иметь к нему доступ?

— Полицейский не будет иметь доступа. А кадровый отдел структурного подразделения внутренних дел будет, потому что часть сотрудников у них являются военнообязанными.

— А как сотрудник ГИБДД проверит гражданина, нет ли у него запрета на управление автомобилем? А как Росреестр узнает, что запрещены сделки с недвижимостью, а сотрудник банка — что надо отказать в кредите?

— Как раз в этом нет необходимости. Если такой запрет будет сформулирован и выставлен, то эти данные в автоматическом режиме поступят в базу данных МВД, банковскую систему, в Росреестр, и там фамилия соответствующего военнообязанного будет помечена определенным образом. Это будет на уровне межведомственного взаимодействия. И это опять-таки новшество. Это то, что позволяет сделать эту систему рабочей, реально рабочей.

— В самом последнем абзаце этого закона написано то, что меня по-настоящему удивило, — что все меры ограничительные, электронные повестки начнут действовать со дня опубликования закона и даже ДО создания и внедрения этой самой информационной базы.

— Это не так. Если нет базы, то как можно формировать повестки?

— Зачем тогда так написано в законе?

— Электронная повестка может рассылаться только тогда, когда будет полностью сформирован вот этот самый Единый реестр воинского учета и в его рамках будут эти повестки формироваться. Пока он не создан, о чем мы говорим?

— Тогда возникает вопрос к тому, кто писал этот абзац. Ведь это же документ, это закон, федеральный закон. Может быть, это связано именно с тем, что он очень спешно писался, не был продуман? Если бы внимательно изучили, то обратили бы внимание на эту нестыковку.

— Эти изменения в законе — они не просто прописаны, они выстраданы. Они написаны в том числе слезами жен, матерей тех военнообязанных, которые ошибочно призывались военкоматами и которых приходилось потом возвращать. Понимаете? Поэтому не надо говорить, что этот закон не продуман. Этот закон просто выстрадан, и к нему надо очень серьезно относиться.

— Я ни в коем случае не хочу вас ни на чем подловить. Закон, может быть, и выстраданный. Но давайте, чтобы не быть голословными, с вами вместе прочитаем этот абзац.

«До начала эксплуатации государственного информационного ресурса, содержащего сведения о гражданах, необходимые для актуализации документов воинского учета, и государственной информационной системы «Единый реестр сведений о гражданах, подлежащих первоначальной постановке на воинский учет, гражданах, состоящих на воинском учете, а также о гражданах, не состоящих, но обязанных состоять на воинском учете» мероприятия, осуществляемые в соответствии с законодательными актами Российской Федерации, измененными настоящим Федеральным законом, с использованием указанных информационных ресурсов, в том числе постановка на воинский учет без личной явки, направление повесток в электронной форме, применение временных мер, направленных на обеспечение явки по повестке военного комиссариата, осуществляются без использования таких информационных систем и ресурсов».

Как иначе можно понять то, что здесь написано?

— Объясняю. Ну все ж понятно. Там, где есть возможность уже формировать или уже сформирована эта база данных, на региональном уровне, на районном уровне, там можно уже использовать.

— У военкоматов Москвы и Санкт-Петербурга, как самых передовых городов страны, есть сейчас в данный момент техническая возможность рассылать электронные повестки и вводить временные меры?

— Возможно, есть, я не могу с уверенностью вам сказать об этом. Но не исключено.

— И не исключено, что если у них есть такая техническая возможность, то это может быть применено уже в этом весеннем призыве?

— Это не исключено. Но я не исключаю того, что будет проходить в тестовом режиме. Речь идет об апробации электронных повесток, но не о введении обеспечительных мер.

— Судя по всему, именно это имел в виду представитель Минобороны Владимир Цимлянский, когда говорил, что этой весной будут рассылаться электронные оповещения? С чего, собственно, все и началось.

— Без комментариев. Я должностных лиц Минобороны не комментирую никак вообще. Принципиально.

— И напоследок — о ваших творческих планах. Когда планируете вернуться к вопросу о повышении призывного возраста? А то как-то громко прозвучали поправки, и на этом все затихло.

— Это законопроект, который подразумевает под собой межведомственные взаимоотношения, и у нас по регламенту срок рассылки от месяца до полутора. Мы взяли максимальный срок, полтора месяца, и сейчас соберем позиции всех ведомств, если там будут какие-то разночтения, разногласия, проведем согласительные мероприятия и после этого будем готовить законопроект к первому чтению. Мы надеемся, что в весеннюю сессию сможем его представить.

Беседовала Юлия Никитина, «Фонтанка.ру»